All
 
|
 
 


“Private Territory”: Burial Ground in the Field of Social Interaction [“Chastnaia territoriia”: mesto zakhoroneniia v pole sotsial’nykh vzaimodeistvii]
 
PIIS086954150004180-8-1
DOI10.31857/S086954150004180-8
Publication type Article
Status Published
Authors
Elena G. Chesnokova 
Affiliation: Institute of Ethnology and Anthropology, Russian Academy of Sciences
Address: 32a Leninsky prospekt, Moscow, 119991, Russia
Journal nameEtnograficheskoe obozrenie
Edition1
Pages65-78
Abstract

Burial grounds, which represent integral and constitutive elements in a cemetery, consist of a unified set of burial structures erected above one or several graves. They may be designated as “private” territories, having connotations of “private property” and “restricted space”. The article discusses the most common approaches to organizing individual and family burial grounds in the cemeteries of the present-day Upper Volga (Povolzhie) region, as well as the ways in which they are embedded in local social interactions. I argue that the space of burial ground may be subdivided into the “core” (the burial spot around which the constructions are arranged) and the “boundary” zones (the latter being usually delineated by a fence or marked by other symbolic means). The tombstone, as a symbolic representation of the dead, serves to endorse the function of the burial ground as a commemoration or memory place. The demarcation of burial ground’s boundaries as an area of responsibility of a particular family is instrumental in its maintenance in accordance with the sentiments and beliefs of the relatives of the dead; and it allows the relatives to conduct commemorative practices in the manner that they consider proper and correct.

Keywords Povolzhie, Upper Volga region, social space, social communication, family identity, cemetery, burial ground, burial structures, funeral rites, commemoration rites
AcknowledgmentThis research was supported by the following institutions and grants: Russian Science Foundation, https://doi.org/10.13039/501100006769 [grant no. 18-18-00082]
Received23.03.2019
Publication date26.03.2019
Number of characters33890
Cite   Download pdf To download PDF you should sign in
Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной
1 Кладбище все чаще становится объектом внимания российских исследователей, изучающих актуальные социокультурные проблемы. Долгое время его пространство рассматривалось преимущественно в контексте традиционной похоронно-поминальной обрядности, однако в настоящее время в работах, посвященных изучению кладбища, больший акцент делается на социальных функциях этого локуса — локуса, который в концептуальном, идеологическом отношении занимает промежуточное положение между миром живых и миром мертвых. Это во многом определяет особое значение кладбища как материального пространства, где происходит коммуникация живых и мертвых, которых связывает чувство сопричастности, ощущение принадлежности к одному общему кругу. Места захоронений являются неотъемлемыми и структурообразующими элементами кладбища, они представляют собой единый комплекс надмогильных сооружений, оборудованный вокруг одного или нескольких мест погребений. Эту территорию можно обозначить как “частную” с коннотациями “частной собственности” и “закрытой территории”. В данной статье обсуждаются наиболее типичные способы обустройства индивидуального и коллективного (семейного) места захоронения на современных кладбищах региона Верхнего Поволжья, а также их взаимосвязь с происходящими здесь социальными взаимодействиями. Такой статус места захоронения подразумевает ограничение круга людей, которые участвуют в создании погребального комплекса и осуществляют поминальные практики. В данном случае “частное” определяется через противопоставление “общему”: каждая могила — обособленное приватное пространство социальных взаимодействий в общем “пространстве мертвых”.
2 В нашем исследовании мы рассмотрим, как формируется комплекс места захоронения, в чем проявляется “частный” характер этого пространства и то, каким образом он влияет на происходящие на кладбище социальные взаимодействия. В основе данной статьи лежат материалы, собранные в ходе полевых исследований в Костромской и Владимирской областях в 2016–2018 гг. Проведенные наблюдения и фотофиксация различных вариантов обустройства мест захоронения и поминальных практик на городских и сельских кладбищах были сопоставлены с сообщениями информантов, полученными в ходе полуструктурированных интервью. Таким образом, мы имеем возможность проанализировать как внешние особенности интересующего нас материального объекта, так и состав и мотивации акторов, связанных с ним. Собранные нами фотоматериалы показывают существенное разнообразие вариантов оформления внешнего вида могил. Анализ интервью, в свою очередь, выявил наличие порой противоположных мотивов в выборе элементов обустройства и практик ухода за местом захоронения. Тем не менее в массиве собранных материалов проявляются некоторые типичные варианты оформления и представления, связанные с созданием ансамбля места захоронения и поддержанием его функционирования.

views: 1768

Readers community rating: votes 0 

1. Andriunina,  M.A. 2008. Prostranstvennye  kharakteristiki kalendarnykh pominal’nykh obriadov [Spatial Characteristics  of Calendar Memorial Rites]. Zhivaia starina 4: 26–28.
2. Augé, M. 2017. Ne-mesta. Vvedenie v antropologiiu gipermoderna [Non-Places: An Introduction to Supermodernity]. Moscow: NLO.
3. Butovskaia,  M.L.  2004. Yazyk  tela: priroda i kul’tura (evoliutsionnye i kross-kul’turnye osnovy neverbal’noi kommunikatsii cheloveka) [Body Language: Nature  and Culture  (Evolutional  and Cross-Cultural Foundations of Nonverbal Human  Communication)]. Moscow: Nauchnyi  mir.
4. Crowhurst, S.H., and H.L. Lennard. 1977. Architecture: Effect of Territory, Boundary, and Orientation on Family Functioning. Family Process 16 (1): 49–66.
5. Dilmaс,  J.A. 2018. The New Forms of Mourning: Loss and Exhibition of the Death on the Internet. OMEGA — Journal of Death and Dying 77 (3): 280–295. https://doi.org/10.1177/0030222816633240 
6. Filippova, S.V. 2009. Kladbishche kak simvolicheskoe prostranstvo sotsial’noi stratifikatsii [The Cemetery as a Symbolic Space of Social Stratification]. Zhurnal sotsiologii i sotsial’noi antropologii 12 (4): 80–96.
7. Gromov,  D.V. 2010. “Vy menia ne zhdite…”: chto fiksiruetsia na sovremennykh mogil’nykh pamiatnikakh [“Do  not Wait for Me …”: What is Fixed on Modern  Gravestones]. Zhivaia starina 1: 30–33.
8. Latour,  B. 2006. Ob interob’ektivnosti [On Interobjectivity]. In Sotsiologiia veshchei [Sociology of Things], edited by V. Vakhshtain, 169–198. Moscow: Territoriia budushchego.
9. Law, J. 2006. Obekty i prostranstva [Objects and Spaces]. Sotsiologicheskoe obozrenie 5 (1): 30–42.
10. Morozov,  I.A. 2015. Lokal’nye traditsii i menyayushchiesya  identichnosti [Local Traditions  and Changing Identities].  Etnograficheskoe obozrenie 2: 5–14.
11. Mokhov,  S.V. 2014. Pochemu  ogrady kladbishch krasiat v goluboi tsvet [Why are Cemetery  Fences Painted Blue]. Zhivaia starina 2: 50–52.
12. Mokhov, S., and V. Zotova. 2017. Delo ob ograde, stolike i skam’e: rezhimy spravedlivosti v praktikakh raspredeleniia mest na kladbishche [The Case of the Fence, the Table and the Bench: Justice Regimes in the Practice of Distribution of Places in the Cemetery]. Zhurnal issledovanii sotsial’noi politiki 15 (1): 21–36.
13. Nurkova, V.V. 2006. Zerkalo s pamiat’iu. Fenomen fotografii: kul’turno-istoricheskii analiz [The Mirror with a Memory. The Phenomenon of Photography:  Cultural and Historical Analysis]. Moscow: RGGU.
14. Razumova, I.A. 2011. Pominal’nye obriady: tipologiia, stsenarii, funktsionirovanie (na primere sovremennykh semei Kol’skogo Zapoliar’ia) [Memorial Ceremonies: Typology, Scenarios, Functioning (on the Example of Modern Families of the Kola Arctic)]. Trudy Kol’skogo nauchnogo tsentra RAN 2: 5–18.
15. Sedakova, O.A. 2004. Poetika obriada: pogrebal’naia obriadnost’ vostochnykh i yuzhnykh slavian [Poetics of Rite: The Funeral Rites of Eastern and Southern  Slavs]. Moscow: Indrik.
16. Sherstobitov,  K.  2015.  “Dopolnitel’naia  informatsiia” na  pamiatnikakh: analiz  oformleniia material’no-arkhitekturnogo znakovogo prostranstva  na primere  gorodskikh kladbishch Kimr i Dubny [“An Additional Information” on the Monuments: Analysis of Decoration of the Material and Architectural  Sign Space by the Case of the City Cemeteries  of Kimry and Dubna]. Arkheologiia russkoi smerti 1: 168–193.
17. Sokolova, A.D., A.B. Yudkina. 2012. Pamiatnye  znaki na mestakh avtomobil’nykh avarii [Memorial Signs on the Car-Accident Places]. Etnograficheskoe obozrenie 2: 137–151.
18. Trotsuk,  I.V., and A.V. Morozova.  2017. Darenie  tsvetov: osobennosti  ritualizirovannoi praktiki v sovremennom  obshchestve [The Gift of Flowers: Features of Ritualized Practice in Modern Society]. Zhurnal sotsiologii i sotsial’noi antropologii XX (1): 37–55.
19. Vakhshtain, V. 2005. Vozvrashchenie material’nogo. “Prostranstva”, “seti”, “potoki”  v aktorno-setevoi teorii [The Return  of Materiality:  “Spaces”, “Networks” and “Fluids” in Actor-Network Theory]. Sotsiologicheskoe obozrenie 4 (1): 94–115.
20. Vakhshtain, V.S. 2006. Dzhon  Lo: sotsiologiia mezhdu semiotikoi i topologiei [John Law: Sociology in between Semiotics and Topology]. Sotsiologicheskoe obozrenie 5 (1): 24–29.
21. Walter, T., R. Hourizi,  W. Moncur, and S. Pitsillides. 2012. Does the Internet  Change How We Die and Mourn?  Overview and Analysis. OMEGA — Journal of Death and Dying 64 (4): 275–302. https://doi.org/10.2190/OM.64.4.a 
22. Zaiakina,  R.A. 2017. Razvitie topologicheskikh vozzrenii v nedrakh aktorno-setevoi teorii [The Development of Topological Views in the Bowels of the Actor-Network Theory]. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriia 7. Filosofiia, sotsiologiia i sotsial’nye tekhnologii 16 (1): 20–27.

Система Orphus

Loading...
Up