The Mission of the Intelligentsia in the Journalism of the Russian Opposition Movement (1882–1909)

The author of the article considers the formation and development of ideas about the mission of the intelligentsia in the journalism of the Russian opposition movement at the turn of the XIX - XX centuries. The concept of “intelligentsia” gained a new meaning in the 1880s. Previously, it was regarded as an educated society (the public), then in populist journalism the ideocratic understanding came to the fore. "Intelligentsia" began to call the carriers of high ideas, which could come from very different levels of society, including from the common people ("people's intelligentsia"). The “real intelligentsia” was intended to resist capitalist tendencies. The intelligentsia was endowed with attributes of Christian holiness, but in a secular humanistic sense. The Christian feat was transformed into a social action carried out in the name of a lofty idea. In response, V.A. Ternavtsev formulated the idea of the “churching” of the intelligentsia. D.S. Merezhkovsky created the concept of "revolution of the spirit", she was born under the influence of the populists and Ternavtsev. The “revolution of the spirit” assumed the creation of a new church (a new sociality) on the basis of the Russian intelligentsia, then a comprehensive transformation of the world was to take place. The controversy surrounding the ideas of Merezhkovsky provoked the publication of the collection "Vekhi" (1909). "Vekhi" became self-exposure of the intelligentsia and an attempt to outline new ways of following their mission.

Keywords

Russian intelligentsia, public, G.I. Uspensky, N.N. Zlatovratsky, N.K. Mikhailovsky, V.G. Korolenko, M. Gorky, V.A. Ternavtsev, Religious and Philosophical Collections, D.S. Merezhkovsky, collection "Vekhi"

Received

22.09.2019

Publication date

24.09.2019

Number of characters

25666

Cite

GOST	Sharova V. The Mission of the Intelligentsia in the Journalism of the Russian Opposition Movement (1882–1909) // Voprosy filosofii – 2019. – Issue 9 C. 141-149 [Electronic resource]. URL: http://ras.jes.su/vphil/s004287440006326-3-1-en (circulation date: 29.04.2024). DOI: 10.31857/S004287440006326-3
MLA	Sharova, Veronika "The Mission of the Intelligentsia in the Journalism of the Russian Opposition Movement (1882–1909)." Voprosy filosofii 9 (2019):141-149. DOI: 10.31857/S004287440006326-3
APA	Sharova V. (2019). The Mission of the Intelligentsia in the Journalism of the Russian Opposition Movement (1882–1909). Voprosy filosofii (9), pp.141-149 DOI: 10.31857/S004287440006326-3

100 rub.

When subscribing to an article or issue, the user can download PDF, evaluate the publication or contact the author. Need to register.

Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной


1	Кризис освободительного движения в России в начале 1880-х гг. поставил вопрос о интеллектуальной ревизии прежних общественно-политических задач этого направления. В результате в 80-е гг. XIX столетия в русской народнической традиции происходило общее переосмысление значения интеллигенции как общественной силы. Само это понятие (интеллигенция) было наполнено принципиально новым смыслом: еще в I половине XIX в. термин «интеллигенция» использовался в философском значении, с 1863–1864 гг. под польским влиянием [Jedlicky 2009? 17–18] стал означать «общественность» Это можно увидеть и в статьях И.С. Аксакова. [Аксаков 1887б 200–201, Аксаков 1891б 181, 184]. Об этом пишет и А. Поллард [Pollard 1964, P. 1-32]. однако позднее основной упор переместился с интеллектуального потенциала на нравственное действие. Наиболее явно это проявилось в публицистике Г.И. Успенского (1843–1902). В сентябре 1881 г. он уехал в деревню для наблюдения за крестьянской жизнью. После цареубийства 1 марта происходила деполитизация общества, наступило разочарование в радикальных методах борьбы. Успенский не собирался ни вести агитацию, ни учиться у народа, его задачей было исследование народного быта и характера. В результате в 1882–1883 гг. им было опубликовано несколько сборников статей.
2	Во «Власти земли» (1882) Успенский, в частности, писал: «Принимая от земли, от природы указания для своей нравственности, человек, то есть крестьянин-земледелец, вносил волей-неволей в людскую жизнь слишком много тенденций дремучего леса, слишком много наивного лесного зверства, слишком много наивной волчьей жадности. Мужик, который убил жену, потому что она «мешает» в хозяйстве, слаба, не работяща, ленива и, может быть, зла, – согласно лесной морали, был прав и, согласно ей, не чувствовал себя виновным; но чем же виновата убитая, что она слаба, больна, нравственно несчастна и т.д.? Вот эту, не зоологическую, не лесную, а божескую правду и вносила в народную среду народная интеллигенция (курсив здесь и далее наш – Ф.Г.). Она поднимала слабого, беспомощно брошенного бессердечною природой на произвол судьбы. Ее был тип Божия угодника. Но это не тот угодник, который, угождая Богу, заберется в дебрь или взлезет на столб и стоит на нем тридцать лет. Нет, наш народный угодник хоть и отказывается от мирских забот, но живет только для мира. Дела такого угодного Богу и народу человека как нельзя лучше подходили к общим условиям земледельческого быта. Итак, в русской народной массе всегда был интеллигентный человек. Он, вооруженный христианскою идеей, шел безбоязненно в массу народа, которая жила звериным обычаем. Тихон Задонский покупал мужикам семена, земледельческие орудия, хлопотал за них в тюрьмах. Этот прекраснейший образец человечности (по страстности и вниманию к положению ближнего, по негодованию на условия его темноты и, главное, по пониманию христианства) не мог довольствоваться важным саном архиерея и правом поучать стадо словесно, - он добровольно отказался от архиерейской кафедры и удалился в монастырь, где ему представлялась возможность вмешаться с своею деятельною любовью в народную среду. Эта интеллигенция «угодников божиих» внесла в народную русскую массу бездну всевозможной нравственной и физической опрятности (посты, браки в известное время года и т.д.)» [Успенский 1949, 36–37]. Успенский (внук сельского дьячка) подчеркивал: речь шла именно о секулярном, социальном понимании правды, которая всегда сопрягалась с конкретной, бытовой пользой. Христианство в данном случае выступало не как религия Откровения, а как идеология социальной справедливости. Публицист приводил лаконичное определение: «Тип человека, который, во-первых, «любил» и, во-вторых, любил «правду» мы называем народной интеллигенцией» [Успенский 1949, 84–86].

Number of purchasers: 2, views: 1296

Readers community rating: votes 0

1. Colerov, Modest A. (1996) Not Ðeace, But Sward. Russian Religious and Philosophical Press from Idealism Problems to Vekhi. 19021909, Regnum, Saint Petersburg (in Russian).

2. Gayda, Fyodor A. (2013) Bloodless Young Turk Revolution: How did realisedVekhi Programm, Russian Collected Papers, Vol. 13, Regnum, Moscow (in Russian).

3. Jedlicki, Jerzy (2009) Problems with the intelligentsia, Acta Poloniae Historica, ¹ 100, Warszawa, S. 1018.

4. Ksenofontov, Ivan N. (1996) Georgiy Gapon: Invention and Truth. ROSSPEN, Moscow (in Russian).

5. Nikolukin, Alexander N. (2001) Merejkovskys Phenomenon, Merejkovsky: Pro et Contra, Izdatelstvo SPbGU, Saint Petersburg, pp. 728 (in Russian).

6. Pollard, Alan P. (1962) The Russian Intelligentsia: The Mind of Russia, California Slavic Studies, Vol. III, P. 132.