All
 
|
 
 


Newslore: The COVID-19 Pandemic in TikTok’s Representations [N’iuslor: pandemiia COVID-19 v reprezentatsiiakh “TikTok”]
 
PIIS086954150017929-1-1
DOI10.31857/S086954150017929-1
Publication type Article
Status Published
Authors
Daria Tukina 
Affiliation: European University at St. Petersburg
Address: Russian Federation, St. Petersburg
Journal nameEtnograficheskoe obozrenie
Edition№6
Pages10-23
Abstract

The article examines the videos of the Internet platform TikTok during the beginning of the COVID-19 pandemic. I argue that the structural and pragmatic features of the video clips can be described through the analytical concepts “folklore of disaster” and “newslore”. Coronavirus infection in Tiktokers’ representations is endowed with agency, the problems of implementing quarantine measures are revealed by them through jokes, and the exchange of new experiences of living in self-isolation becomes the main folklore pattern. Content analysis shows that TikTok can be attributed to a new specific space for newslore existence, and folklore, thus, appears as a type of cultural communication. The TikTok platform itself is a cultural resource that symbolically builds a distinct community.

Keywordscoronavirus pandemic, folklore of disaster, humor of disaster, internet folklore, internet video, disaster jokes, newslore
Publication date23.12.2021
Number of characters41009
Cite  
100 rub.
When subscribing to an article or issue, the user can download PDF, evaluate the publication or contact the author. Need to register.
Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной
1 Пандемия, развернувшаяся после обнаружения в декабре 2019 г. в Китае вируса SARS-CoV-2, стала центральной темой мирового публичного дискурса зимой–весной 2020 г. Прогнозы распространения COVID-19, обсуждение его социально-экономических, политических и прочих последствий, реакция на внутренние меры противодействия инфекции – всем этим пестрили новостные ленты СМИ, социальные сети, повседневные разговоры. Пандемия коронавируса сопровождалась (и до сих пор сопровождается) пандемией разговоров о коронавирусе. При этом особым многообразием форм рефлексии над COVID-19 отмечено интернет-пространство, поскольку именно оно является основной информационной площадкой в настоящее время. За распространением разного вида сведений и слухов о коронавирусе и его последствиях нетрудно следить, ведь практически каждый человек становится включенным наблюдателем, а исследователь, оказавшийся в этой позиции, может заметить, какой фольклорный “бум” вызвала объявленная пандемия. Вирус стал импульсом к бурному росту “народного творчества” по данной тематике: появилось множество слухов, сплетен, анекдотов, шуток, мемов, круговых писем в мессенджерах, песен и т.д., большая часть которых как раз приходится на интернет-пространство. В свете этого исследователь задается вопросами: как описать эти фольклорные интернет-единицы? являются ли они вообще фольклором?
2 В данной статье я бы хотела отразить результаты изучения популярной среди молодежи интернет-платформы TikTok (далее – ТикТок), которые позволяют утверждать, что видеоролики, созданные пользователями этого приложения в начале пандемии, можно аналитически описать с помощью концептов “ньюслор” (newslore) и “фольклор катастроф” (disaster lore). Кроме того, в статье (на примере платформы ТикТок) обсуждаются вопросы: что есть фольклор в современном мире? и как провести границу между фольклором и нефольклором?1 1. Данное мини-исследование было проведено весной 2020 г. С тех пор я как автор пересмотрела свои некоторые теоретические позиции и взгляд на фольклорность в интернет-пространстве, поэтому к своей статье отношусь критически и открыта к диалогу, а также приветствую любую научную дискуссию по поводу содержания этой работы. Хотела бы выразить особую благодарность рецензентам и моим коллегам из Европейского университета, в частности Михаилу Лазаревичу Лурье, который сопровождал меня на всем пути написания текста.
3 Катастрофы и фольклор
4 Что понимается под “фольклором катастроф” (folklore of disaster/disaster lore)? Этот термин, как и многие другие в современной фольклористике, не поддается однозначной трактовке. Однако существуют некоторые характеристики, по которым мы можем отнести изучаемые объекты к единицам фольклора катастроф. Алан Дандес, занимавшийся исследованием циклов “больных шуток” (sick jokes), посвященных теме СПИДа, связывает их с категорией “катастрофа”. Он отмечает, что данные неприличные шутки конституировались как инструмент коллективной ментальной защиты, который помогал людям справиться с наиболее страшными катастрофами – природными и неприродными (Dundes 1987: 73). А Вилли Смит, рассматривавший шутки о крушении шаттла “Челленджер”, подчеркнул, что большинство их было связано со смертью, болезнью, деформацией и вообще катастрофой. Смит (как и Дандес) провел параллель между изучаемой им серией и другими “катастрофными” циклами шуток: во всех случаях отмечалось заимствование традиционных форм2 и мотивов. Появление таких циклов объяснялось тем, что в XX в. чрезвычайно увеличилось число трагедий, которые “доводятся до нашего сведения средствами массовой информации” (Smyth 1986: 250). Таким образом, можно утверждать, что в 1980-е годы аналитическая конструкция фольклора катастроф характеризовалась следующими особенностями: 1) катастрофа служила темой для создания конкретного тематического цикла; 2) возникновение циклов определялось как психологическая реакция общества на катастрофу; 3) в создании циклов участвовал широкий круг пользователей, что обуславливалось новыми особенностями информационного пространства (увеличивающейся ролью СМИ, более детальным освещением произошедшего: событийные подробности, визуальные ряды и проч.); 4) исследовались в основном циклы шуток (jokes). Последняя особенность дискуссионна, поскольку шутки – не единственный жанр, активизирующийся в момент самой катастрофы и во время ее переживания. 2. Под традиционными формами здесь имеются в виду те, что существовали до появления циклов шуток о конкретных катастрофах – в них, независимо от разных тематик и пространств бытования, прослеживалась одинаковая структура (вопросно-ответная шутка; расшифровка аббревиатуры и пр.).

Number of purchasers: 0, views: 737

Readers community rating: votes 0 

1. Arkhipova, A.S., and D.A. Radchenko. 2016. Newslore v sovetskom i postsovetskom prostranstve: ot sostavitelei [Newslore in Soviet and Post-Soviet Culture: From the Editors]. Anthropologicheskii forum 31: 115–118.
2. Attardo, S., and V. Raskin. 1991. Script Theory Revis(it)ed: Joke Similarity and Joke Representation Model. Humor-International Journal of Humor Research 4 (3–4): 293–348. https://doi.org/10.1515/humr.1991.4.3-4.293 
3. Ben-Amos, D. 1971. Toward a Definition of Folklore in Context. The Journal of American Folklore 84 (331): 3–15. https://doi.org/10.2307/539729 
4. Borisov, S.B. 1993. Estetika “chernogo yumora” v rossiiskoi traditsii [Aesthetics of “Dark Humor” in the Russian Tradition]. In Iz istorii russkoi esteticheskoi mysli [From the History of Russian Aesthetic Thought], edited by K.G. Yusupov, 139–155. St. Petersburg.: RGPU im. A.I. Herzen.
5. Butenko, I.A. 1994. Iz istorii “chernogo” yumora [From the History of “Dark” Humor]. Sotsiologicheskie issledovaniia 11: 148–153.
6. Chistov, K.V. 2005. Fol'klor. Tekst. Traditsiia [Folklore, Text, Tradition]. Moscow: OGI.
7. Dundes, A. 1987. At Ease, Disease-AIDS Jokes as Sick Humor. American Behavioral Scientist 30 (3): 72–81. https://doi.org/10.1177/000276487030003006 
8. Ellis, B. 2019. Bol’shoi yablochnyi pirog: rol’ yumora v global’nom otvete na katastrofu [Making a Big Apple Crumble: The Role of Humor in Constructing a Global Response to Disaster]. Fol’klor i antropologiia goroda 2 (1–2): 27–79.
9. Fialkova, L. 2001. Chornobyl’s folklore: Vernacular Commentary on Nuclear Disaster. Journal of Folklore Research 38 (3): 181–204.
10. Frank, R. 2011. Newslore: Contemporary Folklore on the Internet. Jackson: University Press of Mississippi.
11. Jania, A.E. 2015. Beyond Mitigation: The Emotional Functions of Natural Disaster Folklore in Japan. PhD diss. abstract, Ohio State University.
12. Kuipers, G. 2005. “Where Was King Kong When We Needed Him?” Public Discourse, Digital Disaster Jokes, and the Functions of Laughter after 9/11. The Journal of American Culture 28 (1): 70–84. https://doi.org/10.1111/j.1542-734X.2005.00155.x 
13. Lurie, M.L. 2007. Sadistskii stishok v kontekste gorodskoi fol’klornoi traditsii: detskoe i vzrosloe, obshchee i spetsificheskoe [Sadistic Rhyme in the Context of Urban Folklore Tradition: Children’s and Adults, General and Specific]. Antropologicheskii forum 6: 287–309.
14. Marcus, O.R., and M. Singer. 2017. Loving Ebola-Chan: Internet Memes in an Epidemic. Media, Culture & Society 39 (3): 341–356. https://doi.org/10.1177/0163443716646174 
15. Maslenikova, N.A. 2011. (Ne)kul’turnyi format “chernogo yumora” [(Un)cultured “Dark Humor” Format]. Studia Culturae 12: 143–151.
16. Obrdlik, A.J. 1942. “Gallows Humor” – A Sociological Phenomenon. American Journal of Sociology 47 (5): 709–716. https://doi.org/10.1086/219002 
17. Panchenko, A.A. 2005. Fol’kloristika kak nauka [Folkloristics as a Science]. In Pervyi Vserossiiskii kongress fol’kloristov [First All-Russian Congress of Folklorists], edited by A.S. Kargin, 72–95. Moscow: GRTsRF.
18. Raskin, V. 1985. Semantic Mechanisms of Humor. Dordrecht: D. Reidel.
19. Shifman, L. 2012. An Anatomy of a YouTube Meme. New Media & Society 14 (2): 187–203. https://doi.org/10.1177/1461444811412160 
20. Smyth, W. 1986. Challenger Jokes and the Humor of Disaster. Western Folklore 45 (4): 243–260. https://doi.org/10.2307/1499820

Система Orphus

Loading...
Up