Dostoevsky: the money, the faith, the rebellion

The text is an introduction and a commentary on the publication of the article by the American researcher S. McReynolds that is published hereafter. The work of the American philologist is seen as an illustration of the possibility and productivity of rational scholar analysis of Dostoevsky’s texts. It is emphasized that S. McRainolds proposed the demythologized language of discourse about faith, God, crime and punishment, revealing another way of speaking, that is entirely based on the classical methodology: to think about the text, proceeding from it.

Keywords

Dostoevsky, S. McReynolds, demythologization, rational analysis, the economic relations language.

Received

29.09.2018

Publication date

03.10.2018

Number of characters

18409

Cite Download pdf To download PDF you should sign in

GOST	Klimova S. Dostoevsky: the money, the faith, the rebellion // Chelovek – 2018. – Issue №4 C. 151-156 [Electronic resource]. URL: https://chelovek-journal.ru/S023620070000326-5-1 (circulation date: 10.09.2024). DOI: 10.31857/S023620070000326-5
MLA	Klimova, S. "Dostoevsky: the money, the faith, the rebellion." Chelovek 4 (2018):151-156. DOI: 10.31857/S023620070000326-5
APA	Klimova S. (2018). Dostoevsky: the money, the faith, the rebellion. Chelovek (4), pp.151-156 DOI: 10.31857/S023620070000326-5


1	Предлагаемая вниманию читателя статья американской славистки Сьюзен МакРейнолдс посвящена тому, как Ф.М. Достоевский использует язык коммерческих отношений при отображении нравственного и религиозного сознания персонажей и, шире, в нравственной и религиозной рефлексии. Но, разумеется, реальная проблематика статьи гораздо шире. Среди прочего, исследовательнице удалось обнажить скрытые противоречия тогдашнего религиозного сознания и даже в какой-то мере его “провал” как регулятива духовной и социальной жизни.
2	В российском гуманитарном знании представления о “сердцеведе” Достоевском традиционно завязаны на дихотомию “Бог—человек”, на особый антиномический статус человека, стоящего “меж двух бездн”, на подход, исключающий рациональное исследование дихотомичности человеческой души. Безусловно, писатель дал для такого подхода самые серьезные основания: он демонстративно отказывается четко различать положительных и отрицательных персонажей, противопоставлять доброго негодяю, верующего — атеисту и нигилисту, постоянно обращается к трансцендентному миру, чтобы усилить мотив “непознаваемой сути” человека “здесь и сейчас”. И многие русские мыслители конца XIX–начала ХХ века, с горечью констатирующие усиливающуюся секуляризацию и рационализацию идеологий, нараставшую оппозицию православному клерикализму [14], буквально ухватились за эту особенность его письма как за единственно приемлемый способ разговора о России, о русских, о вере. Постепенно антиномизм художественного мира Достоевского стал восприниматься как универсальный способ описания русского народа, русской души, русского менталитета в целом. С легкой руки Н. Бердяева русский народ стал представляться, в том числе и в западной мысли [13], то как пассивный и богобоязненный, то как буйный “анархист” с революционными интенциями в душе, причем так, что обе эти ипостаси не слишком противоречили друг другу [3].
3	Современная российская гуманитаристика, особенно филология, с успехом продолжает эту тенденцию, перескакивая в своих оценках и пристрастиях от одного полюса к другому, от Достоевского “социального” и “политического” — защитника униженных и оскорбленных к Достоевскому-богослову, демонстрирующему миру чуть ли не “механизм спасения, алгоритм процесса спасения человека и человечества, построенный и основанный на фундаментальном свойстве природы Христа” [7, с. 156].
4	Обратившись к опыту прочтения Достоевского такими его выдающимися учениками и поклонниками, как Н. Бердяев, С. Булгаков, В. Розанов, Д. Мережковский, В. Вересаев и множество других, мы найдем не только схожий с нынешним достоевсковедением апологетический “православный словарь”, но и вполне конструктивную критику, а также попытку объективного, научного анализа наиболее трудных мест, понимания образов и символов романных миров писателя. Но есть нечто, что роднит русских философов рубежа веков с современными гуманитариями. Это взгляд на писателя из глубины собственной веры, собственных идеалов, собственной религиозности.

Price publication: 0

Number of purchasers: 0, views: 1716

Readers community rating: votes 0

1. Arendt Kh. Zhizn' uma. SPb.: Nauka, 2013.

2. Bart R. Smert' avtora // Bart R. Izbrannye raboty: Semiotika. Poehtika. M.: Progress, 1994.

3. Berdyaev N.A. Istoki i smysl russkogo kommunizma. Parizh, 1955; Moskva: Nauka, 1990.

4. Bulgakov S.N. Filosofiya khozyajstva // Bulgakov S.N. Soch. v 2 t. T. 1. M.: Nauka, 1993.

5. Dostoevskij F.M. Sobranie sochinenij v 30 t. L.: Nauka, 1973–1990.

6. Karpi G. Dostoevskij-ehkonomist. Ocherki po sotsiologii literatury. M.: Falanster, 2012.

7. Kasatkina T.A. Khristologiya Dostoevskogo // L.N. Tolstoj i F.M. Dostoevskij: zadachi khristianstva i khristianstvo kak zadacha. Mezhdunarodnaya nauchnaya konferentsiya (2–5 oktyabrya 2011). Yasnaya Polyana, 2011. S. 155–174.

8. Rozanov V.V. Uedinennoe. M.: Russkij Put', 2002. S. 79.

9. Svitel'skij V. “Sbilis' my, chto delat' nam” (K segodnyashnim prochteniyam romana “Idiot”) // Dostoevskij i mirovaya kul'tura 15 (2000).

10. Strakhov N.N. Nablyudeniya / N.N. Strakhov o Dostoevskom // Literaturnoe nasledstvo. F.M. Dostoevskij. Novye materialy i issledovaniya. T. 86. M.: Nauka, 1973.

11. Ehdmons D. Ubili by vy tolstyaka? Zadacha o vagonetke: chto takoe khorosho i chto takoe plokho. M.: Institut ehkonomicheskoj politiki im. Gajdara, 2016.

12. XXI vek glazami Dostoevskogo: perspektivy chelovechestva. Materialy mezhdunarodnoj konferentsii, sostoyavshejsya v Universitete Tiba, Yaponiya, 2000. M., 2002.