Все
 
 
 


Отражение монгольских имперских идей в средневековых византийских источниках
 
Код статьиS086919080013354-6-1
DOI10.31857/S086919080013354-6
Тип публикации Статья
Статус публикации Опубликовано
Авторы
Дробышев Юлий Иванович 
Должность: старший научный сотрудник
Аффилиация: Институт востоковедения РАН, Институт проблем экологии и эволюции РАН
Адрес: Москва, Российская Федерация, Москва
Название журналаВосток. Афро-Азиатские общества: история и современность
ВыпускВыпуск 1
Страницы46-56
Аннотация

В статье на материалах византийских исторических произведений XIII-XIV вв. получили дальнейшее развитие разработки автора в сфере имперской идеологии средневековых монголов. Особое геополитическое положение Византии, а также разногласия среди потомков Чингисхана, обусловили своеобразие ее взаимоотношений с Монгольской империей, а позже – с государствами Джучидов и Хулагуидов, и позволили ей сохранить независимость. Византийские историки описывали монголов с позиции внешних наблюдателей, вследствие чего их сведения сравнительно скудны, но важны для понимания целей монгольских завоевателей в регионе и их взглядов на мироустройство. Анализ информации, предоставляемой Георгием Пахимером, Никифором Григорой и другими византийскими интеллектуалами, позволяет заключить, что во внешней политике монгольские лидеры проявляли известную гибкость и не демонстрировали претензий на мировое господство. Источники воспроизводят ряд касающихся монголов сюжетов, известных также из христианской историографииЮжного Кавказа и Ближнего Востока, в частности, обыгрывают представление о вторгшихся в культурные земли кочевниках как о «биче Божьем», но они все же далеки от эсхатологической трактовки монгольского нашествия и не истолковывают его в понятиях «всего мира». Мыслей о необходимости подчиниться этому неизбежному злу они не высказывают. Византийские авторы достаточно точно описывают цели монгольских завоевательных кампаний и дипломатическую деятельность монгольских лидеров. Можно полагать, что отношения между Византией и монгольскими государствами выстраивались на равноправной основе, либо византийские авторы тщательно обошли в своих трудах всякие намеки на неравноправие. Нарисованный в проанализированных источниках образ Чингисхана не несет в себе ничего мессианского или героического; более того, не всем авторам известно, кто именно был основателем Монгольской империи, и они приписывают руководство военными походами Чингисхана его потомкам. Таким образом, монгольская «имперскость» в византийских источниках прослеживается очень слабо, что, однако, не умаляет их ценность в деле реконструкции ментального климата Монгольской империи и ее исторических преемников.

Ключевые словаМонголы, имперская идеология, византийские источники, понятие «всего мира», Чингисхан.
Получено19.01.2021
Дата публикации07.03.2022
Кол-во символов29578
Цитировать  
100 руб.
При оформлении подписки на статью или выпуск пользователь получает возможность скачать PDF, оценить публикацию и связаться с автором. Для оформления подписки требуется авторизация.

Оператором распространения коммерческих препринтов является ООО «Интеграция: ОН»

Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной.
1 Византийская империя избежала участи других стран, подвергшихся в XIII в. монгольскому порабощению. Ее геополитическое положение позволило ей лавировать между враждующими друг с другом частями некогда единой Монгольской империи – Улусом Джучи и Ильханатом, заключая договора и устанавливая брачные союзы с тем и с другим и более или менее успешно не допуская в отношении себя военную агрессию. Как отметил один из крупнейших отечественных специалистов по истории этого региона С.П. Карпов, «Одним из определяющих факторов, обусловивших сохранение в Анатолии и на Кавказе прежнего политического строения, явилось соперничество между враждующими группами внутри самой монгольской элиты» [Карпов, 2007, c. 368], а Дж. Лэнгдон афористично подчеркнул «определенную синхронизацию византийской геополитики с монгольским империализмом» [Langdon, 1998, p. 100]. Монголы дошли до Малой Азии хотя и сильными, но уже на излете своего наступательного потенциала; тем не менее, скорее всего, в случае согласованных действий потомков Чингис-хана Византийская империя легко могла бы стать их жертвой. Впрочем, главными ее врагами в эпоху монгольских завоеваний были не монголы, а тюркские племена, наводнившие Малую Азию, а также сербы, болгары и латинский Запад, прежде всего, в лице Карла I Анжуйского (король Сицилии в 1266-1282 гг.). Несмотря на то, что монголы, как правило, не представляли для Византии прямую угрозу1, они способствовали ее падению косвенно, занимая лучшие пастбища в Центральной Анатолии и постепенно вытесняя оттуда тюркское население дальше на запад, где оно неуклонно отторгало земли у слабеющей империи [Korobeinikov, 2014, p. 236]. 1. Отсюда, однако, совсем не следует, что византийцы относились к монголам пренебрежительно. Достаточно вспомнить панику в Никее 23 февраля 1265 г., внезапно вспыхнувшую из-за слуха о нападении монголов на город [Георгия Пахимера история, 1862, c. 222-229]. Также надо не упускать из виду замечание Пахимера о том, что «тохарцы известны были римлянам, как народ непобедимый» [там же, c. 212] (об этнониме «тохарцы» см. ниже).
2 Важнейшими византийскими источниками, охватывающими период монгольского присутствия в регионе, являются сочинения Георгия Акрополита (1217–1282), Георгия Пахимера (1242 – ок. 1310), Никифора Григоры (ок. 1295 – ок. 1360) и Михаила Панарета (1320–1390). Вследствие наличия тюркского буфера на востоке и славянского – на западе, византийские историки оставались в позиции внешних наблюдателей, а источники отражают византийские взгляды на монголов извне и страдают неполнотой. Тем не менее, им не откажешь в известной объективности.
3 Исследовательская литература, освещающая взаимоотношения Византии с монголами, довольно обширна, но работы касаются, в основном, политических аспектов этих отношений и не затрагивают идеологические. Между тем, византийские источники дополняют, хотя и незначительно, картину монгольской «мироустроительной» идеологии новыми штрихами и предоставляют уникальные материалы для сопоставительного анализа с другими источниками.
4 При всей колоссальной разнице, существовавшей между Византийской и Монгольской империями, их роднило сходное понимание своего места и назначения в мире – идеология универсализма, согласно которой каждая из них находилась в центре мироздания и была благословлена его Творцом на объединение всех народов под властью своих правителей. Таким образом, все население земли мыслилось в качестве потенциальных подданных, а не желавшие покориться расценивались как отступники2. Однако методы воздействия на этих отступников были разными: византийские императоры, не имея к тому времени достаточной военной силы, больше полагались на дипломатию; монгольские ханы, гораздо более мощные и организованные в военном отношении, активно захватывали новые территории и безжалостно подавляли очаги сопротивления. Благодаря стечению обстоятельств, столкновение двух империй не привело к неизбежному при таких идеологических предпосылках кровавому конфликту. Впрочем, первые контакты произошли в период отсутствия политического единства в самой Византии, распавшейся после взятия крестоносцами Константинополя в апреле 1204 г. на независимые Никейскую империю, Трапезундскую империю и Эпирский деспотат, в то время как центр находился под управлением Латинской империи3. Все эти государства были невелики по площади, и в случае нападения монголов вряд ли смогли бы оказать эффективное сопротивление. Монголия как самостоятельный политический организм возникла в 1206 г. и сохраняла единство до 1260 г., т.е. практически до времени возвращения Константинополя в руки византийцев. Последние, услышав о появлении на Востоке новой грозной силы, сначала не избежали заблуждения, свойственного и Европе, оказавшейся в те же годы перед лицом монгольского нашествия: «Эти люди до такой степени были тогда неизвестны, что многие представляли их с собачьими головами; рассказывали, что они питаются отвратительною пищею и даже едят человеческую плоть» [Георгия Пахимера история, 1862, c. 123]. 2. Литература по византийской идеологии огромна. Назовем лишь некоторые труды, непосредственно использованные в нашей работе: [Ostrogorsky, 1956, p. 1-14; Nicol, 1993, p. 72-73; Nicol, 2007, p. 51-79; Angelov, 2007, 453 р. (особенно р. 78-116)].

3. Это обстоятельство, впрочем, не мешало «империи в изгнании» – Никее – сохранять идеологию, унаследованную от метрополии.

Всего подписок: 0, всего просмотров: 257

Оценка читателей: голосов 0 

1. Андреева М.А. Прием татарских послов при Никейском дворе. Сборник статей, посвященных памяти Н.П. Кондакова. Прага: [Б.и.], 1926. С. 187–200.
2. Георгий Акрополит. История / Пер. П.И. Жаворонкова. СПб.: Алетейя, 2013.
3. Георгия Пахимера история о Михаиле и Андронике Палеологах. Византийские историки, переведенные с греческого при С.-Петербургской духовной академии. Т. I. СПб.: Типогр. Департамента уделов, 1862.
4. Гильом де Рубрук. Путешествие в Восточные страны. Путешествия в восточные страны. М., 1997.
5. Жаворонков П.И. Никейская империя и Восток (Взаимоотношения с Иконийским султанатом, татаро-монголами и Киликийской Арменией в 40–50-е годы XIII в.). Византийский временник. 1978. Т. 39. С. 93–101.
6. Карпов С.П. История Трапезундской империи. СПб.: Алетейя, 2007.
7. Козин С.А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941.
8. Коробейников Д.А. Византия и государство Ильханов в ХIII – начале XIV в.: система внешней политики империи. Византия между Востоком и Западом. Опыт исторической характеристики / Под ред. Г.Г. Литаврина. СПб.: Алетейя, 1999. С. 428–473.
9. Коробейников Д.А. Михаил VIII Палеолог в Румском султанате. Часть I: 1256 год. Византийский временник. 2005. Т. 64. С. 77–98.
10. Коробейников Д.А. Михаил VIII Палеолог в Румском султанате. Часть II. Византийские очерки: Труды российских ученых к XXII Международному конгрессу византинистов. М.; СПб.: Алетейя, 2011. С. 116–138.
11. Никифор Григора. История ромеев. Т. I / Пер. Р.В. Яшунского. СПб.: Свое издательство, 2013.
12. Сметанин В.А. Византийское общество XIII–XV вв. (по данным эпистолографии). Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1987.
13. Сметанин В.А. Восприятие общественных проблем ортодоксально-православным мыслителем (Иосиф Вриенний). Античная древность и средние века. Вып. 25. Свердловск, 1990. С. 136–150.
14. Успенский Ф.И. История Византийской империи XI–XV вв. М.: Мысль, 1997.
15. Шукуров Р.М. Великие Комнины и Восток (1204–1461). СПб.: Алетейя, 2001.
16. Шукуров Р.М. Султан ‘Изз ал-Дин Кайкавус в Византии (1262–1264/1265 гг.). Византийский временник. 2012. Т. 71. С. 7–26.
17. Angelov D. Imperial Ideology and Political Thought in Byzantium, 1204–1330. Cambridge University Press, 2007.
18. Brуеr А. The Grand Komnenos and the Great Khan at Karakorum in 1246. Res Orientales. 1994. Vol. VI (Itineraires d’Orient. Hommages а Cl. Cahen). Рр. 257–261.
19. Georges Pachymérès Relations historiques. Vol. I. Livres I–III / Éd., introd. et notes par A. Failler. Trad. française par V. Laurent. Paris: Les Belles Lettres, 1984.
20. Georges Pachymérès Relations historiques. Vol. IV. Livres X–XIII / Éd., trad. française et notes par A. Failler. Paris: Institut Français D’Études Byzantines, 1999.
21. Kaldellis A. Ethnography after Antiquity: Foreign Lands and Peoples in Byzantine Literature. Empire and after. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2013.
22. Korobeinikov D. Byzantium and the Turks in the Thirteenth Century. Oxford University Press, 2014.
23. Langdon J.S. Byzantium’s Initial Encounter with the Chinggisids: An Introduction to the Byzantino-Mongolica. Viator. 1998. Vol. 29. Рр. 95–140.
24. Letters of Gregory Akindynos. Greek text and English translation by Angela Constantinides Hero // Dumbarton Oaks Texts VII. Washington D.C., 1983.
25. Lippard B.G. The Mongols and Byzantium, 1243–1341. Ph.D. Thesis, Indiana University, 1984.
26. Nicol D.M. The Last Centuries of Byzantium, 1261–1453. Cambridge University Press, 1993.
27. Nicol D.M. Byzantine Political Thought. The Cambridge History of Medieval Political Thought / Ed. by J.H. Burns. Cambridge  University Press, 2007. Pр. 51–79.
28. Ostrogorsky G. The Byzantine Emperor and the Hierarchical World Order. The Slavonic and East European Review. 1956. Vol. 35. № 84. Pp. 1–14.
29. Ramos M.I.K. Maria Paleologina and the Il-Khanate of Persia. A Byzantine Princess in an Empire between Islam and Christendom. Imago Temporis. Medium Aevum. 2017. Vol. XI. Pр. 217–231.
30. Shukurov R. The Byzantine Turks, 1204–1461. Leiden: Brill, 2016.
31. Vryonis Sp. The Decline of Medieval Hellenism in Asia Minor and the Process of Islamization from the Eleventh through the Fifteenth Century. Berkeley: University of California Press, 1971.
32. Weller A. Marrying the Mongol Khans: Byzantine Imperial Women and the Diplomacy of Religious Conversion in the 13th and 14th Centuries. Scandinavian Journal of Byzantine and Modern Greek Studies. 2016. № 2. Рр. 177–200.

Система Orphus

Загрузка...
Вверх