Этнокультурные образы в Средней Азии: национальный костюм

Этнокультурные образы (ЭКО) интересуют исследователей разных общественных дисциплин неслучайно: общепризнана их эффективность в решении насущной региональной проблемы – поиска и укрепления новейших национально-государственных идентичностей в каждой из пяти молодых независимых республик Центральной Азии. Известно, что основным ресурсом при создании ЭКО часто служит историческое и культурное наследие народа, а значит и разного рода этнографические источники. Один из них – национальный костюм, его чаще других относят к подобным общенародным символам. В статье выясняется, кто и с какой целью создаёт современные национальные костюмы (весьма ощутимо отличающиеся от комплексов традиционной «этнической одежды» прошлого), каковы их новые функции внутри и вовне государства. Автор отмечает в современной массовой культуре Средней Азии сосуществование двух типов этнокультурных образов. Ареал распространения первого типа связан с крупными историко-культурными областями, сложившимися ещё в древности (вроде Семиречья, Ферганы, Хорезма, Согда, Маргианы и др.), и, естественно, не совпадающими с границами современных государств. У населения каждой такой историко-культурной области бытовали свои, местные комплексы традиционной одежды, которые, по существу, и являлись ЭКО этих реально существовавших и спонтанно сложившихся культурных сообществ. Фрагменты подобных образов отчасти сохранились до наших дней (вместе с ранее популярными в народе самоназваниями – «осколками» локальных и родоплеменных идентификаций). Второй тип современных среднеазиатских этнокультурных образов представляют новейшие «национальные костюмы», мозаично сочетающие черты современной «европейской» и обобщенной местной традиционной одежды. Создание таких «национальных костюмов» началось ещё в советские времена, но теперь их трансформация усилилась, а функция проявляется гораздо чётче – такой тип ЭКО служит лишь инструментом для конструирования в каждой республике новых национально-государственных идентичностей, и костюмы используются как один из эмоциональных механизмов внедрения в массовое сознание идеи общенационального единства.

Ключевые слова

культурный символ, идентичность, нация, восприятие, «визитная карточка», локальная традиция

Получено

09.12.2020

Дата публикации

11.12.2020

Кол-во символов

32426

Цитировать

ГОСТ	Чвырь Л. А. Этнокультурные образы в Средней Азии: национальный костюм // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность – 2020. – Выпуск 6 C. 153-163 [Электронный ресурс]. URL: https://vostokoriens.jes.su/S086919080012505-2-1 (дата обращения: 29.04.2024). DOI: 10.31857/S086919080012505-2
MLA	Chvyr, Luidmila "Ethno-Cultural Images at Central Asia: National Costume." Vostok. Afro-Aziatskie obshchestva: istoriia i sovremennost 6 (2020):153-163. DOI: 10.31857/S086919080012505-2
APA	Chvyr L. (2020). Ethno-Cultural Images at Central Asia: National Costume. Vostok. Afro-Aziatskie obshchestva: istoriia i sovremennost (6), pp.153-163 DOI: 10.31857/S086919080012505-2

100 руб.

При оформлении подписки на статью или выпуск пользователь получает возможность скачать PDF, оценить публикацию и связаться с автором. Для оформления подписки требуется авторизация.

Оператором распространения коммерческих препринтов является ООО «Интеграция: ОН»

Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной.


1	Два способа создания этнокультурных образов (ЭКО)
2	В среднеазиатском регионе поиск и укрепление национально-государственных идентичностей в каждой из пяти молодых независимых республик – одна из насущных проблем, в решении которой эффективно используют выразительные этнокультурные образы, интенсивно пропагандируемые властями. Тематика функционирования ЭКО активно разрабатывается разными общественными дисциплинами, в том числе и этнографией (хотя не все ее возможности пока исчерпаны). Обычно этнокультурные образы регионов любого масштаба ассоциируются с уникальными природными или выдающимися архитектурными и историческими памятниками, либо со своеобразным музыкально-песенным фольклором народов или даже просто с именами знаменитых земляков – со всем тем, что в массовом сознании связано с определенной территорией, вернее, с историей и культурой ее населения. Но для самих коренных жителей самым популярным и «беспроигрышным» источником такого рода образов, пожалуй, повсеместно остается традиционная народная культура.
3	К концу ХХ в. в республиках Средней Азии сохранность культурного наследия у разных социальных и территориальных групп населения оказалась неодинаковой. В сельской местности до сих пор заметны следы традиционного бытового уклада – и в повседневном семейном этикете, и в стиле убранства жилья, и в приверженности людей к старинным праздничным обыкновениям и религиозной обрядности. Эти элементы традиционной культуры и используются обычно в качестве новейших ЭКО, призванных символизировать единство новых независимых государств региона. Аналогичные тенденции наблюдаются во всех республиках бывшего Советского Союза, хотя на территории каждой из них общие процессы принимают свои формы и протекают с разной степенью интенсивности. Чтобы рассмотреть подробнее среднеазиатскую ситуацию (то есть выяснить основной адресат этих образов и условия их восприятия), необходимо вкратце напомнить об исторической структуре своеобразного культурного пространства, с которым непосредственно и связаны этнокультурные образы (в частности, феномен «национального» костюма).
4	Усилиями поколений отечественных этнографов создан огромный фонд сведений о традиционной культуре народов Средней Азии, и, опираясь на него, теперь можно обоснованно сравнивать этнокультурные образы двух рубежей – XX и ХХI веков. При этом обнаружилось, что способы создания этнокультурных образов и их ареалы соответствуют двум принципам структурирования всего среднеазиатского региона.
5	Первый способ создания региональных образов – «исторический»: на определенной, довольно обширной территории с разноязычным населением возникают некие общие символы, ЭКО (часто в виде общеизвестных артефактов, соотносимых с территориальными общностями разного масштаба), которые обычно формируются спонтанно и постепенно, как бы «сами собой». Однако до сих пор неясно, насколько они осознавались (и осознаются) населением; сведения древних и средневековых мусульманских историков на этот счет редки и касаются преимущественно локальных явлений¹.	1. Спорным остается вопрос о знаменитых «святых местах» Бухары, Туркестана или Хорезма. С точки зрения «чужаков» (путешественников, завоевателей, ученых, позднее –туристов) восприятие этих религиозно-культурных объектов как ярких и характерных региональных образов несомненно, но мнения местных мусульман-паломников нам пока неизвестны, предстоит выяснить – являлись ли для них эти святыни символами именно Средней Азии или всё же прежде всего знаками «исламского мира и пространства»?

Всего подписок: 0, всего просмотров: 701

Оценка читателей: голосов 0

1. Абашин С.Н. Национализмы в Средней Азии: в поисках идентичности. СПб.: Алетейя, 2007.

2. Арутюнов С.А. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие. М.: Наука, 1989.

3. Арутюнов С.А., Рыжакова С.И. Культурная антропология. М.: Весь мир, 2004.

4. Волков И.В. Основные направления и перспективы интеграции Центральной Азии в глобальные мировые процессы: этноконфессиональный аспект. Бишкек: Кыргызский Российско-славянский университет, 2008.

5. Ильхамов А. Археология узбекской идентичности. Этнографическое обозрение. 2005. № 1. С. 25–47.

6. Казанцев А. «Большая игра» с неизвестными правилами. М.: Фонд «Наследие Евразии», 2008.

7. Камолиддин Ш.С. Актуальные проблемы историографии истории Средней Азии. Ташкент: Ташкентский государственный институт востоковедения, 2017.

8. Кандель Э.Р. В поисках памяти. М.: Corpus, Астрель, 2012.

9. Кармышева Б.Х. Очерки этнической истории южных районов Таджикистана и Узбекистана. М.: Наука, 1976.

10. Космарский А.А. Вежливый отказ от конфликтов: антропологическое объяснение «стабильности» постсоветского Узбекистана. Центральная Евразия. 2018. № 2. С.135–148.

11. Ларина Е.И. Национальное самосознание и традиционные социальные институты в Центральной Азии. Вестник Московского Университета. Сер. 8. 2012. № 4. С. 66–90.

12. Массон В.М. Культурогенез древней Центральной Азии. СПб.: Издательство СПбГУ, 2006.

13. Нурулла-Ходжаева Н. Деколонизация евразийских исследований (размышления культуролога). Центральная Евразия. 2018. № 1. С. 224–240.

14. Парамонов В. Что мешает объединению стран Центральной Азии (дискуссия на форуме проекта «Центральная Евразия») www.ceasia.ru/forum/761 (дата обращения: 15.06.2020)

15. Симонова О.А. Изучение эмоций как область междисциплинарной интеграции: история и социология в поисках объяснения «эмоционального поворота». Социологическое обозрение. 2018. Т. 17. № 3. С. 356–378.

16. Сухарева О.А. Тюбетейки. Народное декоративное искусство советского Узбекистана. Ташкент: Изд. Академии наук УзССР, 1954. C. 147–166.

17. Турсон А. К синергетике постсоветского социального пространства-времени: политическое расслоение vs культурное расслоение. Иран-намэ. Научный востоковедческий журнал. Алматы, 2012. № 1(21). С. 5–31.

18. Фольц Р. Что означает термин «Таджик»? «Весь мир – тело, Иран – сердце…». Сборник статей по иранистике. Ред.-сост. С. Абдулло. Алматы, 2019. С. 100–111.

19. Чвырь Л.А. Одна актуальная проблема этнографии народов Средней Азии. Проблемы этногенеза и этнической истории Средней Азии и Казахстана. Вып. 3. Ред. Б.А. Литвинский, Т.А. Жданко. М.: Наука. 1991. С. 13–24.

20. Чвырь Л.А. Культурные ареалы и этнонимы. МИФ. София: Новый Болгарский Университет, 2001(1). № 7. С. 309–323.

21. Чвырь Л.А. О структуре таджикского этноса. Расы и народы. Ред. Г. Васильева. М.: Наука, 2001(2). Т. 27. С. 9–21.

22. Чвырь Л.А. Очерки культурного синтеза в Туркестане (I–II тыс. н.э.). СПб.–М.: Нестор-История, 2018.

23. Шоберлайн-Энгел Д. Перспективы становления национального самосознания узбеков. Восток (Oriens). 1997. № 3. С. 52–70.

24. Bohr A. The Central Asian States as Nationalising Regims. National-Building in the Post-Soviet Borderlands. The Politics of National Identities. Cambridge: Cambridge University Press, 1998.

25. Constructing the Uzbek State Narratives of the Post-Soviet Year. Ed. M. Laruelle. Lanham, MD: Lexington, 2018.

26. Denison M. The Art of Impossible: Political Symbolism and the Creation of National Identity and Collective Memory in Post-Soviet Turkmenistan. Europe-Asia Studies. Bd. 61, no. 7. Glasgow, Routledge, 2009. Рp. 1167–1187.

27. Gorshenina S. Uzbekistan’s “Cultural Inheritance” in Constructing “Collective Memory” in the Age of Independence. Central Asia at 25: Looking Back, Mooving Forward. A Collection Essays from Central Asia. Eds. M. Laruelle, A. Kourmanova. Washington DC: Central Asia Program, 2017.

28. Laruelle M., Peyrouse S. Regional Organizations in Central Asia: Patterns of Interaction, Dilemmas of Efficiency. Institute of Public Policy and Administration, University of Central Asia, Working Paper. No. 10. Washington DC, 2012.

29. Rakhimov M. Internal and External dynamics of Regional Cooperation in Central Asia. Journal of Eurasian Studies. Vol. 1. Issue 2. Amsterdam–London–Oxford, 2010. Pp. 95–101.

30. Uzbekistan: Political Order, Societal Changes and Cultural Transformations. Ed. M. Laruelle. Washington DC: Central Asia Program, 2017.

Этнокультурные образы в Средней Азии: национальный костюм

Оглавление

Два способа создания этнокультурных образов (ЭКО)