All
 
|
 
 


E. Siecienski (ed.). Constantine: Religious Faith and Imperial Policy. London–New York, 2017
 
PIIS032103910005047-4-1
DOI10.31857/S032103910005047-4
Publication type Review
Source material for review E. Siecienski (ed.). Constantine: Religious Faith and Imperial Policy. London–New York, 2017
Status Published
Authors
Andrey Mamontov 
Affiliation: Saint-Petersburg State University
Address: Russian Federation, Saint-Petersburg
Journal nameVestnik drevnei istorii
EditionVolume 79 Issue 2
Pages453-457
Abstract

         

Keywords
Received23.09.2019
Publication date17.10.2019
Number of characters17806
Cite  
100 rub.
When subscribing to an article or issue, the user can download PDF, evaluate the publication or contact the author. Need to register.
1 В 2013 г., когда отмечался 1700-летний юбилей со дня издания Миланского эдикта, Центр эллинистических исследований Стоктонского университета (Галлоуэй, Нью-Джерси) организовал круглый стол, посвященный этому событию. Участниками мероприятия стали виднейшие специалисты по религиозной политике Константина, а представленные во время заседания доклады спустя несколько лет были изданы под редакцией Эдварда Сичински, профессора названного университета и автора многих трудов по истории христианства1. 1. Siecienski 2010; 2017.
2 Книга содержит три раздела. В первом из них, «Споры» (Debates), две статьи: о личной религиозности Константина и о Миланском эдикте. Затем следует раздел, посвященный древним авторам (Historiography), где Евсевий, Лактанций, Зосим и другие историки рассматриваются как компиляторы, интерпретаторы и исследователи своих первоисточников. Статьи о наследии Константина, в которых речь идет об образе первого христианского императора в веках, объединены в третий раздел (Legacy).
3 Статья Харольда Дрейка «Константин и религиозный экстремизм» (с. 11–26) посвящена знаменитому «константиновскому вопросу» (поставленному еще Я. Буркхардтом2), было ли обращение императора искренним. Историк считает такую формулировку неправильной: ведь истинные чувства правителя, тем более древнего, по нашим источникам не установить. Кроме того, споры об искренности веры и личном убеждении в принципе несвойственны поздней античности: эти вопросы выходят на первый план только в годы Реформации. С другой стороны, само раннее христианство многолико. Дрейк пишет, что нельзя отказываться от признания Константина христианином лишь из-за терпимости к язычникам. Не все верующие IV в. агрессивны и склонны к насилию. Ставя вопрос иначе, – каким именно христианином являлся император, – Дрейк рассматривает религиозность Константина сквозь призму политики. Это был прежде всего император, причем его обращение произошло во время и под влиянием Великого гонения. Взгляды правителя созвучны миролюбивым пассажам Тертуллиана и Лактанция, критиковавших преследования христиан. Константин верил, что нельзя принуждать к вере силой. Как Галлиен на полвека раньше и Галерий совсем недавно, Константин стремился к религиозному компромиссу. Именно в этом причина неопределенности, свойственной высказываниям о Боге и в Миланском эдикте, и в переписке императора. 2. Burckhardt 1853.
4 Похожие мысли Дрейк уже высказывал ранее3, однако здесь концепция «политической религиозности Константина», ранее разработанная по отношению к классическому «константиновскому вопросу», рассматривается по-новому. Историк хотел показать, почему вопрос, сформулированный в XIX в., является анахронизмом для поздней античности. Сложно сказать, удалось ли автору снять с научной повестки вопрос об искренности Константина. Хотя тема личной веры громко зазвучала лишь в Новое время, ее можно найти в IV в. и ранее. Действительно, с точки зрения римской администрации – Траяна, Диоклетиана и, возможно, даже Константина, – важным было формальное единство культа, согласие граждан, а не их убеждения. Но таков ли был взгляд христиан IV в.? Век, когда правил Константин, начался со споров об отступниках4. Позднее высшие сановники и придворные, приноравливаясь к взглядам императоров, при первой необходимости перестраивали свое религиозное поведение, и церковные писатели упрекали их в неискренности (Socr. Schol. III. 13). Кроме того, Августин Блаженный в молодости писал, что принуждение к вере создает неискренних христиан5. Мы видим, что соответствие действий человека его убеждениям и требованиям веры казалось важным. Если эту проблему отнести к императору Константину, то мы и получим «константиновский вопрос». И хотя его не ставили в древности, это не значит, что сегодня нельзя говорить об искренности государя. 3. См., например, Drake 2002.

4. Массовое отступничество в годы Великого гонения привело к расколам в некоторых провинциальных церквях. Так, в начале IV в. в Африке начался донатистский раскол, а в Египте – мелетианский.

5. См. Mamontov 2016.

Price publication: 100

Number of purchasers: 2, views: 1264

Readers community rating: votes 0 

1. Barnes, T.D. 2011: Constantine. Dynasty, Religion and Power in the Later Roman Empire. London.
2. Burckhardt, J. 1853: Die Zeit Constantins des Großen. Basel.
3. Christensen, T. 1989: Rufinus of Aquileia and the Historia Ecclesiastica, Lib. VIII–IX, of Eusebius. Copenhagen.
4. Drake, H.A. 2002: Constantine and the Bishops: The Politics of Intolerance. Baltimore.
5. Laqueur, R. 1929: Eusebius als Historiker seiner Zeit. Berlin–Leipzig.
6. Seeck, O. 1891: Das sogenannte Edikt von Mailand. Zeitschrift für Kirchengeschichte 12, 381–386.
7. Siecienski, E. 2010: The Filioque: History of a Doctrinal Controversy. New York.
8. Siecienski, E. 2017: The Papacy and the Orthodox: Sources and History of a Debate. New York.

Система Orphus

Loading...
Up