Среди дискуссионных и малоизученных вопросов истории цыганского этноса один касается времени их появления в России и в Москве¹ . Н.Г. Деметер считает, что цыгане поселились в России в середине XVII в. с присоединением Левобережной Украины² . Первые указы о цыганах в российском законодательстве были приняты в 1733 г. Они касались тех из них, кто проживал в Малороссии на территории Сумского и Ахтырского дистриктов³ . Сенатский указ от 4 ноября 1784 г. предписывал Казённой палате Московской губ. «снабдить хлебом и скотом» цыган, поселившихся в Подмосковье⁴ . Поселению цыган в Москве и в Подмосковье посвящена статья Л.Н. Черенкова. Исследователь ведёт отсчёт проживания цыган в Москве с 1807 г., а первым московским цыганом считает бывшего крепостного графа А.Г. Орлова-Чесменского из подмосковного села Пушкино Ивана Трофимовича Соколова. В имении графа с 1774 г. действовал организованный им цыганский хор, участники которого позднее получили вольную, переселились в Москву и были приписаны к мещанскому сословию. В статье указаны данные о местах их проживания – район современных улиц Большой и Малой Грузинских, Зоологической и Красина⁵ .

Сохранившиеся архивные источники, однако, позволяют утверждать, что ак- тивный приток цыганских семей в Москву начался уже с конца 1780-х гг. Со- ответствующая информация содержится в делах фонда Городового магистрата (ЦГА Москвы). В 1788 г. в московское купечество и мещанство вступили три цыганских семьи: Ивана Петрова (девять человек мужского пола) из приписных крестьян с. Крюково экономической Венюковской волости Подольской округи; Ивана Мартынова (21 человек) – из государственных крестьян, приписных к с. Пушкино Богородской округи; Трофима Григорьева (пять человек), приписные к д. Вантеихе экономической Пушкинской волости Богородской округи⁶ . Женщины в делах не упомянуты, поэтому в действительности численность семей могла быть вдвое большей. Лицу, вступавшему в число регулярных горожан, следовало заручиться свидетельством нескольких московских горожан в отсутствии штрафов и подозрений. Во всех трёх случаях поручителями цыган выступили коренные московские купцы.

В 1793 г. в купечество Садовой Большой слободы записали вместе с семьями цыган А. Григорьева и И. Степанова, ранее состоявших в услужении у графа С.А. Шереметева. Они не были крепостными, поскольку закрепительные бумаги на них отсутствовали, и в подушный оклад их не положили. Оба цыгана назвали себя православными. Проживая в Москве с 1792 г., они исповедовались в церкви Вознесения за Серпуховскими воротами, при этом имени священника не знали. Последняя деталь, возможно, отражает очень формальное их отношение к вопросам веры. Из ответов на опрос в Московской нижней расправе можно заключить, что они родились в Российской империи, проживали в разных местах, за пять лет до вступления в московское купечество были приписаны к графу Шереметеву, от которого получали ежегодно письменные виды для участия в ярмарках. Затем А. Григорьев с семьей был приписан к семейству своего отца – московского купца Г. Морозова. Дело о записи в купечество последнего пока не обнаружено. Среди поручителей фигурируют исключительно купцы 3-й гильдии Садовой Большой слободы цыганского происхождения (как уже упомянутые И. Яковлев и братья П. и В. Семёновы, так и те, о ком сведения появляются впервые – Пётр Яковлев, Степан Иванов, Алексей Васильев и Никита Осипов Солдатов). Грамотой владел только Павел Семёнов – лишь он смог собственноручно расписаться в документе⁷