All
 
|
 
 


“Places of remembrance” in the historic-geographical narrative: Case of the East of the Baltic region
 
PIIS221979310017161-0-1
DOI10.37490/S221979310017161-0
Publication type Article
Status Published
Authors
Vladimir Streletsky 
Occupation: Head researcher
Affiliation: Russian Academy of Sciences
Address: Russian Federation, Moscow
Journal namePskov Journal of Regional Studies
EditionVolume 17. No4 /2021
Pages57-72
Abstract

The purpose of this paper is to identify the specifics of the phenomenon of historical memory in the East of the Baltic Region. This phenomenon is considered in the framework of the historical and geographical analysis of the sociocultural and political development of the Eastern Baltic states (Poland, Lithuania, Latvia, Estonia and Finland). The theoretical and methodological basis of the research is formed by the scientific concepts of cultural memory and historical memory, the theory of “realms of memory” developed by Pierre Nora, and scientific approaches in the fields of politics of memory and politics of history. Specific patterns of the politics of memory for various Eastern Baltic countries are elucidated. The main factors and major trends of the transformation of politics of memory in the East of the Baltic Region at the end of the 20th and the beginning of the 21st centuries are described. The historical experience of the politics of memory in the Eastern Baltic countries for Russia is analysed. The historical dynamics of “realms of memory” has its own internal logic of self-development, but at the same time it is closely connected with the politics of memory carried out in different countries.

Keywordsnational memory / historical memory, national identity, “realms of memory” / “places of remembrance”, politics of memory, politics of history, commemoration
AcknowledgmentThe reported study was funded by RFBR, project number 20-05-00369 “Transformation of the Ethnocultural Space of Post-Soviet States: Factors, Trends, Prospects”.
Received14.10.2021
Publication date05.12.2021
Number of characters34611
Cite   Download pdf To download PDF you should sign in
100 rub.
When subscribing to an article or issue, the user can download PDF, evaluate the publication or contact the author. Need to register.
1 Введение и постановка проблемы. Соотношение истории и памяти, памяти и идентичности, механизмы воспроизводства и трансляции социально значимой для современного общества информации об историческом прошлом занимают важное место в современном нарративе социально-гуманитарных наук. Понятие коллективной памяти было введено в широкий научный дискурс выдающимся французским философом, социологом и социальным психологом эльзасско-немецкого происхождения Морисом Хальбваксом (1877–1945). Концепт «коллективной памяти» как феномена, выражающего представления о прошлом, разделяемые и конструируемые членами определённой социальной группы, был предложен им ещё в 1925 г. в капитальном труде «Социальные рамки памяти» [31]. Уже после трагической гибели учёного весной 1945 г. в концлагере Бухенвальд, пять лет спустя увидел свет сборник его статей, специально посвящённый «коллективной памяти» [32]. И хотя до сих пор в современной науке нет единой, общепризнанной теории коллективной памяти, социогуманитарная востребованность этого концепта неуклонно растёт. Как подчёркивает Л. П. Репина, известный историк, крупнейший эксперт по социальной и интеллектуальной истории зарубежной Европы, в формировании идентичности как непрерывного процесса исключительно большое значение имеют интерпретация и репрезентация значимых исторических событий как последовательности, ведущей от «общего прошлого» к переживаемому настоящему и ожидаемому будущему [13, с. 5].
2 Именно в наши дни память всё более осознается как непреходящая ценность, адекватная современному полифоничному, плюралистическому видению прошлого. Не случайно с последней четверти ХХ в. в мировой науке стала формироваться и быстро развивается в настоящее время такая область научных исследований как memory studies (дословный перевод — «исследования памяти»). В русскоязычной литературе за нею так и не закрепилось общепринятое наименование, но, при всём многообразии вариантов его перевода на русский язык, под memory studies всегда понимается междисциплинарное пространство исследований коллективной памяти. Само понятие «память» глубоко исторично; в современных социальных и гуманитарных науках оно трактуется, так или иначе, как «способ конструирования людьми своего прошлого» [17, с. 15.]. С одной стороны, память изучается историками, социологами, антропологами, этнологами, представителями других социогуманитарных наук как нечто пережитое в прошлом, с другой стороны, широко используется непосредственно для исторических репрезентаций, «конструирования» прошлого через медиа памяти. Таковы конкретные памятники (показательна этимология этого слова в русском языке) книги, музыкальные и художественные произведения, ритуалы, иные ментифакты, артефакты или социофакты.
3 Важно подчеркнуть, что memory studies отнюдь не представляют собой единого исследовательского направления, с общей теорией и методологией, устоявшимся понятийно-терминологическим аппаратом; в рамках этого междисциплинарного исследовательского поля сосуществуют и взаимодействуют очень разные научные направления и школы. Многие идеи и научные подходы М. Хальбвакса, стоявшего у истоков исследований коллективной памяти, ещё в конце ХХ в. подверглись существенной ревизии (иные из них — жёсткой критике), мировоззренческие установки и исследовательские парадигмы — переосмыслению.

views: 450

Readers community rating: votes 0 

1. Astrov А. (2012), Historical politics and the “ontological concern” of small Central European States (the case of Estonia), Istoricheskaya politika v 21 veke [Historical Politics in the 21st Century], eds. Miller A. & M. Lipman, Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie, pp. 184–215. (In Russ.).
2. Vilimas D. (2004), Grand Duchy of Lithuania: Stereotypes of historical memory in Lithuania, Ab Imperio, no. 4, pp. 507–522. (In Russ.).
3. Vihavainen T. (2012), The eastern border disappears. Two centuries of Russia and Finland, transl. from Finnish, Saint Petersburg, Nestor-Istoriya Publ., 248 p. (In Russ.).
4. Dementyev I. O. (2015), A divided history: A study of historical politics in the lands of former East Prussia in the light of contemporary discussions, Baltic Region, no. 4 (26), pp. 105–120. (In Russ.).
5. Zhirov A. A. (2019), Migration processes in the reunited lands of Poland in 1945–1950, Vestnik Baltijskogo federal`nogo universiteta imeni I. Kanta. Ser. Gumanitarny`e i obshhestvenny`e nauki [Bulletin of the Immanuel Kant Baltic Federal University. Series “Humanities and Social Sciences”], no. 1, pp. 78–87. (In Russ.).
6. Kostyashov Yu. V. (2016), Repolonization of Warmia and Mazury in the post-war years, Baltic region in modern and modern times: history and regional policy, Kaliningrad, I. Kant IKBFU Publ., pp. 203–220. (In Russ.).
7. Liman I. G. (2019), “Isoviha” in the historical memory of Finland, Almanac severoyevropeyskikh i baltiyskikh issledovaniy [Nordic and Baltic Studies Review], vol.4, pp. 206–217. (In Russ.).
8. Malinova O. Yu. (2018), The politics of memory as an area of symbolic politics, in: Miller A. I. & D. I. Efremenko, eds., Methodological issues of studying the politics of memory, Moscow–St. Petersburg, Nestor-Istoriya Publ., pp. 27–53. (In Russ.).
9. Miller A. I. (2012), Historical politics in Eastern Europe in the early 21st century, Historical politics in the XXI century, eds. Miller A. & M. Lipman, Moscow, New Literary Review Publ., pp. 7–32. (In Russ.).
10. Miller A. I. (2016), The politics of memory in post-communist Europe and its impact on the European culture of memory, Politiya, no. 1 (80), pp. 111–121. (In Russ.).
11. Nora P., Ozouf M., de Pyuimez J, Vinok M. (1999), Franciya-pamyat’ [France Memory], Saint Petersburg, SPbU Publ., 328 p. (in Russ., transl. from French).
12. Miller A.I. & D. I. Efremenko, eds. (2020), The politics of memory in modern Russia and in the countries of Eastern Europe. Actors, Institutions, Narratives, St. Petersburg, European University at Saint Petersburg Publ., 632 p. (In Russ.).
13. Repina L., ed. (2020), The Past for the Present: History / Memory and Narratives of National Identity, Moscow, Aquilo, 464 p. (In Russ.).
14. Repina L. (2003), Cultural memory and the problems of historiography: Working paper, Moscow, State University Higher School of Economics, 44 p. (In Russ.).
15. Repina L. P. (2016), Historical memory and national Identity: Approaches and methods of research, Dialog so vremenem [Dialogue with Time], Issue 54, pp. 9–15. (In Russ.).
16. Savelyeva I. M., Poletaev A. V. (2005), “Historical memory”: to the question of the boundaries of the concept, Fenomen proshlogo [Phenomenon of the Past], eds. Savelyeva I. M., Poletaev A. V., Moscow, State University Higher School of Economics, pp. 170–220. (In Russ.).
17. Safronova Yu. A. (2019), Historical memory: Introduction, Saint Petersburg, European University at Saint Petersburg Publ., 220 p. (In Russ.).
18. Freidzon V. I. (1999), A nation before a nation state, Historical and sociological sketch of Central Europe in the 18th century — the beginning of the 20 century, Dubna, Phoenix Publ., 96 p. (In Russ.).
19. Ĉepaitienė R. (2013), Memories of the Grandeur: The Image of the Grand Duchy of Lithuania in the Historical Memory of Contemporary Lithuania, Ukrainian Historical Revue, Issue 16, pp. 366–392. (in Russ.).
20. Assmann J. (1992), Das kulturelle Gedächtnis. Schrift, Erinnerung und politische Identität in frühen Hochkulturen [The cultural memory. Scripture, Memory and Political Identity in Early Advanced Cultures], München, Beck Publ., 344 p. (In German).
21. Assmann A. (2006), Der lange Schatten der Vergangenheit: Erinnerungskultur und Geschichtspolitik [The long shadow of the past: culture of remembrance and history politics], München, Beck Publ., 320 p. (In German).
22. Erll A., Nünning A. & S. Young, eds. (2010), Cultural Memory Studies: An International and Interdisciplinary Handbook, Berlin: De Gruyter, 441 p.
23. Hahn H.-H. & R. Traba, eds. (2012–2015), Deutsch-polnische Erinnerungsorte [German-Polish remembrance places]. Bd. 1: Geteilt / Gemeinsam; Bd. 2: Geteilt / Gemeinsam; Bd. 3: Parallelen; Bd. 4: Reflexionen; Bd. 5: Erinnerung auf Polnisch. Texte zu Theorie und Praxis des sozialen Gedächtnisses. Paderborn — München — Wien: Ferdinand Schöningh. (In German).
24. François É. & H. Schultze, eds. (2001). Deutsche Erinnerungsorte [German remembrance places], München, vol. 1, 724 p.; vol. 2, 741 p.; vol. 3, 784 p. (In German).
25. Eberhardt P. (2011), Political Migrations on Polish Territories (1939–1950), Warszawa, Instytut Geografii i Przestrzennego Zagospodarowania (Polska Akademia Nauk), 226 p.
26. Weber M., Petranský I., Olschowsky B., Pók A. & A. Przevoźnik, eds. (2011), Erinnerungsorte in Ostmitteleuropa. Erfahrungen der Vergangenheit und Perspektiven [Remembrance places in Central and Eastern Europe. Experience of the past and prospects], München: Oldenbourg Wissenschaftsverlag, 388 p. (In German).
27. Den Boer P., Duchhardt H., Kreis G. & W. Schmale, eds. (2012), Europäische Erinnerungsorte [European remembrance places], München, Oldenbourg Verlag, vol. 1. Mythen und Grundbegriffe des europäischen Selbstverständnisses, 332 p.; vol. 2. Das Haus Europa, 626 p.; vol. 3. Europa und die Welt, 290 p. (In German).
28. Foucher M. (1988), Front et frontières: un tour du monde géopolitique [Front and borders: a geopolitical world tour], Paris, Librairie Arthème Fayard Pudl., 528 p. (In French).
29. Hooson D. (1994), Geography and National Identity, Oxford — Cambrigde (Mass.), Blackwell, 404 p.
30. Schmid H., ed. (2009), Geschichtspolitik und kollektives Gedächtnis. Erinnerungskulturen in Theorie und Praxis [History politics and collective memory. Cultures of remembrance in theory and practice] (2009), Göttingen, VEtR Unipress Publ., 275 p. (In German).
31. Halbwachs M. (1925), Les cadres sociaux de la mémoire [The social framework of memory], Paris: Librairie Féélix Alcan, 404 p. (in French)
32. Halbwachs M. (1950), La mémoire collective [The collective memory], Paris: Presses Universitaires de France, 170 p. (in French).
33. Kaplan D. H., Herb G. H. (2011), How Geography Shapes National Identities, National Identities, vol. 13, no. 4, pp. 349–360.
34. Knight D. (1982), Identity and Territory: Geographical Perspectives on Nationalism and Regionalism, Annals of the Association of American Geographers, vol. 72, no. 4, pp. 514–531.
35. Kostyashov Yu. V., Sergeev V. V. (2018), Regional politics of memory in Poland’s Warmia and Masuria, Baltic region, vol. 10, no. 4, pp. 118–131. https://doi.org/10.5922/2079-8555-2018-4-8. 
36. Madiot B. (2005), La Lettonie et l’ Europe: identité nationale et mémoire collective [Latvia and Europe: National identity and collective memory], Connexions, vol. 84, no. 2, pp. 111–128. (in French).
37. Nora P. (1978), Mémoire collective [Collective memory], La Nouvelle Histoire, eds. Le Goff J., Chartier R. &, J. Revel, Paris: Retz-CEPL, pp. 388–401.
38. Nora P. (1984–1992), Les lieux de mémoire [Realms of Memory], Paris, Gallimard Publ., vol. 1 (La République [The Republic], 1984), vol. 2 (La Nation [The nation], 1986), vol. 3 (Les France [France], 1992). (In French).
39. Heisler M. O., ed. (2008), The Politics of History in Comparative Perspective, The Annals of the American Academy of Political and Social Science, vol. 617, 236 p.
40. Lebow R. N., ed. (2006), The Politics of Memory in Postwar Europe, Durham, Duke Univ. Press, 384 p.
41. Traba R. (2015), The Past in the Present: The Construction of the Polish History, Frankfurt am Main, Berlin, Bern, Bruxelles, New York, Oxford, Wien, Peter Lang Edition, 333 p.
42. Le Rider J., Csaky M. & M. Sommer, eds. (2002), Transnationale Gedächtnisorte in Zentraleuropa [Transnational memorial sites in Central Europe], Innsbruck — Wien — München — Bolzano, Studien Verlag, 208 p. [In German].
43. Bernhard M. & J. Kubik, eds. (2014), Twenty Years after Communism. The Politics of Memory and Commemoration, Oxford, Oxford Univ. Press, 384 p.

Система Orphus

Loading...
Up