All
 
|
 
 


EXPLANATION OF WOMEN'S REPRESENTATION IN REGIONAL PARLIAMENTS: EMPIRICAL TESTING OF THE MODEL OF TRADITIONAL GENDER ROLES
 
PIIS086904990022827-1-1
DOI10.31857/S086904990022827-1
Publication type Article
Status Approved
Authors
Ruslan Mukhametov 
Affiliation: Ural Federal University
Address: Russian Federation
Abstract

The article is devoted to the study of the reasons for the underrepresentation of women in the regional parliaments of the Russian Federation. Statistics show that some regions have more women deputies than others. The authors' goal is to find the reason for the presence of regional differentiation in the representation of women in the legislatures of the subjects of Russia. The classical point of view states that the political participation of women is determined by gender norms. It is believed that the predominance of traditional norms on gender roles is crucial for the promotion of more equitable political systems, solving the problem of gender political inequality. The hypothesis of the study was the assumption that in the Russian regions, where traditional views on gender roles prevail, there is a smaller proportion of women deputies in the subnational parliament. Estimates of the influence of the traditional gender order model were made on Russian data. The research method was regression analysis (step-by-step regression method). The theoretical and methodological basis of the work is the theory of gender social roles by A. Eagly. The «resource» model of women's political activity was also considered as explanatory factors. The study demonstrated partial confirmation of the hypothesis. The main conclusion is that there is an indirect influence of traditional gender views on the parliamentary representation of women, mediated by the procedure of political selection of candidates.

Keywordswomen, parliament, gender roles, gender order, patriarchal family, feminism, regression analysis, step-by-step regression.
Received24.10.2022
Number of characters31100
100 rub.
When subscribing to an article or issue, the user can download PDF, evaluate the publication or contact the author. Need to register.
Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной
1 Введение
2 Политическое представительство имеет множество определений. Классическим и широко цитируемым является определение Х. Питкин: это деятельность, направленная на то, чтобы голоса и мнения граждан «присутствовали» в процессах принятия государственной политики. Представительство имеет место, когда политические субъекты говорят, защищают, символизируют и действуют от имени других на политической арене. Репрезентация может принимать самые разные формы. В своем классическом трактате «Концепция репрезентации» Х. Питкин выделяет четыре типа представительства – формалистское, описательное, символическое и субстантивное (содержательное). Под описательным представительством понимается способ, которым индивидуальный представитель «выступает» за представляемое в силу наличия у него сходных характеристик, таких как раса, пол, возраст, класс, род занятий, пол, этническая принадлежность или географический район [Pitkin 1967]. В этой связи вопрос об описательной представленности женщин сводится к подсчету числа женщин, занимающих политические должности, а не к изучению того, что на самом деле говорят или делают женщины-представители. Согласно данным Росстата, населения страны на 1 января 2020 г. составляло 146 749 тыс. человек, из которых женщин – 78 625 тыс. человек (53,5%). Иными словами, более половины населения страны – представительницы женского пола. В то же время среди глав субъектов РФ на данный момент единственной женщиной является Н. Комарова (ХМАО-Югра). За всю постсоветскую историю только шесть женщин было главами регионов – В. Броневич (Корякский автономный округ, 1996-2000 гг.), В. Матвиенко (Санкт-Петербург, 2003-2011 гг.), М. Ковтун (Мурманская область, 2012-2019 гг.), С. Орлова (Владимирская область, 2013-2018 гг.) и Н. Жданова (Забайкальский край, 2016-2018 гг.). Среди депутатов Госдумы на 1 января 2020 г. доля женщин была 16,3%. По данным Минюста РФ, женщин-депутатов в корпусе представительных органов муниципальных районов – 33%, городских поселений – 43%, сельских поселений – 50%, городских округов – 28%, внутригородских районов – 29%, внутригородских территорий – 49% [Информационно-аналитические материалы…, 2019]. По данным Росстата, доля женщин в составе депутатов законодательных (представительных) органов субъектов РФ на 1 января 2014 г. составляла 13%. Необходимо отметить, что в Дагестане эта доля была 2%, а в Калужской области – 35%. На осень 2019 г. представленность женщин в ассамблеях российских регионов была на уровне 16,34% (медиана – 14,9%). Данные в региональном аспекте были следующие: в легислатурах Магаданской области и Чеченской Республике – 0%, а в Думе Чукотского автономного округа – 46,7% [Непредставительная власть…, 2019]. Исходя из этого, можно сформулировать исследовательский вопрос настоящей статьи следующим образом: почему в одних российских регионах доля женщин-депутатов в субнациональных парламентах больше, чем в других? Чем это обусловлено? Важно подчеркнуть, что данная работа не является первой, которая стремится получить ответ на вышеназванный вопрос. Многие исследователи обращались к этой тематике. Так, Г. Голосов, изучая влияние политических партий на представительство женщин в законодательных органах субъектов РФ, пришел к выводу, что партии создают в целом благоприятную среду для женской политической активности. Он подчеркивал, что только сильные партии, которые заботятся о сохранении своей политической выживаемости, стремятся выдвигать женщин, а не партийных боссов [Golosov 2001]. Представительство женщин при электоральном авторитаризме увеличивается при выборах по пропорциональной системе, когда величина доминирующей партии достаточна для того, чтобы сделать список кандидатов сбалансированным. На выборах в мажоритарных округах снижение уровня электоральной конкуренции ухудшает представленность женщин [Golosov 2014]. Исследования показывают, что большое присутствие женщин в российских парламентах обеспечивают выборы по мажоритарной системе с одномандатными округами [Moser 2001]. Р. Мухаметов подчеркивает, что парламентские выборы в России по пропорциональной системе не обеспечивают высокое представительство женщин [Мухаметов 2021b]. Предыдущие работы демонстрируют, что повышению доли женщин в представительных органах власти способствуют выборы депутатов на основе мажоритарной системы с многомандатными округами [Мухаметов 2021а]. Р. Мозер отмечает, что доля женщин-депутатов немного возросла в связи с возникновением конкурентного авторитаризма в России и появлением доминирующей партии «Единая Россия», в то же время тип избирательной системы не сильно влияет на представительство женщин [Moser, Rybalko 2022]. Обзор литературы показывает, что как отечественные, так и зарубежные исследователи уделяют основное внимание оценки влияния избирательных систем на представительство женщин в ассамблеях. В то же время общепринятая точка зрения состоит в том, что традиционные семейные ролевые ориентации служат серьезными препятствиями для появления женщин-кандидатов и депутатов. Гендерный разрыв в представленности в легислатурах является результатом давних моделей традиционной социализации, которые сохраняются в культуре России. Недостаточная политическая активность женщин в России и их представленность в законодательных органах объясняется традициями, патриархальными устоями страны и т.д. [Conway et al. 1997; Dolan et al. 2010]. Важно заметить, что данный подход не подвергался ранее эмпирической проверки. Цель данной работы состоит в том, чтобы заполнить имеющийся научный вакуум. В настоящей статье акцентируется внимание на роли традиционной гендерной социализации. Если говорить более конкретно, то цель данной работы заключается в количественной оценке влияния модели «маскулинизированного этоса» политики, традиционных гендерных ролей на представленность женщин-депутатов в корпусе региональных парламентариев. Главный аргумент настоящей статьи состоит в том, что мы находим мало доказательств прямого воздействия общепринятой точки зрения. Статья вносит вклад в три направления литературы. Во-первых, исследование вносит вклад в литературу, которая изучает причины, по которым женщины недопредставленность в политике. Во-вторых, она дополняет литературу по влиянию культурно-идеологического фактора на представительство женщин в политике. Наконец, в настоящей статье расширяется понимание представительства женщин в законодательных органах. Структура настоящей статья выглядит следующим образом. В первом разделе рассматривается модель традиционных гендерных ролей, а также выдвигаются рабочие гипотезы. Второй раздел посвящен описанию источников информации, методам сбора и анализа данных. Результаты эмпирического тестирования и их обсуждение представлены в третьем разделе. Наконец, в заключительном разделе подводятся итоги. 
1. Adams K. (2011) Moving towards Gender Parity: Female Representation in National Legislatures, 2001 and 2011. International Journal of Interdisciplinary Social Sciences. vol. 6, no. 3, ðð. 55–74.
2. Atkeson L. (2003) Not All Cues Are Created Equal: The Conditional Impact of Female Candidates on Political Engagement. The Journal of Politics. vol. 65, no. 4, ðð. 1040–1061.
3. Adebayo S., Olawa B., Osasogie O. (2015) Quality of Family Relationships: The Contributions of Family Structures and Gender – Role Orientations. Social and Natural Sciences Journal. vol. 9, no. 1, ðð. 1–4.
4. Bos A., Greenlee J., Holman M., Oxley Z., Lay J. (2022) This One’s for the Boys: How Gendered Political Socialization Limits Girls’ Political Ambition and Interest. American Political Science Review. vol. 116, no. 2, ðð. 484–501.
5. Burns N., Schlozman K., Verba S. (2001) The Private Roots of Public Action: Gender, Equality and Political Participation. Cambridge, Mass.: Harvard University Press. 453 ð.
6. Conway M.M., Ahern D., Steuernagel G. (1997) Women and Political Participation: Cultural Change in the Political Arena. Washington, DC: CQ Press. 162 p.
7. Dolan J., Deckman M., Swers M. (2010) Women and Politics: Paths to Power and Political Influence. New York: Pearson. 448 ð.
8. Donaghue N., Fallon B. (2003) Gender-role self-stereotyping and the relationship between equity and satisfaction in close relationships. Sex Roles. Vol. 48, no. 5, ðð. 217–230.
9. Eagly A., Wood W. (1999) The Origins of Sex Differences in Human Behavior. American Psychologist. vol. 54, no. 6, ðð. 408–423.
10. Eagly A., Wood W. (2012) Social role theory // Handbook of Theories of Social Psychology: Vol. 2. SAGE Publications Ltd. ðð. 458–476.
11. Eagly A., Wood W., Diekman A. (2000) Social role theory of sex differences and similarities: A current appraisal. The developmental social psychology of gender. Mahwah, NJ: Erlbaum. ðð. 123–174.
12. Golosov G. (2014) Is Electoral Authoritarianism Good for Women’s Representation? Evidence from the 1999–2011 Regional Legislative Elections in Russia. Post-Soviet Affairs. vol. 30, no. 1, ðð. 51–66.
13. Golosov G. (2001) Political Parties, Electoral Systems and Women's Representation in the Regional Legislative Assemblies of Russia, 1995–1998. Party Politics. vol. 7, no. 1, ðð. 45–68.
14. Informatsionno-analiticheskie materialy o sostoyanii i osnovnykh napravleniyakh razvitiya mestnogo samoupravleniya v Rossiiskoi Federatsii (dannye za 2018 g. – nachalo 2019 g.) [Information and analytical materials on the situation and main directions of development of local self-government in the Russian Federation (data for 2018 – early 2019)]. The Ministry of Justice of the Russian Federation. (https://minjust.gov.ru/ru/activity/directions/977/#section-materials). 
15. Inglehart R., Norris P. (2001) Women and Democracy: Cultural Obstacles to Equal Representation. Journal of Democracy. vol. 12, no. 3, ðð. 126–140.
16. Judge T., Livingston B. (2008) Is the Gap More Than Gender? A Longitudinal Analysis of Gender, Gender Role Orientation, and Earnings. Journal of Applied Psychology. vol. 93, no. 5, ðð. 994–1012.
17. Kunovich S., Paxton Ð. (2005) Pathways to Power: The Role of Political Parties in Women’s National Political Representation. American journal of sociology. vol. 111, no. 2, ðð. 505–552.
18. Lawless J., Fox R. (2003) Family structure, sex-role socialization, and the decision to run for office. Women & Politics. vol. 24, no. 4, ðð. 19–48.
19. Lawless J., Fox R. (2005) To run or not to run for office: explaining nascent political ambition. American Journal of Political Science. vol. 49, no. 3, ðð. 642–659.
20. McIntyre S., Montgomery D., Srinivasan V., Weitz B. (1983) Evaluating the statistical significance of models developed by stepwise regression. Journal of Marketing Research. vol. 20. no. 1. ðð. 1–11.
21. Moser R., Rybalko M. (2022) Representation of Women and Ethnic Minorities in the Russian State Duma 1993–2021. Russian Politics. vol. 7, no. 2, ðð. 311–339.
22. Moser R.G. (2001) The Effects of Electoral Systems on Women’s Representation in Post-Communist States. Electoral Studies. vol. 20, no. 3, ðð. 353–369.
23. Muhametov R.S. (2021a) Vlijanie velichiny izbiratel'nyh okrugov na gendernyj sostav municipal'nogo deputatskogo korpusa [The influence of the size of electoral districts on the gender composition of the municipal deputy corps]. Obshhestvennye nauki i sovremennost'. no. 5, ðð. 43–55.
24. Muhametov R.S. (2021b) Vysokoe predstavitel'stvo zhenshhin v parlamente i proporcional'naja izbiratel'naja sistema: rabotaet li jeta vzaimosvjaz' v Rossii? [High representation of women in Parliament and proportional electoral system: does this relationship work in Russia?]. Sravnitel'naja politika. no. 2, ðð. 82–93.
25. Nepredstavitel'naja vlast': zhenshhiny v regional'nyh sobranijah [Non-representative government: women in regional assemblies]. (https://transparency.org.ru/special/womenassembly/#rec151368293). 
26. Norris P., Lovenduski J. (1995) Political Recruitment. Gender, race and class in the British parliament. Cambridge University Press. 320 ð.
27. Paxton Ð., Kunovich S. (2003) Women’s political presentation: the importance of ideology. Social forces. vol. 82, no. 1, ðð. 87–113.
28. Pitkin H. (1967) The Concept of Representation. Berkeley and Los Angeles: University of California Press. 323 ð.
29. Ross M. (2008) Oil, Islam, and Women. American Political Science Review. vol. 102, no. 1, ðð. 107–123.
30. Salmond R. (2006) Proportional Representation and Female Parliamentarians. Legislative Studies Quarterly. vol. 31, no. 2, ðð. 175–204.
31. Thames F. (2017) Understanding the Impact of Electoral Systems on Women’s Representation. Politics & Gender. vol. 13, no. 3, ðð. 379–404.
32. Wilkinson L., Dallal G. (1981) Tests of significance in forward selection regression with an F-to-enter stopping rule. Technometrics. vol. 23, no. 4, ðð. 377–380.
33. Yoon M. (2004) Explaining Women's Legislative Representation in Sub-Saharan Africa. Legislative Studies Quarterly. vol. 29, no. 3, ðð. 447–468.

Система Orphus

Loading...
Up