Все
 
 
 


ОБЪЯСНЕНИЕ ПРЕДСТАВЛЕННОСТИ ЖЕНЩИН В РЕГИОНАЛЬНЫХ ПАРЛАМЕНТАХ: ЭМПИРИЧЕСКОЕ ТЕСТИРОВАНИЕ МОДЕЛИ ТРАДИЦИОННЫХ ГЕНДЕРНЫХ РОЛЕЙ
 
Код статьиS086904990022827-1-1
DOI10.31857/S086904990022827-1
Тип публикации Статья
Статус публикации Одобрена к публикации
Авторы
Мухаметов Руслан  
Должность: доцент кафедры политических наук
Аффилиация: Уральский федеральный университет
Адрес: Российская Федерация, Екатеринбург
Аннотация

Участие и представительство женщин в политической жизни сильно различаются не только между государствами, но и внутри стран. Статья посвящена исследованию причин недопредставленности женщин в парламентах субъектов РФ. Статистика показывает, что в одних российских регионах доля женщин-депутатов в субнациональных ассамблеях больше, чем в других. Автор стремится узнать причину наличия региональной дифференциации в представленности женщин легислатурах субъектов России. Классическая точка зрения гласит, что участие женщин в политике в качестве представителей определяется гендерными нормами. Считается, что преобладание традиционных представлений о гендерных ролях имеет решающее значение для продвижения более справедливых политических систем, решения проблемы гендерного политического неравенства. Гипотезой исследования стало предположение, что в субъектах РФ, где преобладают традиционные взгляды на гендерные роли, наблюдается меньшая доля женщин-депутатов в региональном парламенте. Оценки влияния модели традиционных гендерных ролей выполнены на российских данных. В качестве анализа использована информация по субъектам РФ. Методом исследования стал регрессионный анализ (метод пошаговой регрессии). Теоретико-методологической основой работы выступает теория гендерных социальных ролей Э. Игли. В качестве объясняющих факторов рассматривалась также «ресурсная» модель политического активности женщин. Проведенное исследование продемонстрировало частичное подтверждение гипотезы. Основной вывод состоит в том, что имеет место быть косвенное влияние традиционных гендерных взглядов на парламентское представительство женщин, опосредованное процедурой политического отбора кандидатов.

Ключевые словаженщины, парламент, гендерные роли, гендерный порядок, патриархальная семья, феминизм, регрессионный анализ, пошаговая регрессия.
Получено24.10.2022
Кол-во символов31100
100 руб.
При оформлении подписки на статью или выпуск пользователь получает возможность скачать PDF, оценить публикацию и связаться с автором. Для оформления подписки требуется авторизация.

Оператором распространения коммерческих препринтов является ООО «Интеграция: ОН»

Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной.
1 Введение
2 Политическое представительство имеет множество определений. Классическим и широко цитируемым является определение Х. Питкин: это деятельность, направленная на то, чтобы голоса и мнения граждан «присутствовали» в процессах принятия государственной политики. Представительство имеет место, когда политические субъекты говорят, защищают, символизируют и действуют от имени других на политической арене. Репрезентация может принимать самые разные формы. В своем классическом трактате «Концепция репрезентации» Х. Питкин выделяет четыре типа представительства – формалистское, описательное, символическое и субстантивное (содержательное). Под описательным представительством понимается способ, которым индивидуальный представитель «выступает» за представляемое в силу наличия у него сходных характеристик, таких как раса, пол, возраст, класс, род занятий, пол, этническая принадлежность или географический район [Pitkin 1967]. В этой связи вопрос об описательной представленности женщин сводится к подсчету числа женщин, занимающих политические должности, а не к изучению того, что на самом деле говорят или делают женщины-представители. Согласно данным Росстата, населения страны на 1 января 2020 г. составляло 146 749 тыс. человек, из которых женщин – 78 625 тыс. человек (53,5%). Иными словами, более половины населения страны – представительницы женского пола. В то же время среди глав субъектов РФ на данный момент единственной женщиной является Н. Комарова (ХМАО-Югра). За всю постсоветскую историю только шесть женщин было главами регионов – В. Броневич (Корякский автономный округ, 1996-2000 гг.), В. Матвиенко (Санкт-Петербург, 2003-2011 гг.), М. Ковтун (Мурманская область, 2012-2019 гг.), С. Орлова (Владимирская область, 2013-2018 гг.) и Н. Жданова (Забайкальский край, 2016-2018 гг.). Среди депутатов Госдумы на 1 января 2020 г. доля женщин была 16,3%. По данным Минюста РФ, женщин-депутатов в корпусе представительных органов муниципальных районов – 33%, городских поселений – 43%, сельских поселений – 50%, городских округов – 28%, внутригородских районов – 29%, внутригородских территорий – 49% [Информационно-аналитические материалы…, 2019]. По данным Росстата, доля женщин в составе депутатов законодательных (представительных) органов субъектов РФ на 1 января 2014 г. составляла 13%. Необходимо отметить, что в Дагестане эта доля была 2%, а в Калужской области – 35%. На осень 2019 г. представленность женщин в ассамблеях российских регионов была на уровне 16,34% (медиана – 14,9%). Данные в региональном аспекте были следующие: в легислатурах Магаданской области и Чеченской Республике – 0%, а в Думе Чукотского автономного округа – 46,7% [Непредставительная власть…, 2019]. Исходя из этого, можно сформулировать исследовательский вопрос настоящей статьи следующим образом: почему в одних российских регионах доля женщин-депутатов в субнациональных парламентах больше, чем в других? Чем это обусловлено? Важно подчеркнуть, что данная работа не является первой, которая стремится получить ответ на вышеназванный вопрос. Многие исследователи обращались к этой тематике. Так, Г. Голосов, изучая влияние политических партий на представительство женщин в законодательных органах субъектов РФ, пришел к выводу, что партии создают в целом благоприятную среду для женской политической активности. Он подчеркивал, что только сильные партии, которые заботятся о сохранении своей политической выживаемости, стремятся выдвигать женщин, а не партийных боссов [Golosov 2001]. Представительство женщин при электоральном авторитаризме увеличивается при выборах по пропорциональной системе, когда величина доминирующей партии достаточна для того, чтобы сделать список кандидатов сбалансированным. На выборах в мажоритарных округах снижение уровня электоральной конкуренции ухудшает представленность женщин [Golosov 2014]. Исследования показывают, что большое присутствие женщин в российских парламентах обеспечивают выборы по мажоритарной системе с одномандатными округами [Moser 2001]. Р. Мухаметов подчеркивает, что парламентские выборы в России по пропорциональной системе не обеспечивают высокое представительство женщин [Мухаметов 2021b]. Предыдущие работы демонстрируют, что повышению доли женщин в представительных органах власти способствуют выборы депутатов на основе мажоритарной системы с многомандатными округами [Мухаметов 2021а]. Р. Мозер отмечает, что доля женщин-депутатов немного возросла в связи с возникновением конкурентного авторитаризма в России и появлением доминирующей партии «Единая Россия», в то же время тип избирательной системы не сильно влияет на представительство женщин [Moser, Rybalko 2022]. Обзор литературы показывает, что как отечественные, так и зарубежные исследователи уделяют основное внимание оценки влияния избирательных систем на представительство женщин в ассамблеях. В то же время общепринятая точка зрения состоит в том, что традиционные семейные ролевые ориентации служат серьезными препятствиями для появления женщин-кандидатов и депутатов. Гендерный разрыв в представленности в легислатурах является результатом давних моделей традиционной социализации, которые сохраняются в культуре России. Недостаточная политическая активность женщин в России и их представленность в законодательных органах объясняется традициями, патриархальными устоями страны и т.д. [Conway et al. 1997; Dolan et al. 2010]. Важно заметить, что данный подход не подвергался ранее эмпирической проверки. Цель данной работы состоит в том, чтобы заполнить имеющийся научный вакуум. В настоящей статье акцентируется внимание на роли традиционной гендерной социализации. Если говорить более конкретно, то цель данной работы заключается в количественной оценке влияния модели «маскулинизированного этоса» политики, традиционных гендерных ролей на представленность женщин-депутатов в корпусе региональных парламентариев. Главный аргумент настоящей статьи состоит в том, что мы находим мало доказательств прямого воздействия общепринятой точки зрения. Статья вносит вклад в три направления литературы. Во-первых, исследование вносит вклад в литературу, которая изучает причины, по которым женщины недопредставленность в политике. Во-вторых, она дополняет литературу по влиянию культурно-идеологического фактора на представительство женщин в политике. Наконец, в настоящей статье расширяется понимание представительства женщин в законодательных органах. Структура настоящей статья выглядит следующим образом. В первом разделе рассматривается модель традиционных гендерных ролей, а также выдвигаются рабочие гипотезы. Второй раздел посвящен описанию источников информации, методам сбора и анализа данных. Результаты эмпирического тестирования и их обсуждение представлены в третьем разделе. Наконец, в заключительном разделе подводятся итоги. 
1. Информационно-аналитические материалы о состоянии и основных направлениях развития местного самоуправления в Российской Федерации (данные за 2018 г. – начало 2019 г.). Министерство юстиции Российской Федерации. (https://minjust.gov.ru/ru/activity/directions/977/#section-materials). 
2. Непредставительная власть: женщины в региональных собраниях (https://transparency.org.ru/special/womenassembly/#rec151368293). 
3. Мухаметов Р.С. (2021а) Влияние величины избирательных округов на гендерный состав муниципального депутатского корпуса // Общественные науки и современность. № 5. С. 43–55. DOI: 10.31857/S086904990017284-4.
4. Мухаметов Р.С. (2021b) Высокое представительство женщин в парламенте и пропорциональная избирательная система: работает ли эта взаимосвязь в России? // Сравнительная политика. № 2. С. 82–93. DOI: 10.24411/2221-3279-2021-10021.
5. Adams K. (2011) Moving towards Gender Parity: Female Representation in National Legislatures, 2001 and 2011 // International Journal of Interdisciplinary Social Sciences. Vol. 6. No. 3. Рр. 55–74.
6. Atkeson L. (2003) Not All Cues Are Created Equal: The Conditional Impact of Female Candidates on Political Engagement // The Journal of Politics. Vol. 65. No. 4. Рр. 1040–1061. DOI: 10.1111 / 1468-2508.t01-1-00124.
7. Adebayo S., Olawa B., Osasogie O. (2015) Quality of Family Relationships: The Contributions of Family Structures and Gender – Role Orientations // Social and Natural Sciences Journal. Vol. 9. No. 1. Рр. 1–4. DOI: 10.12955/snsj.v9i1.718.
8. Bos A., Greenlee J., Holman M., Oxley Z., Lay J. (2022) This One’s for the Boys: How Gendered Political Socialization Limits Girls’ Political Ambition and Interest // American Political Science Review. Vol. 116. No. 2. Рр. 484–501. DOI: 10.1017/S0003055421001027.
9. Burns N., Schlozman K., Verba S. (2001) The Private Roots of Public Action: Gender, Equality and Political Participation. Cambridge, Mass.: Harvard University Press. 453 р.
10. Conway M.M., Ahern D., Steuernagel G. (1997) Women and Political Participation: Cultural Change in the Political Arena. Washington, DC: CQ Press. 162 p.
11. Dolan J., Deckman M., Swers M. (2010) Women and Politics: Paths to Power and Political Influence. New York: Pearson. 448 р.
12. Donaghue N., Fallon B. (2003) Gender-role self-stereotyping and the relationship between equity and satisfaction in close relationships // Sex Roles. Vol. 48. No. 5. Рр. 217–230. DOI: 10.1023/A:1022869203900.
13. Eagly A., Wood W. (1999) The Origins of Sex Differences in Human Behavior // American Psychologist. Vol. 54. No. 6. Рр. 408–423. DOI: 10.1037/0003-066X.54.6.408.
14. Eagly A., Wood W. (2012) Social role theory // Handbook of Theories of Social Psychology: Vol. 2. SAGE Publications Ltd. Рр. 458–476. DOI: 10.4135/9781446249222.n49.
15. Eagly A., Wood W., Diekman A. (2000) Social role theory of sex differences and similarities: A current appraisal // The developmental social psychology of gender. Mahwah, NJ: Erlbaum. Рр. 123–174.
16. Golosov G. (2014) Is Electoral Authoritarianism Good for Women’s Representation? Evidence from the 1999–2011 Regional Legislative Elections in Russia // Post-Soviet Affairs. Vol. 30. No. 1. Рр. 51–66. DOI: 10.1080/1060586X.2013.831653.
17. Golosov G. (2001) Political Parties, Electoral Systems and Women's Representation in the Regional Legislative Assemblies of Russia, 1995–1998 // Party Politics. Vol. 7. No. 1. Рр. 45–68. DOI: 10.1177/1354068801007001003.
18. Inglehart R., Norris P. (2001) Women and Democracy: Cultural Obstacles to Equal Representation // Journal of Democracy. Vol. 12. No. 3. Рр. 126–140. DOI: 10.1353/ jod.2001.0054.
19. Judge T., Livingston B. (2008) Is the Gap More Than Gender? A Longitudinal Analysis of Gender, Gender Role Orientation, and Earnings // Journal of Applied Psychology. Vol. 93. No. 5. Рр. 994–1012. DOI: 10.1037/0021-9010.93.5.994.
20. Kunovich S., Paxton Р. (2005) Pathways to Power: The Role of Political Parties in Women’s National Political Representation // American journal of sociology. Vol. 111. No. 2. Рр. 505–552. DOI: 10.1086/444445.
21. Lawless J., Fox R. (2003) Family structure, sex-role socialization, and the decision to run for office // Women & Politics. Vol. 24. No. 4. Рр. 19–48. DOI: 10.1300/J014v24n04_02.
22. Lawless J., Fox R. (2005) To run or not to run for office: explaining nascent political ambition // American Journal of Political Science. Vol. 49. No. 3. Рр. 642–659.  DOI: 10.1111/j.1540-5907.2005.00147.x.
23. McIntyre S., Montgomery D., Srinivasan V., Weitz B. (1983) Evaluating the statistical significance of models developed by stepwise regression // Journal of Marketing Research. Vol. 20. No. 1. Р. 1–11.
24. Moser R., Rybalko M. (2022) Representation of Women and Ethnic Minorities in the Russian State Duma 1993–2021 // Russian Politics. Vol. 7. No. 2. Рр. 311–339. DOI: 10.30965/24518921-00604022.
25. Moser R.G. (2001) The Effects of Electoral Systems on Women’s Representation in Post-Communist States // Electoral Studies. Vol. 20. No. 3. Рр. 353–369. DOI: 10.1016/S0261-3794(00)00024-X.
26. Norris P., Lovenduski J. (1995) Political Recruitment. Gender, race and class in the British parliament. Cambridge University Press. 320 р.
27. Paxton Р., Kunovich S. (2003) Women’s political presentation: the importance of ideology // Social forces. Vol. 82. No. 1. Рр. 87–113. DOI: 10.1353/sof.2003.0105.
28. Pitkin H. (1967) The Concept of Representation. Berkeley and Los Angeles: University of California Press. 323 р.
29. Ross M. (2008) Oil, Islam, and Women // American Political Science Review. Vol. 102. No. 1. Рр. 107–123. DOI: 10.1017/S0003055408080040
30. Salmond R. (2006) Proportional Representation and Female Parliamentarians // Legislative Studies Quarterly. Vol. 31. No. 2. Рр. 175–204. DOI: 10.3162/036298006x201779.
31. Thames F. (2017) Understanding the Impact of Electoral Systems on Women’s Representation // Politics & Gender. Vol. 13. No. 3. Рр. 379–404. DOI: 10.1017/S1743923X16000325.
32. Wilkinson L., Dallal G. (1981) Tests of significance in forward selection regression with an F-to-enter stopping rule // Technometrics. Vol. 23. No. 4. Рр. 377–380.
33. Yoon M. (2004) Explaining Women's Legislative Representation in Sub-Saharan Africa // Legislative Studies Quarterly. Vol. 29. No. 3. Рр. 447–468. DOI: 10.3162/036298004X201258.

Система Orphus

Загрузка...
Вверх