All
 
|
 
 


Moscow’s Nationalities Policy Strategy: Analytical Review
 
PIIS086904990008521-5-1
DOI10.31857/S086904990008521-5
Publication type Article
Status Published
Authors
Sergey Fedyunin 
Affiliation: Center for European and Eurasian studies (Centre de recherches Europe-Eurasia) national Institute of Oriental languages and civilizations (Institut national des languages et civilisations orientales, INALCO)
Address: Paris, France
Yana SHVETS
Occupation: Junior researcher
Affiliation: Center for theoretical and applied political science of the Russian presidential Academy of national economy and public administration (Ranepa)
Address: Russian Federation, Moscow
Journal nameObshchestvennye nauki i sovremennost
EditionIssue 1
Pages117-131
Abstract

Today global cities are facing many challenges, including the rise of cultural diversity. This is particularly true for Moscow as the main center of gravity of migration flows in Russia. Although the recent population census displays that the demographic situation in Moscow differs considerably from that observed in European multicultural cities, some other data reveal a rapid grown in cultural diversity of its population. Even today, the “nationalities policy” of Moscow's authorities is still under influence of the controversial Soviet approach, which combined ethnic segregation on the state level with the formation of a homogeneous Russian-speaking urban culture. Thus, in the post-Soviet period it has constantly oscillated between inclusive strategies and discriminatory measures toward labor migrants. The elaboration of Moscow’s nationalities policy strategy, adopted in 2016, was a tentative to craft a more coherent approach to diversity management in the Russian biggest city. The article provides a critical analysis of this policy document. The authors argue that while the Strategy offers some conceptual and methodological tools to deal with cultural diversity, it does not fulfill any program of action. Notwithstanding the inclusive conception of the term “Muscovites”, the Strategy reiterates an ethnocentric view on cultural diversity. The concerns raised by the documents’ authors in regard to negative tendencies of increasing cultural pluralism seem to ignore real processes taking place in the urban space. Finally, while the Moscow authorities rely on the traditional interactions with ethnic and religious organizations, they seem to neglect the benefits of spontaneous civil activities. The authors emphasize that a successful diversity management strategy in Moscow would require a greater transparency. Other key factors include searching for a dynamic equilibrium between different groups’ interests, interacting with independent experts as well as evaluating positive and negative results of similar strategies as implemented in other global cities.

KeywordsNationalities policy, cultural diversity, diversity management, city, migration, Moscow
Received01.03.2020
Publication date02.03.2020
Number of characters37936
Cite  
100 rub.
When subscribing to an article or issue, the user can download PDF, evaluate the publication or contact the author. Need to register.
Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной
1 Современную Москву можно с полным основанием отнести к категории мировых городов (global cities): она имеет многомиллионное население, непосредственно включена в структуры международной экономики и обладает высокоразвитой бизнес-инфраструктурой [Kolossov, Vendina, O’Loughlin 2002; Taylor, Derudder 2003]. Как динамично развивающийся город Москва сталкивается со множеством вызовов, имеющих самую разную природу: среди них коммунальные, социальные, демографические1, экологические, политические и другие вызовы. Острейший из них – беспрецедентный рост этнического и культурного многообразия населения, связанный с интенсификацией и диверсификацией миграционных потоков. Аналогичные процессы в других мировых городах уже привели к возникновению феномена “сверхразнообразияˮ [Meissner, Vertovec 2015], кризису политики мультикультурализма и запросу на поиск стратегий социальной интеграции, который пока не получил адекватного ответа. Прежняя политика оказалась дискредитированной, а новая пока не сложилась. 1. За ХХ в. население Москвы выросло более чем в 10 раз, с 1 млн человек в 1897 г. до 11,5 млн в 2010 г. Главным фактором прироста городского населения была и остается миграция, в основном внутренняя (миграция из других регионов страны), но также и внешняя (иностранные граждане) [Зайончковская, Иоффе 2013].
2 Рост этнокультурного многообразия в значительной мере обессмыслил использование этнических дефиниций в качестве одного из индикаторов дифференциации городского населения: этнических групп становится слишком много, и подсчет их количества мало что объясняет. Основной проблемой становится не их наличие и необходимость особой политики, адресованной все новым и новым меньшинствам, а размывание “культурного большинстваˮ, которое, собственно, и формирует “принимающее сообществоˮ. Эта тенденция отчетливо проявляется во многих европейских странах. Так, по данным британской переписи населения 2011 г., доля жителей Лондона, определивших себя как “белые британцыˮ (White British), составила 44,9%. Более половины лондонцев, как правило, имели исторически недавнее иммиграционное происхождение и попадали в категорию этнических меньшинств. Сходная ситуация сложилась и в других крупнейших городах Европы, таких как Амстердам, Париж, Брюссель, Вена и Франкфурт-на-Майне. Еще более заметные изменения затронули малые и средние города, входящие в их агломерации: там доля населения с миграционным бэкграундом может достигать 60–70%, а в молодых возрастах – 80–90% жителей [Schneider 2018].
3 Культурная плюрализация общества ставит вопрос о поддержании социальных норм и политических принципов, необходимых для нормального функционирования государственных, экономических и общественных институтов, включая программы по перераспределению доходов (в том числе в пользу мигрантов), социальной помощи и благотворительности [Коллиер 2016]. Особая роль в трансляции этих норм и принципов ложится на принимающее сообщество и систему образования, сохраняющую и даже укрепляющую свои функции по интеграции населения и воспитанию гражданской культуры.
4 На фоне европейских мегаполисов, московская ситуация выглядит парадоксальной. Согласно данным последних переписей, население российской столицы более гомогенно в этническом отношении, чем население страны в целом. Так, в 2002 г. доля русских среди постоянных жителей Москвы составляла 88,4%, а к 2010 г. она поднялась до 91,6%. Однако есть серьезные основания полагать, что эти цифры неточно отражают действительность. Во-первых, перепись была проведена с большим количеством погрешностей: до многих жителей переписчики просто не дошли и пользовались данными паспортных столов. Во-вторых, последняя перепись пришлась на период подъема этнического негативизма и ксенофобии в Москве, что вынуждало нерусских москвичей опасаться за свою безопасность и формально “отказыватьсяˮ от своей этнической самоидентификации. В-третьих, у части интегрированных горожан из этнически смешанных семей происходила и добровольная смена идентичности в пользу доминирующей русской [Вендина 2012, с. 35–36]. О неполноте учета этнокультурного многообразия жителей столицы говорят и данные социологов. Согласно проведенным исследованиям, доля детей с неродным русским языком в школах муниципальных образований Московской агломерации, расположенных в непосредственной близости от столицы, составляла в начале 2010-х гг. порядка 16% [Александров, Иванюшина, Казарцева 2015; Деминцева, Зеленова, Опарин, Космидис 2017]. Логично предположить, что в Москве картина не менее пестрая, чем в ближнем Подмосковье.

Number of purchasers: 0, views: 776

Readers community rating: votes 0 

1. Abashin S.N. (2014) “Goryachee leto” 2013: vybory i migraciya [“Hot Summer”-2013: elections and migration]. V.I. Mukomel’ (ed.), Migranty, migrantofobii i migracionnaya politika [Migration, migratophobia and migration policy]. Moscow: Academia.
2. Alexandrov D.A., Ivanyushina V.A., Kazarceva E.V. (2015) Etnicheskiy sostav shkol i migracionnyy status shkol’nikov v Rossii [The ethnic composition of schools and migration status of pupils in Russia]. Voprosy obrazovaniya, no. 2, pp. 173–195.
3. Bouchard G., Taylor C. (2008) Building the Future: A Time for Reconciliation. Report of the Consultation Commission on Accommodation Practices Related to Cultural Differences. Quebec: Government of Quebec.
4. Social’nye faktory mezhetnicheskoy napryazhennosti v Rossii (2017) Eds. Epikhina E., Chernysh M. [The social factors of interethnic tensions in Russia]. Moscow: FNISC RAN.
5. Chupik V.V. (2014) Diskriminaciya migrantov v Rossii [Discrimination of migrants in Russia]. Mukomel’ V.I. (ed.), Migranty, migrantofobii i migracionnaya politika [Migration, migratophobia and migration policy]. Moscow: Academia, pp. 20–30.
6. Collier P. (2016) Iskhod: kak migraciya izmenyaet nash mir [Exodus: how migration is changing our world]. Moscow: Gaidar Institute Publishers.
7. Deminceva E.B., Peshkova V.M. (2014) Migranty iz Sredney Azii v Moskve [Migrants from Central Asia in Moscow]. Demoskop Weekly. 01.10 (http://www.demoscope.ru/weekly/2014/0597/tema01.php). 
8. Deminceva E.B., Zelenova D.A., Oparin D.A., Kosmidis E.A. (2017) Vozmozhnosti adaptacii detey migrantov v shkolakh Moskvy i Podmoskovya [Perspectives on migrants’ children adaptation in the schools of Moscow and its region]. Demograficheskoe obozrenie, no. 4, pp. 80–109.
9. Dubin B.V. (2014) “Chuzhie” nacionalizmy i “svoi” xenofobii vcherashnikh i segodnyashnikh rossiyan [“Foreign” nationalism and “inner” xenophobia in today’s Russia]. Pro et Contra, no. 1–2, pp. 6–18.
10. Grigoreva K.S., Mukomel’ V.I. (2014) Migranty i rossiyane na rynke truda: usloviya, rezhim truda, zarabotnaya plata [Migrants and Russians on the labor market: conditions, workplace, wages]. Mukomel’ V.I. (ed.), Migranty, migrantofobii i migracionnaya politika [Migration, migratophobia and migration policy]. Moscow: Academia.
11. Karpenko O.V. (2013) “Ty – gost', tebe ne dolzhno smet’ svoe suzhdenie imet’” [“You are a host, you shouldn’t have your own opinion]. E.B. Deminceva (ed.), Rasizm, xenofobiya, diskriminaciya. Kakimi my ikh uvideli... [Racism, xenophobia and discrimination as we saw them…]. Moscow: NLO.
12. Klimenko E.V. (2017) Integraciya kak iskluchenie, ili o chem my govorim, kogda govorim ob “integracii migrantov”? [Integration as exclusion, or what are we talking about when invoking the term of “integration of migrants”?]. Gefter. 01.10 (http://gefter.ru/archive/21021). 
13. Kocharyan M. (2018) E`tnokul`turny`e shkoly` kak ischezaiushchii` vid [Ethnocultural schools as endangered species]. Mel (https://mel.fm/shkola/5082314-ethnocultural_schools). 
14. Krugovykh I.E. (2018) Formiruem budushchee segodnya: nacional’naya politika goroda Moskvy [Building the future today: Moscow’s nationalities policy]. Vestnik Universiteta Pravitel’stva Moskvy, no. 3, pp. 28–32.
15. Lur’e S.V. (2011) “Druzhba narodov” v SSSR: nacional’nyy proekt ili primer spontannoy mezhetnicheskoy samoorganizacii? [“Fraternity of peoples” in the USSR: a nation–building project or the result of spontaneous interethnic interactions?]. Obshchestvennye nauki i sovremennost’, no. 4, pp. 145–156.
16. Malakhov V.S. (2006) Nastoyashchee i budushchee nacional’noy politiki v Rossii [The present and future of nationalities policy in Russia]. Prognozis, no. 3 (7), pp. 144–159.
17. Malakhov V.S. (2008) Pochemu v Rossii net “mul’tikul’turnykh issledovaniy”? [Why don’t we have “multicultural studies” in Russia?]. Vestnik Instituta Kennana v Rossii, no. 13, pp. 24–29.
18. Meissner F., Vertovec S. (2015) Comparing Super–Diversity. Ethnic and Racial Studies, vol. 38, no. 4, pp. 541–555.
19. Moskovskaya model’ etnicheskoy politiki (2015) Eds. Kul’bachevskaya O.V., Stepanov V.V. [Moscow’s model of ethnic policy]. Moscow: Rosinformagrotekh.
20. Mukomel’ V.I. (2015) Svoi inye: vnutrirossiiskie inoetnichnye migranty v Moskovskom megapolise [Our foreigners: Russian ethnic migrants in Moscow]. Federalizm, no. 1, pp. 79–92.
21. Osipov A.G. (2012) Etnichnost’ i ravenstvo v Rossii: osobennosti vospriyatiya [Ethnicity and equality in Russia: particular features]. Moscow: Center SOVA.
22. Pain E.A. (2014) Xenofobiya i nacionalizm v epokhu rossiyskogo bezvremenya [Xenophobia and nationalism in an era of stagnation]. Pro et Contra, no. 1–2, pp. 34–53.
23. Resurs mezhetnicheskogo soglasiya v Moskve (2014) Ed. Drobizheva L.M [Resources of interethnic relations in Moscow]. Moscow: Institut sociologii RAN.
24. Ruble B. (2012) Gorodskoe raznoobrazie v epokhu masshtabnykh migraciy [Urban diversity in an era of mass migrations]. Vestnik Instituta Kennana v Rossii, no. 21, pp. 36–44.
25. Schneider J. (2018) Demographic “Megatrends” and Their Implications. Siirtolaisuus/Migration, no. 3, pp. 26–31.
26. Shnirel’man V.A. (2010) “Chistil’shchiki moskovskikh ulic”: skinkhedy, SMI i obshchestvennoe mnenie [“Cleaners of Moscow’s streets”: skinheads, the media and public opinion]. Moscow: Academia.
27. Slezkine Y. (1994) The USSR as a Communal Apartment, or How a Socialist State Promoted Ethnic Particularism. Slavic Review, vol. 53, no 2, pp. 414–452.
28. Taylor P.J., Derudder B. (2003) World City Network: A Global Urban Analyses. London: Routledge.
29. Tribalat M. (2013) Assimilation: la fin du modele francais. Paris: Toucan.
30. Tsapenko I.P. (2018) Poiski novykh podkhodov k sociokul’turnoy integracii migrantov [In search of new approaches to socio-cultural integration of migrants]. Demograficheskoe obozrenie, no. 6, pp. 125–149.
31. Tsapenko I.P., Grishin I.V. (eds.) (2018) Integraciya inokulturnykh migrantov: perspektivy interkulturalizma [Integration of migrants: intercultural perspectives]. Moscow: IMEMO RAN.
32. Varshaver E.A., Rocheva A.L. (2018) Localized Migrant Communities in the Absence of Ethnic Neighbourhoods: A Glimpse into Moscow’s Ethnic Cafes. Urbanities – Journal of Urban Ethnography, vol. 8, no. 2, pp. 42–58.
33. Varshaver E.A., Rocheva A.L., Ivanova N.S. (2017) Integraciya migrantov na mestnom urovne: rezul’taty nauchno–prakticheskogo proekta [Integration of migrants on the local level: results of a practical project]. Sociologicheskie issledovaniya, no. 5, pp. 110–117.
34. Vendina O.I. (2008) Kul’turnoe raznoobrazie i “pobochnye” effekty etnokul’turnoy politiki v Moskve [Cultural diversity and side effects of Moscow’s ethnocultural policy]. Vestnik Instituta Kennana v Rossii, no. 13, pp. 30–52.
35. Vendina O.I. (2012) Moskovskaya identichnost’ i identichnost’ moskvichey [Moscow’s identity and the identity of Muscovites]. Izvestiya RAN. Seriya geograficheskaya, no. 5, pp. 27–39.
36. Vendina O.I., Panin A.N., Tikunov V.S. (2019) Sotsial’noye prostranstvo Moskvy: osobennosti i struktura [Social space of Moscow: features and structure]. Izvestiya RAN. Seriya geograficheskaya, no. 6, pp. 115–122.
37. Voronkov V.M. (2002) Mul’tikul’turalizm i dekonstrukciya etnicheskikh granits [Multiculturalism and the deconstruction of ethnic boundaries]. V.S. Malahov, V.A. Tishkov (eds.), Mul’tikul’turalizm i transformaciya postsovetskikh obshchestv [Multiculturalism and the transformation of post–Soviet societies]. Moscow: Institut etnologii i antropologii RAN.
38. Yudina N., Alperovich V. (2014) Pravoradikal raspravil plechi: Xenofobiya i radikal’nyy nacionalizm i protivodeystvie im v 2013 godu v Rossii [The ultra–right shrugged: xenophobia and radical nationalism in Russia, and efforts to counteract them in 2013]. Center SOVA. 01.10 (https://www.sova–center.ru/racism–xenophobia/publications/2014/02/d29004/). 
39. Zayonchkovskaya Zh.A., Ioffe G.V. (2013) Dinamika rasseleniya v Moskovskom regione kak otrazhenie postsovetskikh transformaciy [The settlement dynamics in Moscow region as a reflection of post–Soviet transformations]. Demoskop Weekly. 01.10 (http://www.demoscope.ru/weekly/2013/0569/analit01.php).

Система Orphus

Loading...
Up