Дискурсы исторической памяти в России - угасание противостояния?

Статья посвящена обзору основных элементов исторической и символической политик в Российской Федерации. Анализируется период 1990-х и 2000-х годов. Уделено внимание недавним событиям, влияющих на отечественные дискурсы. С 2000 года можно наблюдать поэтапное сжатие публичного дискурса, его ограничение и контроль со стороны государства. Выделены проблемные моменты отечественного дискурса, его специфика. Можно констатировать угасание противостояния различных дискурсов и все большее их огосударствление.

Ключевые слова

дискурсы, Россия, историческая память, историческая политика, консенсус

Получено

17.11.2022

Дата публикации

30.11.2022

Кол-во символов

19341

Цитировать Скачать pdf Для скачивания PDF необходимо авторизоваться

ГОСТ	Поликарпов Д. Дискурсы исторической памяти в России - угасание противостояния? // Nauka.me – 2022. – Номер 3 C. 91-99 [Электронный ресурс]. URL: https://nauka.me/S241328880023117-2-1 (дата обращения: 13.05.2024). DOI: 10.18254/S241328880023117-2
MLA	, "Discourses of historical memory in Russia - the fading of confrontation?." Nauka.me 3 (2022):91-99. DOI: 10.18254/S241328880023117-2
APA	(2022). Discourses of historical memory in Russia - the fading of confrontation?. Nauka.me (3), pp.91-99 DOI: 10.18254/S241328880023117-2

100 руб.

При оформлении подписки на статью или выпуск пользователь получает возможность скачать PDF, оценить публикацию и связаться с автором. Для оформления подписки требуется авторизация.

Оператором распространения коммерческих препринтов является ООО «Интеграция: ОН»


1	Введение
2	Исследования темы исторической памяти, а вместе с ней символической политики и исторической политики всегда представляли особую актуальность, так как эти феномены — важнейшие компоненты, обеспечивающие стабильность любой социально-политической системы. Данные понятия связаны с идентичностью и ее кризисом. Подобным кризисам подвержены европейские страны (полемика вокруг национальной и общеевропейской идентичности, центром которой является ЕС), США (протесты Black Lives Matter, разделение общества на условных демократов и республиканцев), Россия (проблемы развития гражданской идентичности, сложности с определением “русский” и “российский” и др.). Новизна исследования заключается в обзоре основных элементов политики памяти и исторической политики, проводимой в России с 1990-х годов по настоящее время, а также в оценке сравнительно новых явлений и их влияния на отечественный дискурс. Теоретико-методологическая база опирается на концепцию символической и одновременно исторической политики.
3	Историческая память исследователями определяется неоднозначно, что связано со сложностью и разнонаправленностью явления: она смыкается с символической политикой и политикой памяти¹. Возможно обобщить данные разделы в один общий — memory studies — междисциплинарной области, которая посвящена отнюдь не только исторической памяти прошлого². Вместе с тем историческая политика связана как с символами, так и с коллективной памятью. Она определяет, кого считать выдающейся фигурой в истории, какое событие как интерпретировать. Ввиду естественного существования различной коллективной исторической памяти существует ряд проблем в оценке того или иного явления, в учете интересов различных групп. Дискурс мы определяем как поле дискуссии — все те тексты, интервью, выступления, которые относятся к тематике исторической памяти, т.е. используем понятие в широком смысле.	1. Малинова, О. Ю. Политика памяти как область символической политики / О .Ю. Малинова. – Текст : непосредственный // МЕТОД: Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин. – 2019. – №. 9. – С. 285-288. 2. Коммеморации исторических событий и государственные праздники как инструменты символической политики / О. Ю. Малинова, В. Н. Ефремова. – Текст : непосредственный // Историческая память и российская идентичность : сборник научных трудов – Москва, 2018. – С. 115.
4	Историческая память в 1990-е
5	Историческая политика и политика памяти в России в 1990-х годов в настоящее время не получали среди исследователей широкого интереса. Вместе с этим этот период можно назвать противоречивым. С одной стороны, происходит процесс покаяния и осуждения, налаживание позитивной повестки, институализация, с другой - многие моменты политики относительно исторического прошлого оставались долгое время без внимания со стороны политической элиты³. Происходят осуждения всего коммунистического, признаются отрицательные моменты истории СССР, создается множество НКО, которые занимаются историческими исследованиями, исследованиями памяти. Позиция официального дискурса после 1991 года менялась скачкообразно. Первоначальный тотальный отказ, который доминировал в 1990-е сменился более сдержанной оценкой в 2000-е. В период демократической эйфории (начавшейся, однако, в конце 1980-х) происходит расцвет дискуссий относительно ранее табуированных тем. Вдобавок в этот период к работе над выработкой политики памяти активно привлекался “Мемориал” будучи “союзником” государства⁴, однако в новом XXI веке его статус кардинально поменялся. По оценке А. Миллера, политика памяти в период демократизации не была одним из приоритетов государства. Ряд мер, принятых Б. Н. Ельциным, были ограниченными, дальнейший вектор развития, по-видимому, передавался следующим поколениям. Вместе с этим сам срок первого демократически избранного главы государства был противоречив. Связано это с экономическими реформами, кризисом осени 1993 года, противоборством с коммунистами (КПРФ), а также Чеченской войной. Именно в тот период не был сконструирован общий вектор, отвечающий демократической трансформации страны. В последующем этот важнейший элемент государственной политики уже в ином русле будет сформирован В. В. Путиным, в последние годы выразившийся в явном консервативном повороте. Многие элементы и моменты исторической памяти остались без внимания со стороны политической элиты, данный недосмотр был ликвидирован в веке XXI. Роль государства в исторической политике все более возрастает в 2000-х и 2010-х. Это проявляется в противоречивой позиции относительно политических репрессий сталинского периода, использовании закона об иностранных агентах, распространении государства на те сферы, в которых в 1990-х была провозглашена относительная свобода. В образовательном кластере это выразилось в идее, высказанной В. Путиным в 2013 году относительно создания единого школьного учебника по истории России. Процесс окончательно оформился к 2016-2017 годам, когда в школах был введен новый историко-культурный стандарт. Критика многообразия учебных пособий заключалась в негативной оценке учебников 1990-х, когда государство признало возможным сосуществование разнообразия такого рода литературы, в т.ч. присутствовали и некачественные издания (из-за особенностей экспертизы). Процесс формирования единого стандарта вызвал неоднозначную оценку и дискуссию в российском обществе. В своем послании Федеральному Собранию весной 2021года проблема была вновь актуализирована В. Путиным. В 1990-е в связи с резким разрывом с советским прошлым президентом Б. Н. Ельциным был учрежден День согласия и примирения (1996), он просуществовал как официальный праздник Российской Федерации (взамен коммунистического 7 ноября - дня Октябрьской революции) до 2005 года, когда был установлен новый праздник - День народного единства (4 ноября). Спустя 15 лет по данным исследования ВЦИОМ этот праздник и его историческую связь как скрепляющее единство россиян отмечают лишь 3% респондентов, тогда как День Победы - 69%⁵. В исследовании, проведенном годом ранее, можно увидеть, как повышалась узнаваемость праздника (в частности относительно его правильного названия). Однако среди респондентов, которые не считают необходимым праздновать этот день, самые популярные ответы — нечего праздновать; непонятна суть праздника; надуманный праздник. В целом День народного единства можно назвать успешной датой, формирующей российскую идентичность, хотя и в не в такой степени, как День Победы. Феномен Дня Победы является чрезвычайно важным символом, во многом развиваемым и контролируемым со стороны государством. Характерно использование низовой инициативы — “Бессмертный полк”, которая возникла в 2010 году в Томске в целях легитимации политического режима. Подобные шествия проводились и ранее (СССР - в 1965 в Новосибирске, в 1985 в Липецкой области; в России - в 2006 в Ухте, в 2007 в Тюмени). Однако в непосредственном виде идея была взята на вооружении государством в 2015 году, когда акция памяти приобрела национальный характер. В “новой” России уже в 1990-е элиты обратили внимание на День Победы, с 1995 года это событие празднуется на официальном уровне ежегодно⁶. Оценка Дня Победы как дня прежде всего скорби является в целом маргинальной, она не признается на государственном уровне. С т.з. государства и общества — это день памяти и победы, т.е. он имеет скорее позитивную окраску, чем негативную. В 2000-е годы происходит “возвращение государства” в область исторической политики. В 2000 году принят гимн РФ, заимствующий текст и музыку из гимна СССР, что являлось одним из первых признаков нового поворота относительно исторической памяти. Политическая элита 1990-х и последующих десятилетий во многом состояла из номенклатурных работников. Несмотря на “приток” западных ценностей, инерция авторитарного политического сознания данного социального слоя продолжается до сих пор, что отражается в мероприятиях в рамках исторической и символической политик.	3. Миллер, А. И. Политика памяти в России 1990-х / А. И. Миллер. – Текст : непосредственный // Tempus et Memoria. – 2021. – Т. 2. – № 3. – С. 13-18. 4. Там же. С. 14-15. 5. Приуроченное к дню народного единства. – Текст : электронный // ВЦИОМ : [сайт]. – URL: >>>> (дата обращения: 27.04.22). 6. Миллер, А. И. Политика памяти в России 1990-х / А. И. Миллер. – Текст : непосредственный // Tempus et Memoria. – 2021. – Т. 2. – № 3. – С. 16.

всего просмотров: 252

Оценка читателей: голосов 0

1. Воронович, А. А. Роль европейской политики памяти в государственной исторической политике Молдовы и Украины в 2000-х годах / А.А. Воронович. – Текст: непосредственный //Политическая наука. – 2018. – № 3. – С. 167-189.

2. «Долгий» дискурс о национальной самобытности и оппозиция западничества и антизападничества в постсоветской России / О. Ю. Малинова. – Текст : непосредственный // Русский национализм: социальный и культурный контекст : сборник научных трудов. – Москва, 2008. – С. 235-266.

3. Малинова, О. Ю. Политика памяти как область символической политики / О .Ю. Малинова. – Текст : непосредственный // МЕТОД: Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин. – 2019. – №. 9. – С. 285-312.

4. Коммеморации исторических событий и государственные праздники как инструменты символической политики / О. Ю. Малинова, В. Н. Ефремова. – Текст : непосредственный // Историческая память и российская идентичность : сборник научных трудов – Москва, 2018. – С. 115-132/

5. Миллер, А. И. Политика памяти в России 1990-х / А. И. Миллер. – Текст : непосредственный // Tempus et Memoria. – 2021. – Т. 2. – № 3. – С. 13-18.

6. Миллер, А. И. Политика памяти в России 1990-х / А. И. Миллер. – Текст : непосредственный // Tempus et Memoria. – 2021. – Т. 2. – № 3. – С. 13-18.

7. Приуроченное к дню народного единства. – Текст : электронный // ВЦИОМ : [сайт]. – URL: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/den-narodnogo-edinstva-2 (дата обращения: 27.04.22).

8. День России: праздник с короткой историей. – Текст : электронный // ВЦИОМ : [сайт]. – URL: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/den-rossii-prazdnik-s-korotkoj-istoriej (дата обращения: 27.04.22).