All
 
|
 
 


“Coercive Diplomacy” as an Instrument of EU Influence on the Peace Process: Transdniestrian Casus
 
PIIS013122270028598-8-1
DOI10.20542/0131-2227-2023-67-10-120-131
Publication type Article
Status Published
Authors
Nina Shevchuk 
Occupation: leading researcher at the Research Laboratory of Strategy, Territorial Development and Quality of Life, Associate Professor
Affiliation: Russian presidential Academy of national economy and public administration, North-Western Institute of management
Address: 57/43, Srednii prospect V.O., Saint Petersburg, 199034, Russian Federation
Journal nameMirovaia ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniia
EditionVolume 67 Issue 10
Pages120-131
Abstract

“Coercive diplomacy” is often described as a protective and non-offensive political and diplomatic tool, an alternative to military action based on the threat of force instead of its use. The article shows how “coercive diplomacy” has evolved nowadays, when it is applied in the form of sanctions and special economic regimes both as an incentive to action and as a requirement to change policies. The emphasis is placed on the role of trade policy in the context of settlement of a protracted conflict. The experience of using trade and economic instruments by the European Union within the framework of the “carrot and stick” strategy is analyzed on the example of stimulating the reorientation of Transdniestrian producers from the Russian to the European market and then involving this unrecognized de facto state in the regime of the deep comprehensive free trade area (DCFTA) of the EU in order to influence the peace process and the reintegration of the Republic of Moldova. The author concludes that trade instruments allow the EU not only to keep the Transdniestrian elites in its zone of influence, but also to balance Russian presence in this region. The article has been prepared on the basis of an extensive number of sources, including statements of participants in the processes described in the article, as well as the recorded results of the author’s working meetings, for a number of years directly involved in the negotiation process on the Transdniestrian settlement in the “5+2” format and negotiations with the leadership of the EU Trade Department on the implementation of certain aspects of the DCFTA regime in Transdniestria.

KeywordsTransdniestrian settlement, “coercive diplomacy”, 5+2 negotiation process, “carrot and stick” strategy, de facto state, DCFTA, Transdniestria, Moldova
Received16.11.2023
Publication date16.11.2023
Number of characters36087
Cite  
100 rub.
When subscribing to an article or issue, the user can download PDF, evaluate the publication or contact the author. Need to register.
Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной

Table of contents

ВВЕДЕНИЕ
РЕЖИМ ТОРГОВЫХ ПРЕФЕРЕНЦИЙ ВМЕСТО ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЛОКАДЫ
ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭФФЕКТ
ИСКЛЮЧЕНИЕ ИЗ ПРАВИЛ
ВЫНУЖДЕННЫЙ ПРЕЦЕДЕНТ
ВЫВОДЫ
1

ВВЕДЕНИЕ
2 Несмотря на то что понятие “дипломатия принуждения” широко используется в современных исследованиях, его актуальная интерпретация требует некоторых уточнений. Довольно распространенный термин “принуждение” в определенной степени противоречив, поскольку может одновременно означать использование для побуждения противника к изменению поведения и угрозу силой [1, 2], и применение силы [3]. От прямого насилия как способа получить желаемое стратегию принуждения отличает лишь то, что если применение силы и имеет место, то в целях убеждения – для подкрепления угрозы.
3 Американский ученый А. Джордж, которого принято считать инициатором введения в научный оборот термина “дипломатия принуждения”, описывал принуждение как политико-дипломатический инструмент, альтернативный военным действиям и основанный на угрозе силой вместо ее применения [4]. Возможность непосредственного силового воздействия при этом не исключалась полностью, но допускалась только для демонстрации решимости перейти к военным действиям в качестве крайней меры.
4 Еще три десятилетия назад ученые склонны были выделять защитный и ненаступательный характер “дипломатии принуждения”, к которой прибегали для побуждения к прекращению нежелательных действий и предупреждению таковых [5]. Это позволяло ставить в один ряд стратегии принуждения и сдерживания. В наши дни разделение между ними проявляется более отчетливо, а “дипломатия принуждения” серьезно эволюционировала и стала востребованной и как побуждение к действию, и как требование к изменению действий. Более того, в ряде случаев она реализуется одновременно с военными действиями.
5 Ш. Кардаш, анализируя “дипломатию принуждения” Турции, справедливо заметил, что любые дипломатические шаги, подразумевающие принуждение, основаны на подспудном убеждении инициатора в том, что в случае эскалации именно он будет доминировать [6]. Однако, по мнению турецкого ученого, нельзя исключать, что принуждаемый в качестве лучшего варианта предпочтет принятие ответных мер вместо удовлетворения угрозы. В таком случае принуждающий столкнется с дилеммой: либо отступить, что приведет к репутационным издержкам, либо ужесточить натиск, что чревато военным столкновением [6].
6 Такое балансирование на грани войны делает “дипломатию принуждения” стратегией, требующей осторожности и допустимой лишь тогда, когда методы традиционной дипломатии были применены и не дали результата. В противном случае формулировка “принуждение вместо дипломатии” более точна.
7 По мнению автора фундаментальной работы “Дипломатия принуждения: масштабы и ограничения в современном мире” Б. Джентлсона, главной целью должно быть стимулирование, а не наказание, что в свою очередь требует тщательной калибровки “кнутов и пряников” [7]. В тех случаях, когда угрозы сочетаются с обещаниями выгод для принуждаемого взамен на повиновение, “дипломатию принуждения” отождествляют со стратегией “кнута и пряника” и описывают в рамках концепций антикризисного управления и урегулирования конфликтов [8]. Принуждение (“кнут”) используется, например, для того чтобы побудить сторону к отказу от насильственных действий и склонить к переговорам. А положительные стимулы (“пряник”) применяются для “снижения цены” делаемых принуждаемым уступок, что повышает перспективы достижения компромисса. Залогом успеха выступают баланс и соразмерность применяемых мер и достигаемых результатов. В этом случае принуждающий должен четко осознавать, что перспективы “дипломатии принуждения” зависят не только от “цены”, которую заплатит принуждаемый за несоблюдение требуемых условий, но и от того, насколько выгодной будет “премия” за уступки и превысит ли “добавленная стоимость” понесенные затраты.

Number of purchasers: 6, views: 245

Readers community rating: votes 0 

1. Byman D., Waxman M. The Dynamics of Coercion: American Foreign Policy and the Limits of Military Might. Cambridge University Press, 2002. 261 p.
2. Schultz, Kenneth A. Democracy and Coercive Diplomacy. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. 301 p.
3. Sperandei M. Bridging Deterrence and Compellence: An Alternative Approach to the Study of Coercive Diplomacy. International Studies Review, 2006, no. 8, pp. 253-280.
4. George A. Forceful Persuasion. Diplomacy as an Alternative to War. Washington, D.C., United States Institute of Peace Press, 1991. 95 p.
5. Lauren P.G., Hall D.K., Sagan S.D., Zimmerman T. The Limits of Coercive Diplomacy: Second Edition. Avalon Publishing, 1994. 310 p.
6. Kardaş Ş. Understanding Turkey’s coercive diplomacy. German Marshall Fund paper, 2020, no. 7. Available at: https://www.gmfus.org/publications/understanding-turkeys-coercive-diplomacy  (accessed 20.03.2023).
7. Jentleson B. Coercive Diplomacy: Scope and Limits in the Contemporary World. The Stanley Foundation, 2006. 12 p. Available at: https://stanleycenter.org/publications/pab/pab06CoerDip.pdf  (accessed 20.03.2023).
8. Filmus E. Sticks and Carrots in Coercive Diplomacy: Toward a Theory of Inducements. Diss. The University of Chicago, 2015. 43 p. Available at: https://www.academia.edu/21783586/Sticks_and_Carrots_in_Coercive_Diplomacy_Toward_a_Theory_of_Inducements  (accessed 20.03.2023).
9. Madalane T.P. EU DCFTAs: Carrot-and-Stick. Vig Z., ed. Challenges of international trade and investment in the 21st century. Ankara, Chișinău, Szeged, 2022, рp. 83-107. Available at: http://publicatio.bibl.u-szeged.hu/25704/1/Challengesofinternationaltrade.pdf  (accessed 20.03.2023).
10. Stepanova Е.A. Peace Process: On Substantive Definition. World Economy and International Relations, 2022, vol. 66, no. 9, pp. 5-18. (In Russ.) Available at: https://doi.org/10.20542/0131-2227-2022-66-9-5-18 
11. Shtanski N.V., Palamarchuk D.N., Kambur D.N. Workbook “Blockade of Transnistria: survival instead of development. All the way between two fires.” Media Center “Eurasian Transnistria”. Bendery, 2014. 56 p. (In Russ.)
12. Prohnitchi V., Lupusor A. Transnistria and the Deep and Comprehensive Free Trade Area: a Little Stone That Overturns a Great Wain? Expert-Group Centru Analitic Independent, 12.03.2013. Available at: http://www.expert-grup.org/en/biblioteca/item/791  (accessed 20.03.2023).
13. Konończuk W., Rodkiewicz W. Could Transnistria block Moldova’s integration with the EU? Ośrodek Studiów Wschodnich im. Marka Karpia, 23.10.2013. Available at: http://www.osw.waw.pl/en/publikacje/osw-commentary/2012-10-23/could-transnistria-block-moldovas-integration-eu  (accessed 20.03.2023).
14. Lupushor A. Five myths about the Association Agreement with the European Union. Centru Analytic Independent, 19.11.2013. (In Russ.) Available at: https://www.expert-grup.org/ro/activitate/item/882  (accessed 20.03.2023).
15. Calus K. The DCFTA in Transnistria: Who Gains? New Eastern Europe, 2016. Available at: http://neweasterneurope.eu/articles-and-commentary/1861-the-dcfta-in-transnistriawho-gains  (accessed 20.03.2023).
16. De Waal T. Uncertain Ground: Engaging with Europe’s De Facto States and Breakaway Territories. Carnegie, Washington, D.C., 2018. 98 p. Available at: https://carnegieendowment.org/files/deWaal_UncertainGround_final.pdf  (accessed 20.03.2023).
17. Beyer J., Wolff S. Linkage and Leverage Effects on Moldova’s Transnistria Problem. East European Politics, 2015, no. 32 (3), pp. 335-354. DOI: 10.1080/21599165.2015.1124092
18. Secrieru S. Transnistria Zig-zagging towards a DCFTA. PISM Policy Paper, no. 145, 2016. Available at: https://www.europeansources.info/record/transnistria-zig-zagging-towards-a-dcfta/  (accessed 20.03.2023).
19. Paul I. Transnistria – Where to? European Policy Center, Policy Brief, 13.03.2014. Available at: https://dcfta.md/uploads/0/images/large/transnistria-where-to.pdf  (accessed 20.03.2023).
20. Kemoklidze N., Wolff S. Trade as a Confidence-Building Measure in Protracted Conflicts: The Cases of Georgia and Moldova Compared. Eurasian Geography and Economics, 2020, vol. 61, no. 3, pp. 305-332. DOI: 10.1080/15387216.2019.1702567
21. Kosienkowski M. The patron–client relationship between Russia and Transnistria. Hoch T., Kopeček V., eds. De Facto States in Eurasia. Abingdon, Routledge, 2019, рp. 183-207. DOI: 10.4324/9780429244049-14
22. Gumene V. DCFTA’s Implications for Foreign Trade of the Transnistrian Region. Center for European Policy Studies. Policy Brief, 2019. Available at: https://3dcftas.eu/publications/dcfta’s-implications-for-foreign-trade-of-the-transnistrian-region  (accessed 20.03.2023).
23. Shevchuk N.V. ‘Small steps’ approach to conflict settlement. The case of Transnistria. International Trends / Mezhdunarodnye protsessy, 2022, vol. 20, no. 1, pp. 38-54. (In Russ.) DOI: 10.17994/IT.2022.20.1.68.1
24. Fisher R., Ury W. Getting to Yes: How to Reach Agreement without Giving In. London: Hutchinson, 1982. 163 p.
25. Istomin I., Bolgova I. Transnistrian Strategy in the Context of Russian–Ukrainian Relations: The Rise and Failure of ‘Dual Alignment’. Southeast European and Black Sea Studies, 2016, no. 16 (1), pp. 169-94. DOI: 10.1080/14683857.2016.1148412

Система Orphus

Loading...
Up