All
 
|
 
 


Armed Conflicts in the Early 21st Century: Typology and Directions of Transformation
 
PIIS013122270010267-4-1
DOI10.20542/0131-2227-2020-64-6-24-39
Publication type Article
Status Published
Authors
Ekaterina A. Stepanova 
Occupation: Leading Researcher, Head of Peace and Conflicts Studies Group
Affiliation: Primakov National Research Institute of World Economy and International Relations, Russian Academy of Science (IMEMO)
Address: 23, Profsoyuznaya Str., Moscow, 117997, Russian Federation
Journal nameMirovaia ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniia
EditionVolume 64 Issue 6
Pages24-39
Abstract

The fact that in 2015–2018, the world faced roughly the same peak number of state-based conflicts as 30 years earlier, during the collapse of the bipolar system, does not mean it faced the same conflict patterns. In the early 21st century, the main patterns of armed conflicts evolved significantly, to the point that it is fair to claim: the war of the industrial age – large-scale, direct confrontation between conventional armies of two or more states – all but faded away. While the article briefly reviews long-term decline in old challenges (share of major wars, number and share of inter-state conflicts, battle-related deaths), its main focus is on new types and patterns of armed conflict that either did not clearly manifest themselves, or had no parallels or analogues in the 20th century. On the basis of analysis of lead academic datasets on conflicts and other types of violence linked to and widespread in conflict areas, a typology of contemporary conflicts is formulated and several main trends are indentified. To a varying extent, these trends affect and permeate all three main types of conflict of the early 21stcentury. The first, widespread type is comprised by localized state-based conflicts of limited intensity, mostly on the periphery of functional states that keep overall control of the national territory. 3/4 of such conflicts are not internationalized; most respective states are strong enough to contain escalation of violence, but often not enough to afford a decisive crackdown, which leaves such peripheral violence hovering at a low level. In contrast, the second type is comprised by very few larger, more intense, heavily transnationalized civil wars, mostly in weak, failed, dysfunctional or proxy states, with major external interventions (such as Iraq, Afghanistan, Syria, Somalia, or Yemen). These conflicts produce a lion’s share of battle-related deaths worldwide. The same conflict areas also account for the bulk of terrorist attacks and fatalities. In a 30-year period since 1989, conflicts of the third type fought between non-state actors comprised almost half of all armed conflicts. While shorter, less intense and often linked to and co-located with the type two conflicts, non-state conflicts started to systematically outnumber state-based conflicts in the 2010s. The article identifies several disturbing new challenges. Two out of three main types of contemporary conflict – internationalized civil wars and non-state conflicts – and related battle deaths are on the rise. Armed non-state actors multiply, diversify and play a growing role in both combat and other armed violence (one-sided violence against civilians, including terrorism, predatory violence). Violence in armed conflicts becomes more fragmented, in more ways than one, and transnationalized at the same time. New variations of conflict, by a type of contested incompatibility and by a combination of actors and location, emerge and spread. They include: conflicts fought between state and foreign non-state actor, in one of their two countries or in a third country; conflicts between non-state actors, one or none of which originates from the country where they are fighting; the phenomenon of violent, often cross-border, localized power-play that can last longer than the main conflict dyad(s). High rates of conflict recurrence are closely linked to prevalence of unstable and inconclusive “no war, no peace” conflict outcomes. While conflicts of the early 21st century are on average less intense, they are harder to manage by either traditional military means and structures, or through negotiations, or by a combination of the two.

Keywordsarmed conflicts, battle-related deaths, localized peripheral conflicts, internationalized civil wars, non-state conflicts and actors, fragmentation, transnationalization, conflict recurrence, unclear outcomes, databases
Received26.06.2020
Publication date26.06.2020
Number of characters45762
Cite  
100 rub.
When subscribing to an article or issue, the user can download PDF, evaluate the publication or contact the author. Need to register.
Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной

Table of contents

Старые вызовы: крупные межгосударственные войны
Периферийные конфликты в дееспособных государствах
Интернационализированные гражданские войны в ослабленных государствах
Рост роли вооруженных негосударственных игроков
Негосударственные конфликты.
Роль негосударственных игроков в одностороннем насилии.
Все больше вариантов: кто, где и за что воюет?
Фрагментация и транснационализация вооруженного насилия
Транснационализация.
Возобновление и неявные исходы конфликтов
* * *
1 Определить основные направления трансформации вооруженного насилия в современных конфликтах в глобальном масштабе, – как и выявить какие-либо объективные общемировые тенденции в этой сфере, – можно только опираясь на статистику ведущих баз данных в этой области1. Любой критический анализ материалов ведущих академических баз данных по конфликтам должен учитывать методологический крен, свойственный командам убежденных неопозитивистов, которые формируют эти базы и составляют небольшое, хотя и влиятельное, меньшинство в современной конфликтологии и в исследованиях проблем мира, войны и безопасности. Они уделяют подчеркнутое внимание номотетическому подходу2, а также почти исключительно – количественным методам анализа [1; 2; 3; 4]. Такая методология имеет как сильные, так и слабые стороны, не может претендовать на эксклюзивность и дает наилучшие результаты лишь в сочетании с другими методами [5]. В любом случае исследования на основе баз данных – это лишь один из возможных углов зрения на социальную реальность, который позволяет решать ограниченный круг исследовательских задач3. Однако одна из таких задач как раз связана с выявлением и фиксированием долгосрочных тенденций на макроуровне (особенно в глобальном масштабе), а также возможностью сравнить ситуацию в разных регионах и контекстах по объективным показателям и получить определенный срез, в том числе по конфликтам и иным формам вооруженного насилия, для конкретного временного периода. 1. Вычисления в статье сделаны на основе статистики девяти баз данных Программы данных о конфликтах Уппсальского университета, Швеция (Uppsala Conflict Data Program), Института исследования мира в Осло, Норвегия (Peace Research Institute, Oslo) и Национального консорциума исследования терроризма и антитерроризма при Университете Мэриленда, США (National Consortium for the Study of Terrorism and Responses to Terrorism). Также используется статистика населения мира ООН и данные Глобального индекса терроризма (Global Terrorism Index).

2. Этот подход постулирует необходимость выявления четких, универсальных, эмпирически доказуемых закономерностей в общественных науках, приближающихся к тем, которые выявляются точными и естественными науками. Он состоит в выдвижении обобщающих гипотез, претендующих на роль закономерностей в рамках формальной теории, и их верификации.

3. Среди других возможных углов зрения в сфере изучения вооруженных конфликтов, – например, подходы, отдающие приоритет исследованию проблем идентичности, идей, убеждений, ценностей, идеологий, восприятия и т. п. (доминирующие, в частности, среди теоретиков “новых войн” [5; 6; 7]). В изучении этих аспектов, а также многообразия контекстных условий и причин вооруженных конфликтов количественный анализ на основе баз данных может служить лишь подспорьем.
2 В данной статье тенденции в области вооруженного насилия и конфликтов начала XXI в. подразделяются не столько на однозначно негативные или позитивные, сколько на старые и новые вызовы. В их анализе не избежать краткого обзора ряда параметров, связанных со старыми вызовами – уходящими в прошлое войнами индустриальной эпохи с присущими им масштабом, интенсивностью, структурой потерь и составом участников. Однако наибольший интерес представляют основные типы современных конфликтов и новые тенденции в вооруженном насилии в контексте этих конфликтов – те, которые либо не были на первом плане, либо не имели аналогов в XX в., но распространяются или даже становятся нормой в начале XXI в.
3

Старые вызовы: крупные межгосударственные войны
4 Наиболее интенсивный вид вооруженных конфликтов – это конфликты с участием государства в качестве хотя бы одной из основных сторон. За 30 лет с 1989 г. на такие конфликты – в основном в Африке, Азии и на Ближнем Востоке – пришлось 58%, или свыше 1.4 млн из более 2.4 млн всех убитых в результате политического насилия в мире (рис. 1).
5 В 2015–2018 гг. конфликтов с участием государства (государств) в мире было 50–53 в год [11]. Это чуть больше, чем 30 лет назад, на предыдущем пике их числа, который пришелся на 1990–1992 гг., то есть на период распада биполярной мировой системы (рис. 2). Последовавшее за этим десятилетие сокращения числа конфликтов – на 40% с начала 1990-х годов до 2003 г. [11] – вызвало неподдельный энтузиазм со стороны ряда исследователей и публицистов, в основном неолиберальной или прогрессисткой ориентации, которые усмотрели в нем признак наступления всеобщего мира [12; 13], своеобразную проекцию идеи “конца истории” Ф. Фукуямы [14] на сферу войны и мира. Энтузиазм, как водится, разбился об объективную реальность. В первые два десятилетия XXI в. число конфликтов в основном уже росло, достигнув нового пика в 2015–2018 гг., в совокупности самого высокого за период с 1946 г. [11].

Number of purchasers: 1, views: 1732

Readers community rating: votes 0 

1. Wallensteen P. Understanding Conflict Resolution. 5th ed. London, Sage, 2019. 352 p.
2. Methodology. Department of Peace and Conflict Research. Uppsala University (Sweden). Available at: https://www.pcr.uu.se/research/ucdp/methodology/  (accessed 20.01.2020).
3. Höglund K., Öberg M., eds. Understanding Peace Research: Methods and Challenges. London, New York, Routledge, 2011. 228 p.
4. LaFree G. Using Open Source Data to Track Worldwide Terrorism Patterns. Pathways to Peace and Security, 2017, no. 1(52), Special Issue “Addressing Terrorism, Violent Extremism and Radicalization: Perspectives from Russia and the United States”, pp. 64-76. DOI:10.20542/2307-1494-2017-1-64-76
5. Wallensteen P., Wierviorka M., Aggestam K., Bellamy A., et al. Violence, Wars, Peace, and Security. Rethinking Society for the 21st Century. Vol. 2: Political Regulation, Governance and Societal Transformations. Cambridge, Cambridge University Press, 2018, pp. 411-456. DOI:10.1017/9781108399647.003.
6. Kaldor M. New and Old Wars: Organized Violence in a Global Era. 2nd ed. Stanford, Stanford University Press, 2007. 256 p.
7. De Waal T., ed. Think Peace: Essays for an Age of Disorder. Washington D.C., Carnegie Endowment for International Peace, 2019. 64 p.
8. UCDP Battle-Related Deaths Dataset version 19.1. 1989–2018. Uppsala Conflict Data Program (UCDP). Department of Peace and Conflict Research. Uppsala University (Sweden). Available at: https://ucdp.uu.se/downloads/index.html#battlerelated  (accessed 20.01.2020).
9. UCDP Non-State Sonflicts Dataset version 19.1. 1989–2018. Uppsala Conflict Data Program. Department of Peace and Conflict Research. Uppsala University (Sweden). Available at: https://ucdp.uu.se/downloads/index.html#nonstate  (accessed 20.01.2020).
10. UCDP One-sided Violence Dataset version 19.1. 1989–2018. Uppsala Conflict Data Program. Department of Peace and Conflict Research. Uppsala University (Sweden). Available at: https://ucdp.uu.se/downloads/index.html#onesided  (accessed 20.01.2020).
11. UCDP/PRIO Armed Conflict Dataset version 19.1. 1946–2018. Uppsala Conflict Data Program. Department of Peace and Conflict Research. Uppsala University (Sweden); Peace Research Institute Oslo (PRIO) (Norway). Available at: https://ucdp.uu.se/downloads/index.html#armedconflict  (accessed 20.01.2020).
12. The Decline in Global Violence: Evidence, Explanation and Contestation. Human Security Research Group Report. Simon Fraser University. Vancouver, Human Security Press, 2013. 118 p.
13. Pinker S. The Better Angels of Our Nature: Why Violence Has Declined. New York, Viking, 2011. 832 p.
14. Fukuyama F. The End of History and the Last Man. New York, Oxford, Free Press, 1992. 418 p.
15. The Battle Deaths Dataset version 3.1. 1946–2008. Peace Research Institute Oslo (PRIO) (Norway). Available at: https://www.prio.org/Data/Armed-Conflict/Battle-Deaths/The-Battle-Deaths-Dataset-version-30/  (accessed 20.01.2020).
16. World Population Statistics: Total Population Estimates, 1950–2020. Department of Economic and Social Affairs. United Nations. Available at: https://population.un.org/wpp/Download/Files/1_Indicators%20 (Standard)/EXCEL_FILES/1_Population/WPP2019_POP_F01_1_TOTAL_POPULATION_BOTH_SEXES.xlsx (accessed 20.01.2020).
17. Global Terrorism Index 2019: Measuring the Impact of Terrorism. Sydney, Institute of Economics and Peace, 2019. 97 p.
18. Global Terrorism Index 2018: Measuring the Impact of Terrorism. Sydney, Institute of Economics and Peace, 2018. 86 p.
19. Global Terrorism Database. National Consortium for the Study of Terrorism and Responses to Terrorism (START). University of Maryland (USA). Available at: http://www.start.umd.edu/gtd/access  (accessed 30.01.2020).
20. Global Terrorism Index 2015: Measuring and Understanding the Impact of Terrorism. Sydney, Institute of Economics and Peace, 2015. 107 p.
21. Harbom L., Melander E., Wallensteen P. Dyadic Dimensions of Armed Conflict, 1946–2007. Journal of Peace Research, 2008, vol. 45, no. 5, pp. 697-710. DOI:10.1177/0022343308094331.
22. UCDP Dyadic Dataset version 19.1. 1946–2018. Uppsala Conflict Data Program. Department of Peace and Conflict Research. Uppsala University (Sweden). Available at: https://ucdp.uu.se/downloads/index.html#dyadic  (accessed 20.01.2020).
23. Stepanova E. Regionalization of Violent Jihadism and Beyond: the Case of Daesh. Interdisciplinary Journal for Religion and Transformation in Contemporary Society, 2016, vol. 2, no. 2: Religious Fundamentalism, pp. 30-55. DOI:10.14220/jrat.2016.2.2.30
24. Stepanova E. Transnational Islamist Terrorism: Network Fragmentation and Bottom-up Regionalization. Global Terrorism Index 2014. Sydney, Institute of Economics and Peace, 2014, pp. 74-78.
25. Stepanova E. Global Terrorism and Antiterrorism after ISIS: Two Key Aspects That Will Not Change Soon. Global Terrorism Index 2019. Sydney, Institute of Economics and Peace, 2019, pp. 71-73.
26. The Challenge of Returning and Relocating Foreign Terrorist Fighters: Research Perspectives. United Nations Security Council, Counterterrorism Executive Directorate (CTED) Trends Report. New York, March 2018. 20 p. Available at: https://www.un.org/sc/ctc/wp-content/uploads/2018/04/CTED-Trends-Report-March-2018.pdf  (accessed 30.01.2020).
27. Sageman M. Leaderless Jihad: Understanding Terror Networks in the Twenty-First Century. Philadelphia, University of Pennsylvania Press, 2008. 208 p.
28. Stepanova E. The Evolution of the al-Qaeda-type Terrorism: Networks and Beyond. Dynamics of Political Violence: A Process-Oriented Perspective on Radicalization and the Escalation of Political Conflict. Bossi L., Demetriou C., Malthaner S., eds. Farnham, VA, Ashgate, 2014, pp. 288-305.
29. Gates S., Nygård H., Trappeniers E. Conflict Recurrence. Conflict Trends Series, 2016, no. 2. Available at: https://www.prio.org/utility/DownloadFile.ashx?id=9&type=publicationfile  (accessed 30.01.2020).
30. UCDP Conflict Termination Dataset version 2-2015. 1946–2014. Uppsala Conflict Data Program. Department of Peace and Conflict Research. Uppsala University (Sweden). Available at: https://ucdp.uu.se/downloads/index.html#termination  (accessed 20.01.2020).
31. Human Security Report 2012. Human Security Research Group Report. Vancouver, Human Security Press, 2012. 230 p.
32. UCDP Peace Agreement Dataset. 1975–2018. Uppsala Conflict Data Program. Department of Peace and Conflict Research. Uppsala University (Sweden). Available at: https://ucdp.uu.se/downloads/index.html#peaceagreement  (accessed 20.01.2020).

Система Orphus

Loading...
Up