All
 
|
 
 


The Village in Urban Projections of Modern Russians
 
PIIS086954150013117-8-1
DOI10.31857/S086954150013117-8
Publication type Article
Status Published
Authors
Ekaterina Melnikova 
Affiliation: Peter the Great Museum of Anthropology and Ethnography (Kunstkamera), Russian Academy of Sciences
Address: 3 University Emb., St. Petersburg, 199034, Russia
Journal nameEtnograficheskoe obozrenie
Edition№6
Pages5-11
Abstract

The article is the guest editor’s introduction to the special theme of the issue on the “New Rurality in Present-Day Russia: Institutions, Practices, and Social Interaction”, which focuses on new forms of rural life shaped by the modernization processes of the last century. The phenomenon is widely discussed in social sciences including anthropology which opens broader perspectives on the interpretation of modern migration, social identities, and local economies. The focal point of attention is the specificities of “new rurality” in Russia and its diverse manifestations in popular culture, marketing, and territorial branding. I briefly outline the theoretical and methodological approaches to studying the phenomenon and argue that “new rurality” is not limited to the ideology of rural and nature romanticism that has become a highly profitable product, but reveals itself as a new model of rural life and new identity produced and valued mostly among Russian urbanites. The contributions reflect the outcome of the collaborative project carried out in 2019–2020 and include the articles by Ju.O. Andreeva, P.S. Kupriyanov and N.A. Savina, M.L. Lurie, E.A. Melnikova, T.B. Shchepanskaia.

Keywordsethnography of village life, identity, urban-rural boundary, images of rural, everyday practices, ecovillages, tourism, modern culture, rural economy
AcknowledgmentThis research was supported by the following institutions and grants: Russian Foundation for Basic Research, https://doi.org/10.13039/501100002261 [19-09-00381]
Received28.12.2020
Publication date28.12.2020
Number of characters12824
Cite  
100 rub.
When subscribing to an article or issue, the user can download PDF, evaluate the publication or contact the author. Need to register.
Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной
1 Социально-экономические процессы второй половины XX столетия – урбанизация, индустриализация, развитие информационных технологий, миграции и т.д. – привели к размыванию границы между городом и деревней. Многие жители мегаполисов перебрались за город, они работают удаленно или отправляются каждый день на службу в ближайшие города. Так наз. возвратные миграции, связанные с периодическими поездками загород и возвращением обратно, достигли огромных масштабов. Жители деревень нередко работают на крупных производствах, открытых в сельской местности, которая больше не ассоциируется исключительно с сельским хозяйством, а ресурсы городов, благодаря развитию интернета и телекоммуникаций, стали доступными во многих деревнях.
2 Размывание “естественной” границы между городом и деревней, однако, не приводит к ее исчезновению. Наоборот, она становится все более значимой, а новая сельская идентичность оказывается предметом сознательного выбора и активного конструирования. Сообщество “Деревня”, созданное “ВКонтакте” в 2009 г. и объединяющее ценителей сельского образа жизни, насчитывает сегодня более 100 тыс. человек, а клип на песню И. Растеряева “Комбайнеры”, стилизованный под домашнюю запись в деревенской избе и эксплуатирующий шаблонный образ деревенской маскулинности, набрал почти 11 млн просмотров. За последние пять лет российские телеканалы выпустили несколько десятков сериалов, посвященных деревенской жизни (“Соседи”, “Первый парень на деревне”, “Галина”, “Повороты судьбы”, “Так далеко, так близко”, “Деревенская история” и др.), а использование выражения “деревенские продукты” стало одним из самых успешных маркетинговых ходов.
3 Активное создание экопоселений и развитие агротуризма, переезд в деревню на постоянное место жительства, новый всплеск интереса к фольклору и традиции, устойчиво ориентированный на деревню, наконец, повышение спроса на фермерские продукты и рост соответствующего сегмента рынка – все это свидетельствует не только об актуальности и востребованности “сельского” в современных представлениях и практиках, но и о формировании новой концепции сельскости.
4 “Новая сельскость”, как мы условно называем рассматриваемое явление, причудливо совмещает такие разные мировоззренческие течения, как почвенничество и экологизм. С одной стороны, она очевидно наследует “деревенскому мифу”, существовавшему в России с XIX в. и реанимированному в конце XX-го (Parts 2018: 29–30; Разувалова 2015: 32–33; Дмитриева, Купцова 2008), а с другой – явно вписывается в тренд аграрного популизма, получившего широкое распространение во всем мире в последние годы (Курочкина 2016; Brass 2013; Karaömerlioğlu 1998; Wolford 2010; Jacob 1997).
5 “Новая сельскость” – это не только идеология деревенской романтики и близости к природе, ставшая хорошо продаваемым брендом, но также новая модель сельской жизни и новая сельская идентичность. Для одних “жить в деревне” означает “работать на земле”, получая все, что необходимо, своими силами. Для других – иметь вдали от мегаполиса комфортабельный дом, оснащенный по последнему слову техники, позволяющий жить круглый год загородом и работать, к примеру, в транснациональной IT-компании. Понятие “деревенская жизнь” нередко связано с идеей экологической чистоты и религиозным подвижничеством. А для кого-то оно ассоциируется с деятельностью по возрождению села путем создания местных музеев и организации деревенских мероприятий.

Number of purchasers: 1, views: 869

Readers community rating: votes 0 

1. Bon, T. 2009. “Sotsialisticheskii gorod” ili “evropeiskii gorod”: urbanizatsiia i ruralizatsiia v Vostochnoi Evrope [“Social City” or the “European City”: Urbanzation and Ruralisation in the Eastern Europe]. Rossiiskaia istoriia 1: 65–76.
2. Brass, T. 2013. Peasants, Populism, and Postmodernism: The Return of the Agrarian Myth. London: F. Cass.
3. Buzalka, J. 2008. Europeanisation and Post-Peasant Populism in Eastern Europe. Europe-Asia Studies 60 (5): 757–771.
4. Chio, J. 2017. Introduction: Rural as Space and Sociality. Critique of Anthropology 37 (4): 361–363.
5. Cloke, P., and M. Goodwin. 1992. Conceptualizing Countryside Change: From Post-Fordism to Rural Structured Coherence. Transactions of the Institute of British Geographers 17 (3): 321–336.
6. Dmitrieva, E.E., and O.N. Kuptsova. 2008. Zhizn’ usadebnogo mifa: utrachennyi i obretennyi rai [The Life of the Backyard Myth: The Lost and Found Paradise]. Moscow: OGI.
7. Jacob, J.K. 1997. New Pioneers: The Back-to-the-Land Movement and the Search for a Sustainable Future. University Park: Pennsylvania State University Press.
8. Karaomerlioglu, M.A. 1998. The People’s Houses and the Cult of the Peasant in Turkey. Middle Eastern Studies 34 (4): 67–91.
9. Kurochkina, K. 2016. “Novye fermery” v sovremennoi Yaponii [“New farmers” in Modern Japan]. Antropologicheskii forum 28: 260–275.
10. Murdoch, J., and A.C. Pratt. 1993. Rural Studies: Modernism, Postmodernism and the “Post-Rural”. Journal of Rural Studies 9 (4): 411–427.
11. Nefedova, T.G., and D. Pallot. 2006. Neizvestnoe sel’skoe khoziaistvo, ili Zachem nuzhna korova? [Unkhown Agriculture, or What do You Need the Cow for?]. Moscow: Novoe izdatel’stvo.
12. Osvald, I. 2013. Industrializirovannaia derevnia. K transformatsii sel’skogo obraza zhizni v postsotsialisticheskikh obshchestvakh [Industrialized Village: To the Issue of the Country Lifestyle Image Transformation in the Postsocialist Societies]. In Vdali ot gorodov. Zhizn’ postsovetskoi derevni [Far from the Cities: The Life of the Post-Soviet Village], edited by E. Bogdanova and O. Brednikova, 8–27. St. Petersburg: Aleteiia.
13. Parts, L. 2018. In Search of the True Russia: The Provinces in Contemporary Nationalist Discourse. Madison: University of Wisconsin Press.
14. Pavlov, A. 2017. Ruralizatsiia: sushchnost’, proiavleniia, klassifikatsiia [Ruralisation: The Meaning, Manifestations, Classification]. Nauka i innovatsii 12: 31–35.
15. Razuvalova, A. 2015. Pisateli-“derevenshchiki”: literatura i konservativnaia ideologiia 1970 godov [Writers-“Villagers”: Literature and Conservative Ideology of the 1970s]. Moscow: NLO.
16. Shchepanskaia, T.B. 2014. Traditsionnaia material’naia kul’tura v kontekste sotsial’nykh izmenenii sovremennogo sela: funktsionirovanie i pereopredelenie [Traditional Material Culture in the Context of Social Changes of the Modern Village: Functioning and Reshaping]. In Istoricheskaia etnografiia [Historical Ethnography], edited by I.I. Verniaev and A.G. Novozhilov, 5: 158–162. St. Petersburg: Institut istorii Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo universiteta.
17. Vasantkumar, C. 2017. From World Cities to World Sites: Strategic Ruralism and the Case for an Anthropology of Actually Existing Connectivity. Critique of Anthropology 37 (4): 364–382.
18. Wolford, W. 2010. This Land Is Ours Now: Social Mobilization and the Meanings of Land in Brazil. Durham: Duke University Press.

Система Orphus

Loading...
Up