Russian Aristotle: Hermeneutics of Translation and Understanding of Violence

 
PIIS004287440007160-1-1
DOI10.31857/S004287440007160-1
Publication type Article
Status Published
Authors
Affiliation: Belgorod State National Research University
Address: 85, Pobedy str., Belgorod, 308015, Russian Federation
Journal nameVoprosy filosofii
EditionIssue 10
Pages42-45
Abstract

The philosophical definition of violence today is «incomplete» and leaves a «gap» between the phenomenon and the concept. This is due to the fact that the concept of «violence» was/is strangely included in the general philosophical categorial line. In domestic and Western discourse, the problem field of violence contains, above all, political and ethical meanings. The problem is intuitively resolved in its appeal to the concept of «power», which turns out to be philosophically lost in modern philosophy. The exceptions are the works in which we find «traces» of this concept. Among them, there are the works of Aristotle which need to be freed from modern distorting interpretations. Thus, in the translations of Aristotle, the Greek δύναμις, used for the traditional transferring the category of possibility, lost its meaning of force (movement, ability, function); in its turn, «force» lost relation to «violence» (βία) and «necessity». Violence is understood as such a kind of necessity, which is associated with the suppression of the «own decision», freedom, something that «prevents desire» and contrary to «common thinking», as well as the absence of «good». Violence is presented not only in an ontological sense, but also existentially, as the opposite of «good» and of one’s own «desire». The force remains in the shadow of «necessity» as «possibility», «potential energy» and «movement», and violence loses the opposition that has arisen in an ontological mode.

Keywordshermeneutics, possibility, force, power, action, violence, Aristotle, V.V. Rozanov
Received09.11.2019
Publication date02.12.2019
Number of characters9272
Cite  
100 rub.
When subscribing to an article or issue, the user can download PDF, evaluate the publication or contact the author. Need to register.
Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной
1 В письме к Н.Н. Страхову от 15 февраля 1988 г. В.В. Розанов пишет: «Вот уже года 2, присматриваясь к разным сочинениям я все больше и больше приходил к убеждению, пожалуй, к догадке, что корень дела, ключ к разрешению множества вопросов, которые для меня – или разрешить, или не жить, лежит у Аристотеля» [Розанов 2001, 153]. Н.Н. Страхов в переписке несколько скептически отнесся к русской актуальности и злободневности Аристотеля, хотя розановский перевод воспринял в качестве некоторого культурного акта, пытаясь оказать помощь в его публикации. И, тем не менее, уже в примечании 1913 г. к письму Н.Н. Страхова, как бы продолжая спор, В.В. Розанов отмечает: «И до сих пор я думаю, что Аристотель – никем не заменим» [Розанов 2001, 9].
2 Здесь же содержится весьма примечательное мнение В.В. Розанова о месте «динамис» и «энергия» в категориальном ряду Аристотеля: «…понятия δύναμις и ἐνέργεια в своих латинских терминах potentia и actus (я только actus не очень понимаю; в своем сочинении я всегда говорил о потенц. и действительности; верно он соответствует у меня “образующемуся существованию”, но мы до этого в “Мет.” не дошли) служат ключом к пониманию самых сложных и глубоких систем философии. В них, как в таинственных символах, выражена целая система мысли и стало понятно то-то и то-то (главное – изменение)…» [Розанов 2001, 154]. И в следующем письме о переводе и интерпретации Аристотеля продолжает свою мысль: «Я хочу ознакомиться с ним для того, чтобы ознакомиться с его понятиями о потенциальности (это самое главное), которые он первый ввел в философию и уже, вероятно, хорошо разработал» [Розанов 2001, 160]. Никто до сих пор по-настоящему не оценил эту розановскую «герменевтику» «Метафизики» Аристотеля, хотя она очень важна, в том числе, для понимания античных смыслов феномена насилия.
3 Обращение к категоризации насилия у Аристотеля, на мой взгляд, следует начинать с прочтения работ «Физика» [Аристотель 1981в], «О небе» [Аристотель, 1981б] и «Метафизика» [Аристотель, 1981а], которые в таком ракурсе почти никем не прочитывались [Борисов, Римский 2015]. Новые переводы Аристотеля сводят флективность древнегреческого языка к модернизаторской аналитичности [Аристотель 2018]. Так, к примеру, А.В. Марков сознательно ограничивает смыслы аристотелевских δύναμις и ενεργεια, как и других категорий [Марков 2018, 8]. Между тем, греческое δύναμις (dynamis), используемое для традиционной передачи аристотелевской трактовки категории возможность, также содержит и коннотации силы (движения, способности, функции); в свою очередь, «сила» как «насилие» (bia) связана с категорией необходимости.
4 В «Физике» находим такую первичную категориальную диспозицию и связь δύναμις как силы с движением [Аристотель 1981в, 123‒124, 219‒220, и др.]. Обращение к трактатам «О небе» и «Метафизика» позволяет расширить аристотелевские коннотации δύναμις не только как «возможности», но и как «силы», а в интерпретации ἐνέργεια уйти от ее понимания как «действительности», связав и с «действием», и с «необходимостью», и с «насилием». В трактате «О небе» Аристотель, критикуя пифагорейскую «струнную теорию», делает вывод, что ни одна из «звезд» «не движется ни как животное, ни насильственно, “по принуждению” (выделено нами – авт.)» [Аристотель 1981б, II, 9, 291a, 2-7; II, 14, 296 b, 25‒30]. Сила и насилие здесь проговариваются в неразрывной связи с «природностью» или, по-русски, «естественностью», а также «необходимостью».

Number of purchasers: 0, views: 1338

Readers community rating: votes 0

1. Borisov, Sergey N., Rimskiy, Viktor P. (2015) ‘Philosophical understanding of violence: meanings and connotations’, Discourses of power, Gorizont, Orel (in Russian).

2. Markov, Aleksandr V. (2018) ‘Foreword’, Metaphysics, RYPOL classic, Moscow (in Russian).

Система Orphus

Loading...
Up