Идеология и ее роль в современном обществе – одна из актуальных тем современной философии – стала предметом обсуждения на «круглом столе» Института философии РАН. Вопросы, предложенные для обсуждения на «круглом столе»: 1) Понятие «идеология» и его историко-философские и методологические интерпретации; 2) Соотношение идеологии и философии: проблема демаркации; 3) Идеология в современной России; 4) Историческое сознание и идеология. Цель обсуждения, как подчеркнул руководитель проекта и модератор «круглого стола» А.А. Гусейнов, состояла не столько в том, чтобы прийти к окончательному консенсусу и дать окончательные ответы на поставленные вопросы, сколько в том, чтобы выявить более широкий спектр позиций во всем их разнообразии и противоречиях. Этим во многом и был обусловлен состав участников «круглого стола», специализирующихся не только на собственно философских аспектах проблемы. Участники продемонстрировали, сколь сложными и во многом амбивалентными являются отношения между философией и идеологией. В начале слово было предоставлено Э.Ю. Соловьеву, В.М. Межуеву и А.В. Рубцову. Их концепции [Соловьев 2016; Соловьев 2017; Межуев 2017; Рубцов 2018^а; Рубцов 2018^б] обсуждались в ходе серии общеинститутских семинаров, проведенных в 2016–2017 гг. Институтом философии РАН.

Э.Ю. Соловьев сосредоточил внимание на определении идеологии как ложного сознания («ложного» прежде всего в своих проектах, прорицаниях и инвективах). Он показал, что определение это было найдено Марксом и Энгельсом, а затем стало прочным достоянием классики политической культуры. Идеология, понимаемая как ложное сознание, всегда уже находится в поле нравственных суждений и оценок, в основании которых лежит непреложный тезис: общественное благо не должно строиться на обмане и не оправдывает обмана. В теме ложного сознания он полагает необходимым акцентировать проблематику обмана, в теме обмана – проблематику иллюзий, в теме иллюзий – проблематику самообмана. Наконец, критически анализируя бытующие в обществе самообманы, он ставит во главу угла завышенные романтико-утопические ожидания в отношении процесса деидеологизации. Далее Э.Ю. Соловьев остановил внимание на видах самообмана Самые стойкие из них – стихийно складывающиеся объективные видимости, миражные социальные образования, которые рациональная критика не может разрушать и отбрасывать подобно надуманным (прежде всего псевдонаучным) идейным построениям. Доктринально укомплектованные идеологии (а затем и целенаправленные пропагандистские практики) зиждутся на стойких объективных видимостях и все более расчетливо их эксплуатируют. Именно поэтому Э.Ю. Соловьев предлагает отказаться, во-первых, от установки на полную концептуальную дискредитацию, отмену или замену влиятельных идеологий, а во-вторых, от надежды на то, что идеологии распадаются и гибнут вместе со сломленной политической системой, которую они обслуживали. Борьба с «отменой идеологий» как утопическим «модернистским проектом» (А.В. Рубцов) была начата Марксом. В третьем томе «Капитала» он эскизно обрисовал понятие «сознания, встроенного в бытие», и понятие «превращенных форм» (речь шла одновременно о превратности сознания и превратности бытия). Э.Ю. Соловьев полагает, что понятия эти сегодня ничуть не менее значимы, чем в последней трети XIX в., они могли бы служить философским категориальным ориентиром при разработке интереснейшей социальной проблематики, которая в публикациях А.В. Рубцова обозначена терминами «теневая идеология» (вспомним о «теневой экономике»), «латентная», «диффузная, или проникающая идеология».