Все
 
 
 


Антисуфийская полемика в Османской Сирии накануне возникновения ваххабитского движения (1620 – 1730-е гг.)
 
Код статьиS086919080009048-9-1
DOI10.31857/S086919080009048-9
Тип публикации Статья
Статус публикации Опубликовано
Авторы
Краюшкин Никита Романович 
Должность: аспирант кафедры Истории стран Ближнего и Среднего Востока, Институт стран Азии и Африки, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова; лаборант-исследователь Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН
Аффилиация:
Института востоковедения РАН
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова
Адрес: Российская Федерация, Москва
Название журналаВосток. Афро-Азиатские общества: история и современность
ВыпускВыпуск 2
Страницы18-27
Аннотация

В первой половине XVII в. в стамбульской религиозной элите (ʻилмийе) значительную популярность приобрели последователи турецкого движения кадизадели, стремившиеся «очистить» ислам от всех нововведений (бидʻа). Следуя предписанию «побуждать [людей] к истине и запрещать все предосудительное» (ал-амр би-л-маʻруф ва-н-нахий ʻан ал-мункар), кадизаделиты выступили с резкой критикой образа жизни и взглядов сторонников мистического ислама (суфизма). Споры вызывал главным образом вопрос дозволенности суфийских ритуалов и нравственных ориентиров, включая предписывавшиеся Ибн ʻАраби (ум. в 1240 г.) теософские доктрины, культ мусульманских «святых», пение и танцы под музыку, а также распространенный среди суфиев обычай курить табак и пить кофе с точки зрения норм мусульманского права. После изгнания кадизадели из Стамбула в 1683 г. по приказу султана Мехмета IV (1648–1687) одним из главных оплотов движения стал Дамаск, где прения между местными мусульманскими богословами вокруг правомерности суфийских традиций не утихали вплоть до наступления второй трети XVIII в. В сирийской столице в роли главного апологета исламского мистицизма выступил суфийский ученый ʻАбд ал-Гани ан-Наблуси (1641–1731), обвинивший кадизаделитов в «неверии» (куфр) и призвавший мусульманскую общину к обновлению (тадждид) веры за счет тщательного пересмотра отношения исламских богословов ко многим осуждаемым практикам. Изучение его трактатов, многие из которых до сих пор сохраняются в рукописной форме, позволяет сделать вывод о том, что в османский период обсуждение идей кадизадели занимало значительное место в культурно-интеллектуальной жизни не только Дамаска, но и других городов региона, включая Баальбек, Сайду, Триполи в Ливане и Иерусалим. Однако, лишившись государственной поддержки, кадизаделиты не смогли отстоять свои позиции и вынуждены были уйти в тень истории незадолго до возникновения в Аравии нового учения антисуфийской направленности в исламе, проповедуемого ваххабитами.

Ключевые словакадизадели, Османская Сирия, постклассический ислам, ʻАбд ал-Гани ан-Наблуси, история суфизма
Получено01.04.2020
Дата публикации20.04.2020
Кол-во символов27629
Цитировать  
100 руб.
При оформлении подписки на статью или выпуск пользователь получает возможность скачать PDF, оценить публикацию и связаться с автором. Для оформления подписки требуется авторизация.

Оператором распространения коммерческих препринтов является ООО «Интеграция: ОН»

Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной.
1 В XVII в. в культурно-интеллектуальной жизни Османского Дамаска с новой силой вспыхнул идейный конфликт между сторонниками исламского мистицизма (тасаввуфа) и мусульманскими богословами-«законниками» (ʻулама), отношения между которыми носили сложный характер со времен формирования раннего суфийского движения в VIII–X вв.1. Очередная волна споров вокруг дозволенности суфийских практик и мистических представлений прокатилась по сирийской столице как реакция на распространение теософских доктрин, развитых в XIII–XIV вв. учениками «великого шейха» (аш-шайх ал-акбар) Ибн ʻАраби (ум. в 1240 г.). В новых исторических условиях после завоевания Великой Сирии, Египта и Хиджаза турками-османами в 1516–1517 гг. эти противоречия приобрели качественно иные характеристики, на что повлияли в том числе политические устремления османской династии и изменение расстановки сил на Ближнем Востоке. 1. В XI в. первоначальный кризис был частично разрешен благодаря трудам таких мусульманских богословов, как Абу-л-Касим ал-Кушайри (ум. в 1072 г.) и Абу Хамид ал-Газали (ум. в 1111 г.), сумевших доказать правомерность выделения мистического измерения в исламе с богословских позиций. В постклассический период в истории ислама Дамаск превратился в один из главных центров критики суфийских представлений и религиозной практики. Последнее в немалой степени было связано с тем, что один из крупнейших теоретиков суфизма, Ибн ʻАраби, провел здесь последние годы жизни, оставив после себя большое количество оппонентов. Впоследствии именно в сирийской столице проповедовали такие значимые противники суфиев, как ханбалитский ученый Ибн Таймиййа (ум. в 1328 г.), а также Са‘д ад-Дин ат-Тафтазани (ум. в 1390 г.) и его ученик ‘Ала ад-Дин ал-Бухари (ум. в 1437 г.). А.Д. Кныш высказал предположение о возможном влиянии идей Ибн Таймиййи на взгляды ат-Тафтазани и ал-Бухари, однако их принадлежность к ханбалитской правовой школе до сих пор однозначно не доказана [El-Rouayheb, 2015, p. 313–319; Knysh, 1999, p. 141–161].
2 Еще в 1517 г. османский султан Селим I Грозный (1512–1520), возвращавшийся из военного похода в Египет, встал в Сирии на сторону местных сторонников Ибн ʻАраби, приказав построить в местечке ас-Салихиййа около Дамаска мечеть с гробницей «великого шейха» и школой ас-Салимиййа и учредив необходимые для этого земельные пожалования (вакфы)2. Гробница известного суфия сразу стала местом паломничества, а сооруженный рядом образовательный комплекс со временем получил статус третьего по значимости в сирийской столице после Омейядской мечети и школы ас-Сулайманиййа ал-Барраниййа. С тех пор османские султаны продолжали проводить религиозную политику Селима I по оказанию государственной поддержки суфизму, а исламские мистические представления получили широкое распространение в Османской империи. Однако вскоре в Стамбуле вспыхнул очередной спор между сторонниками исламского мистицизма и его противниками, связанный на этот раз с активизацией представителей местного движения антисуфийской направленности в исламе, получивших в дальнейшем название кадизаделитов (тур. Kadızadeliler) в честь одного из их самых активных лидеров – османского проповедника Кадизаде («Сына кади») Мехмета-эфенди (ум. в 1635 г.)3. В начале 1660-х гг. глава наиболее радикального ответвления этого движения Мухаммад Вани-эфенди (ум. в 1685 г.) добился высокого положения при дворе султана, став личным советником великого визиря Фазыла Ахмета-паши Кёпрюлю (он занимал этот пост в 1661–1676 гг.), после чего кадизаделиты начали реализовывать на практике идеи по «очищению» ислама от нововведений (бидʻа) в разных уголках государства. 2. Согласно одной из самых распространенных версий, оказанное Селимом I покровительство популярному суфию Ибн ‘Араби вызывалось его стремлением узаконить в народе власть османских султанов и противопоставить философскую систему «великого шейха» идеям шиитских суфиев-Сефевидов, пришедших к власти в Иране [Akkach, 2005, p. 110–127; Tamari, 2010, p. 41]. Тем самым османские султаны, используя в политическом дискурсе поддельное предсказание Ибн ʻАраби о будущем возвышении рода Османов, провозгласили его «святым» – покровителем новой империи [Akkach, 2007, p. 15].

3. Кадизаде Мехмет-эфенди и его последователи вдохновлялись, в свою очередь, трактатами другого турецкого богослова, Мухаммада Биргиви (ум. в 1573 г.), особенно его произведением «Путь Мухаммада» («Ат-Тарика ал-мухаммадиййа»), где он призывал мусульман вернуться к скромному образу жизни раннемусульманской общины, основанному на положениях Корана и сунны [Birgivi, 2005]. Биргиви не был ханбалитом и исходил из строгих ханафитских матуридитских позиций, используя «доводы разума» против различных школ мусульманской спекулятивной философии (калама), осуждая нововведения (бидʻa) и настороженно относясь ко многим суфиям.
3 В мировой историографии уделено значительное внимание деятельности турецких «пуритан» ислама 1620 – 1730-х гг. Тем не менее до сих пор остаются не вполне ясными причины их внезапного появления при дворе султана, пути проникновения их идей в разные провинции империи, в том числе в Великую Сирию, равно как и обстоятельства незаметного исчезновения с авансцены истории. Согласно одной из версий, возвышение кадизаделитов связано с желанием Османов поставить под контроль войска янычар, особенно после событий 1622 г., когда османский султан Осман II (1618–1622) пытался упразднить янычарские корпуса, в ответ свергшие и казнившие его [Currie, 2015, p. 267–268]. Османские власти могли использовать в качестве обоснованного повода для расправы с частью неугодных им войск популярность среди янычар практики курения табака и питья кофе, а также приверженность многих из них к суфийскому движению алевитов-бекташитов, религиозные представления которого были близки к проповедуемым Сефевидским Ираном шиитским воззрениям4. Предположительно в том числе и по этой причине в 1633 г. султан Мурад IV (1623–1640), опираясь на поддержку кадизаделитов, запретил труды Ибн ʻАраби и приказал закрыть все кофейни в Османской империи, введя для нарушителей этого постановления наказание смертной казнью [Çelebi, 1957, p. 81] Несмотря на это, османский правитель предпочитал проводить политику лавирования между двумя группировками османских ʻулама, продолжая благосклонно относиться и к последователям Кадизаде Мехмета-эфенди, и к его противникам-суфиям, которых возглавлял халватийский шейх Абдул-Меджид Сиваси (ум. в 1639 г.) [Zilfi, 1986, p. 257]. 4. Алевиты-бекташиты не только разделяли доктрину вахдат ал-вуджуд (единства бытия), разработанную учениками Ибн ʻАраби, но и почитали мусульманскую «троицу», включавшую Аллаха, пророка Мухаммада (ум. в 632 г.) и его двоюродного брата ʻАли ибн Абу Талиба (ум. в 661 г.).

Всего подписок: 0, всего просмотров: 935

Оценка читателей: голосов 0 

1. Кибрит Мухаммад. Рихлат аш-шита’ ва-с-сайф (Путешествие зимой и летом). Бейрут, 1965.
2. Ал-Муради Халил. Силк ад-дурар фи а‘йан ал-карн ас-сани ‘ашар (Жемчужный путь знатных лиц двенадцатого века). Т. 2–4. Булак: ал-Матба‘а ал-мисриййа ал-‘амира би-Булак, 1884.
3. Ал-Мухибби Мухаммад. Хуласат ал-асар фи а‘йан ал-карн ал-хади ‘ашар (Жизнеописания благородных лиц одиннадцатого века по мусульманскому летоисчислению). Т. 3–4. Бейрут, б.м., б.г.
4. Ан-Наблуси ‘Абд ал-Гани. Хуллат аз-захаб ал-ибриз фи рихлат Ба‘лабакк ва-ль-Бика‘ ал-‘азиз (Золотые одеяния о путешествии в Баальбек и священную долину Бекаа). 1778 (рукопись) https://www.alukah.net/library/0/125052/  (дата обращения 14.02.2020).
5. Ан-Наблуси ‘Абд ал-Гани. Ал-Хакика ва-л-маджаз фи-р-рихла ила билад аш-Шам ва-Миср ва-л-Хиджаз (Достоверное и образное описание путешествия по Великой Сирии, Египту и Хиджазу). Каир: Марказ таусик ат-турас, ал-хай’а ал-мисриййа ал-‘амма ли-л-китаб, 1986.
6. Ан-Наблуси ‘Абд ал-Гани. Ал-Хадра ал-унсиййа фи-р-рихла ал-кудсиййа (Дружеское сообщение о Иерусалимском путешествии). Бейрут: ал-Масадер. 1990.
7. Ан-Наблуси ‘Абд ал-Гани. Васа’ил ат-тахкик ва раса’ил ат-тауфик (Послания для совместного поиска истины). Лейден: Брилл, 2009.
8. Ан-Наблуси ‘Абд ал-Гани. Ал-Хадика ан-надиййа шарх ат-тарика ал-мухаммадиййа (Влажный сад комментариев на трактат «Путь Мухаммада»). Стамбул: Мактабат ал-хакика, 2012.
9. Ан-Наблуси ‘Абд ал-Гани. Ал-‘Укуд ал-лу’лу’иййа фи-т-тарик ал-мавлавиййа (Жемчужное ожерелье братства ал-мавлавиййа). Бейрут: Дар ал-кутуб ал-‘илмиййа, 2014.
10. Ан-Наблуси ‘Абд ал-Гани. Ас-Сулх байн ал-ихван фи хукм ибахат ад-духан (Примирение между братьями в вопросе дозволенности курения табака). Дамаск: Нинава ли-д-дираса ва-н-нашр, 2015 [Al-Nablusi ‘Abd al-Ghani. Al-Sulh bayn al-ikhwan fi hukm ibahat al-dukhan (Reconciliation between Brothers on the Issue of the Permissiveness of Tobacco Smoking). Damascus: Ninawa lil-Dirasat wa-al-Nashr wa-al-Tawzi‘, 2015 (in Arab.)].
11. Якубович М.М. Кадизаделизм в крымском ханстве по данным Мухаммада аль-Кафауви. Восток (Oriens). 2016. № 5. С. 61–71.
12. Akkach S. The Poetics of Concealment: al-Nabulusi’s Encounter with the Dome of the Rock. Muqarnas: An Annual on the Visual Culture of the Islamic World. 2005. No XXII. Pp. 110–127.
13. Akkach S. ‘Abd al-Ghani al-Nabulusi, Islam and the Enlightenment. Oxford: Oneworld Publications, 2007.
14. Birgivi Imam. The Path of Muhammad (al-Tariqah al-Muhammadiyyah): A Book on Islamic Morals and Ethics. Bloomington: World Wisdom, 2005.
15. Cachia P. The Arch Rhetorician or The Schemer’s Skimmer: A Handbook of Late Arabic Badi‘ Вrawn from ‘Abd al-Ghani an-Nabulsi’s Nafahat al-azhar ‘ala nasamat al-ashar Summarized and Systematized by Pierre Cachia. Wiesbaden: Harrassowitz, 1998.
16. Çelebi Kȃtip, Hacı Halife. The Balance of Truth. Trans. Geoffrey L. Lewis. London: George Allen and Unwin, 1957.
17. Currie J. Kadizadeli Ottoman Scholarship, Muhammad Ibn Abd al-Wahhab, and the Rise of the Saudi State. Journal of Islamic Studies. 2015. No 3. Pp. 265–288.
18. El-Rouayheb K. Islamic Intellectual History in the Seventeenth Century: Scholarly Currents in the Ottoman Empire and the Maghreb. Cambridge: Cambridge University Press, 2015.
19. Evstatiev S. The Qāḍīzādeli Movement and the Revival of Takfir in the Ottoman Age. Accusations of Unbelief in Islam: A Diachronic Perspective on Takfīr. Leiden: Brill, 2016. Pp. 213–243.
20. Knysh A. Ibn ‘Arabi in the Later Islamic Tradition. New York: State University of New York Press, 1999.
21. Krstić T. Contested Conversions to Islam: Narratives of Religious Change in the Early Modern Ottoman Empire. Stanford: Stanford University Press, 2011.
22. Ray John. A Collection of Curious Travels and Voyages. Vol. II. London, 1738.
23. Sariyannis M. The Kadizadeli Movement as a Social and Political Phenomenon: The Rise of a ‘Mercantile Ethic’? Political Initiatives ‘From the Bottom Up’ in the Ottoman Empire. Rethymno, 2012. Pp. 263–289.
24. Schlegell B. von. Sufism in the Ottoman Arab World: Shaykh ‘Abd al-Ghani al-Nabulusi (d. 1143/1731). Ph.D. diss. University of Pennsylvania, 1997.
25. Sirriyeh E. Sufi Visionary of Ottoman Damascus: ‘Abd al-Ghani al-Nabulusi, 1641–1731. London; New York: Routledge Curzon, 2005.
26. Sukkar A. ‘Abd al-Ghani al-Nabulusi of Damascus (d. 1143/1731) and the Mawlawi Sufi Tradition. Mawlana Rumi Review. Vol. 5. 2014. Pp. 36–170.
27. Tamari S. Between the “Golden Age” and the Renaissance: Islamic Higher Education in Eighteenth-Century Damascus. Trajectories of Education in the Arab World: Legacies and Challenges. London-New York: Routledge, 2010. Pp. 36–58.
28. Ulumiddin A. Socio-Political Turbulence of the Ottoman Empire: Reconsidering Sufi and Kadizadeli Hostility in 17th Century. Journal of Islamic Studies. 2016. Vol. 20. No 2. Pp. 319–352.
29. Zilfi M.C. The Kadizadelis: Discordant Revivalism in Seventeenth-Century Istanbul. Journal of Near Eastern Studies. 1986. No 45. Pp. 251–269.

Система Orphus

Загрузка...
Вверх