Кантовская метафора коперниковский поворот: ее смысл и значение

В статье анализируется метафора «революция Коперника», используемая Кантом для раскрытия им сущности своей философии. Показано, что аналогии с математикой и естествознанием нужны Канту для установления критериев научности познания. К ним относятся гипотетико-дедуктивный или априорный метод мышления, обусловливающий аподиктический, т.е. необходимый и объективный, характер основных законов природы, а также верификация законов <em >a<em ><em >prioriблагодаря экспериментам. Проанализировано кантовское обоснование возможности научной метафизики с использованием данных критериев. Показано, что структура научной метафизики и эпистемологический статус ее высказываний зависят от того, с какого рода объектами она имеет дело: с данными нам чувственностью явлениями, с только мыслимыми «вещами в себе» или со сверхчувственными объектами некой идеи. В заключение раскрывается смысл «коперниковского поворота» как расширение логики, как идея «трансцендентального идеализма» и обсуждается возможность использования метафоры «система Птоломея» для характеристики практической философии Канта.

Ключевые слова

Кант, коперниковская революция, критерии научности, законы a priori, мысленный эксперимент, научная метафизика, расширение логики

Получено

09.06.2022

Дата публикации

30.11.2022

Кол-во символов

24066

Цитировать Скачать pdf Для скачивания PDF необходимо авторизоваться

ГОСТ	Соболева М. Е. Кантовская метафора «коперниковский поворот»: ее смысл и значение // Трансцендентальный журнал – 2022. – Tом 3. – Выпуск 1-2 [Электронный ресурс]. URL: https://transcendental.su/S271326680020938-1-1 (дата обращения: 10.05.2024). DOI: 10.18254/S271326680020938-1
MLA	Soboleva, Maja "Kant's Metaphor "Copernican turn" : its Meaning and Significance." Studies in Transcendental Philosophy 3.1-2 (2022) DOI: 10.18254/S271326680020938-1
APA	Soboleva M. (2022). Kant's Metaphor "Copernican turn" : its Meaning and Significance. Studies in Transcendental Philosophy 3(1-2) DOI: 10.18254/S271326680020938-1

100 руб.

При оформлении подписки на статью или выпуск пользователь получает возможность скачать PDF, оценить публикацию и связаться с автором. Для оформления подписки требуется авторизация.

Оператором распространения коммерческих препринтов является ООО «Интеграция: ОН»


1	О том, что Кант, благодаря своей критической теории, совершил так называемый «коперниковский поворот» в философии, знает, пожалуй, каждый студент, изучающий эту дисциплину. Буквально этот поворот заключается в следующем: «До сих пор считали, что всякие наши познания будто бы должны сообразовываться с предметами. Однако рушились все построенные на этой предпосылке попытки через понятия что-то a priori установить относительно предметов, благодаря чему расширялось бы наше познание. Поэтому следовало бы сделать попытку выяснить, не разрешим ли мы задачи метафизики более успешно, если будем исходить из предположения, что предметы должны сообразовываться с нашим познанием, — а это лучше согласуется с требуемой возможностью познания a priori, которое дожно установить нечто о предметах прежде, чем они нам будут даны» (Кант 2006,17; В XVI). Обычно квинтэссенцию этого проекта Канта сводят к тому, что не познание должно сообразовываться с предметами, а, напротив, предметы должны сообразовываться с нашим познанием. Кантовская идея, таким образом, понятна. Остается вопрос о том, как понимать саму эту идею. Существует большой разброс мнений по этому поводу. Одни, например, неокантианцы, считают, что сущность «коперниковского поворота», совершенного Кантом, состоит в том, что метафизика превратилась из онтологии как учении о сущем и его видах в теорию познания, занимающуюся преимущественно аналитикой чистого разума. Об этом писали Герман Коген в своей работе «Теория опыта Канта» и Эрнст Кассирер в труде «Жизнь и учение Канта». Другие, включая В.А.Лекторского¹, интерпретируют его как переход к конструктивизму. Третьи, такие, как Кемп Смит в статье «Значение кантовской аналогии с Коперником»² и Бернард Рассел в книге «Человеческое познание: его сфера и границы» считают, что никакого «коперниковского поворота» Кант не совершал, а, напротив, поставив человека в центр созданного им символического универсума, утвердил антропоцентричный птоломеевский взгляд на мир. Некоторые, например, Мюррей Майлс, полагают, что ядро кантовского поворота выражает «трансцендентальный поворот в направлении онтологического идеализма», который можно проанализировать с использованием понятий «трансцендентальное сознание», «трансцендентальный дифференциал» и «трансцендентальный вопрос»³, которым он, однако, придает отличный от кантовского смысл. С учетом неразберихи относительно понимания того, в чем же, собственно, состоит «коперниковский поворот» Канта, можно предложить альтернативную версию этого процесса. Поскольку сравнение своей теории с Коперниковой Кант использует во введении ко второму изданию «Критики чистого разума», мы сосредоточимся преимущественно на close reading этого текста.	1. См. его статью «Кант, радикальный эпистемологический конструктивизм и конструктивный реализм» («Вопросы философии». 2006. No 8). 2. Smith, Kemp N., The Meaning of Kant’s Copernican Analogy, Mind XXII (88) 1913: 549–51. 3. Miles, Murray, Kant’s “Copernican Revolution”: Toward Rehabilitation of a Concept and Provision of a Frame-Work for the Interpretation of the “Critique of Pure Reason”, Kant-Studien 97 (1) 2006: 1–32.
2	Кантовское понятие научной революции
3	Во-первых, следует отметить тот факт, на который уже неоднократно обращали внимание исследователи, что ни выражение «коперниковский поворот», ни выражение «коперниковская революция» в предисловии не встречаются. Коперник упоминается в нем два раза в следующих контекстах: приведенную выше цитату продолжает такое предложение: «Здесь повторяется то же, что с первоначальной мыслью Коперника: когда оказалось, что гипотеза о вращении всех звезд вокруг наблюдателя недостаточно хорошо объясняет движения небесных тел, то он пытался установить, не достигнет ли он большего успеха при допущении, что движется наблюдатель, а звезды, напротив, находятся в состоянии покоя» (Кант 2006, 17,19; В XVI). Смысл этой аналогии, в целом, заключается в перенесении внимания с анализа внешних предметов на анализ познающего субъекта. Одна из причин такого трансфера состоит в том, что одних только наблюдений, по мысли Канта, недостаточно для того, чтобы вывести научную теорию. Нередко случается так, что как факты, так и основывающиеся на них объяснения противоречат друг другу — в науке возникает кризис, который нередко разрешается благодаря новой теории, выведенной без непосредственного обращения к фактам, т.е. a priori. В предисловии Кант упоминает несколько таких кризисов: доказательство теоремы о равнобедренном треугольнике в математике, приписываемое Фалесу, а также опыты Галилея, Торричелли и Шталя в естествознании, ярко демонстрирующие, что мысль этих ученых шла не на поводу у природы, а, напротив, они сначала a priori выдвигали некую гипотезу, а затем для ее проверки искусственно — целенаправленно, методично и планомерно — ставили эксперимент. Второй раз имя Коперника упоминается в следующем контексте: «Именно таким образом главные законы движения небесных тел придали характер полной достоверности той мысли, которую Коперник высказал первоначально лишь как гипотезу, и одновременно доказали существование невидимой, связывающей все мироздание силы (ньютоновского тяготения), которая навсегда осталась бы неоткрытой, если бы Коперник не отважился, идя против показания чувств, но следуя при этом истине, отнести наблюдаемые движения не к небесным телам, а к их наблюдателю» (Кант 2006, 23,25; В XXIII). В данной цитате подчеркивается не только роль познаний a priori, но и то, что именно такие познания обладают аподиктической достоверностью. Последнее, однако, не исключает того, что они должны быть верифицированы, например, посредством эксперимента. Наука, как можно заключить из сказанного, основывается для Канта прежде всего на априорных законах разума, носящих необходимый характер. Из этого следует также, что наука должна опираться на теорию, на априорные гипотезы, и в определенной мере опережать опыт. «Революция» Коперника в этом отношении стоит в ряду других научных революций, упоминаемых Кантом в предисловии. Отметим, что понятие революции, применяемое для характеристики положения дел в науке, в данном, довольно коротком, тексте встречается шесть раз (B XI, B XII, B XIII, B XVI, B XIX, B XXII). Под революцией Кант понимает «революцию в способе мышления» (там же), заключающуюся в том, что законы науки были открыты априорно, а не на основании опыта, иногда независимо от опыта или даже вопреки обыденному чувственному опыту, как в случае с Коперником, допустившим, что не солнце вращается вокруг земли, как мы это наблюдаем, а земля вокруг солнца. В своем предисловии Кант, задолго до Куна, Фейерабенда и Фуко, сформулировал понятие научной революции, понимаемой им как изменение способа мышления. Все революции, о которых он говорит, предполагают переход от индуктивного (обобщающего наблюдения) к гипотетико-дедуктивному (выдвигающему законоположения чисто логическим путем) способу мышления вследствие кризиса, проявляющегося в невозможности дать убедительное объяснение накопившимся фактам. Они также предполагают постановку эксперимента для верификации выдвинутых законов. На основании многочисленных примеров Канта, касающихся развития математики и естествознания, можно сформулировать критерии научности познания. К ним относятся априорный метод мышления, обусловливающий аподиктический, т.е. необходимый и объективный, характер основных законов природы, а также верификация законов a priori благодаря экспериментам.

всего просмотров: 269

Оценка читателей: голосов 0

Кантовская метафора «коперниковский поворот»: ее смысл и значение

Оглавление

Кантовское понятие научной революции