All
 
|
 
 


RUSSIAN LITERATURE AND BRITISH MODERNISM FROM THE STANDPOINT OF NON-LINEAR CROSS-CULTURAL INTERFERENCES
 
PIIS013160950017657-6-1
DOI10.31860/0131-6095-2021-4-249-251
Publication type Review
Source material for review Beasley R. Russomania. Russian Culture and the Creation of British Modernism, 1881-1922. Oxford: Oxford University Press, 2020. 560 p.
Status Published
Authors
Irina Arshinova 
Occupation: Junior Researcher
Affiliation: Institute of Russian Literature (Pushkinskij Dom), Russian Academy of Sciences
Address: Russian Federation,
Journal nameRusskaia literatura
EditionIssue 4
Pages249-251
Abstract

Beasley R. Russomania. Russian Culture and the Creation of British Modernism, 1881-1922. Oxford: Oxford University Press, 2020. 560 p.

Keywords
Received27.11.2021
Publication date01.12.2021
Number of characters8745
Cite  
100 rub.
When subscribing to an article or issue, the user can download PDF, evaluate the publication or contact the author. Need to register.
1 DOI: 10.31860/0131-6095-2021-4-249-251
2 © И. В. Аршинова
3 РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА И БРИТАНСКИЙ МОДЕРНИЗМ В ПЕРСПЕКТИВЕНЕЛИНЕЙНЫХ КРОСС-КУЛЬТУРНЫХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ1 1. * Beasley R. Russomania. Russian Culture and the Creation of British Modernism, 18811922. Oxford: Oxford University Press, 2020. 560 p.
4 Общеизвестным является тот факт, что на рубеже XIX-XX веков английская культура испытала на себе мощное влияние русской культуры и в особенности литературы. Ранние этапы английской рефлексии над этим явлением, нередко называвшимся в критической и научной литературе «русской лихорадкой», практически синхронны самому явлению. Впрочем, как отмечал еще в 1955 году Гилберт Фелпс во вводной главе к работе «Русский роман в английской художественной литературе», «когда оглядываешься на весь объем комментариев (описывающих русское влияние на английскую литературу. — И. А.), проясняется любопытный факт: какими бы энтузиастическими они ни были, они редко выходят за рамки самого неопределенного из обобщений» («it rarely goes beyond the vaguest of generalizations»).2 Вышедшая весной 2020 года книга профессора Оксфордского университета Ребекки Бисли «Русомания. Русская культура и возникновение британского модернизма, 1881-1922», уже во введении цитирующая проницательное наблюдение Фелпса (p. 5), во многом направлена, как представляется, на решение заложенной в этой формулировке проблемы. Привлекая, без преувеличения, огромный массив разнообразных релевантных для избранного периода источников — от хорошо известных критических статей и художественных текстов до вводимых в монографии в научный оборот труднодоступных архивных материалов, — исследовательница прочерчивает подробную карту литературных сетей («networks», включающих как отдельных авторов, критиков, переводчиков, исследователей, преподавателей, издателей и т. д., так и литературные, а также политические и религиозные группы), на которую накладывается историко-литературный, переводоведческий, аналитический комментарий. Методология призвана показать, во-первых, то, по каким каналам русская литература распространялась в Великобритании, как это распространение интенсифицировалось, затем достигло своей кульминации в годы Первой мировой войны и в 1920-х годах постепенно сошло на нет, а во-вторых и, с точки зрения общей концепции монографии, в-главных, то, как ход этого процесса определял генезис британского модернизма и в свою очередь сам был определен им. 2. Phelps G. The Russian Novel in English Fiction. London, 1956. P. 11-12. Здесь и далее перевод мой — И. А.
5 Построенная по хронологическому принципу, «Русомания» в четырех основных и трех вставных главах прослеживает историю усвоения и интерпретации русской литературы британскими протомодернистами и модернистами, искавшими пути для переопределения современной литературы и в особенности романа. В первой главе исследовательница анализирует деятельность эмигрантов-народников, подробно останавливаясь на истории членов кружка чайковцев, для которых пропаганда русской литературы была частью пропаганды революционной. Анализируя их статьи, переводы, а также разнообразные контакты с представителями британских литературных кругов, близкими им по политическим воззрениям, Бисли указывает на то, что именно здесь берет свое начало та ветвь модернистской литературы, которая в качестве модели изберет литературу русскую, а не французскую. Вторая глава посвящена дискуссиям о будущем английского романа на страницах издания «The English Review» в годы, предшествовавшие Первой мировой войне. Размежевание авторов этого журнала происходило не по поколенческому принципу, а по тому, на какую модель литературы они ориентировались и как себя позиционировали — как последователи французской, флобертианской, традиции (и, соответственно, «художники») или как продолжатели традиций английского и русского романа XIX века, в первую очередь, Диккенса и Толстого (и, соответственно, «пропагандисты»).3 В третьей главе исследуются трансформации многослойных русско-британских отношений в период Первой мировой войны. С одной стороны, в это время русская литература становится стратегически важным инструментом в руках британского Бюро военной пропаганды для создания политически актуального образа союзнического государства, с другой — в дискуссиях писателей и поэтов сталкиваются два возникших как реакции на войну комплекса идей, тяготеющих к русской и французской традициям соответственно. Особое внимание уделяется именно «русофильскому» направлению модернизма, представляемому Д. Г. Лоуренсом, К. Мэнсфилд и Дж. М. Мерри, которое формировалось в борьбе с нарождающимся «франкофильским» модернизмом Т. С. Элиота. Заключительная четвертая глава, также прослеживая генеалогию «русофильской» ветви британского модернизма, исследует группу авторов, связанных поначалу с имажизмом и журналом «The Egoist», а затем сформировавших собственную эстетическую программу в споре с ними и через обращение, прежде всего, к Достоевскому, видя в его творчестве воплощение идеи искусства как духовной миссии. Кроме того, в главе анализируется, как британская литература восприняла революционные события 1917 года в России и раннюю советскую культуру и как доминирующим русским влиянием на английскую литературу стало влияние Чехова. Три вставные главы посвящены частным сюжетам, связанным с магистральным: ранней истории «Уайтчепелской группы» и ее контактам с модернистами; осмыслению русского театра, оперы, балета и затем кино в Британии и британской прессе; истории преподавания русского языка и литературы в Англии. 3. Историко-культурно обусловленные значения обоих понятий в контексте эстетической программы журнала реконструируются в самой главе.

Price publication: 100

Number of purchasers: 0, views: 290

Readers community rating: votes 0

Система Orphus

Loading...
Up