Новая книга саратовского историка О.ЮАбакумова объединила статьи разных лет¹, посвящённые участию отделения Собственной е.и.в. канцелярии «в нравственном контроле частной и общественной жизни россиян, во внесудебном разрешении семейных и бытовых конфликтов, в формировании и сохранении норм общественной нравственности и порядка» (с. 9). Эти сюжеты впервые рассматриваются в специальной монографии, хотя в последнее время к ним обращались и другие авторы². Кроме документов IIIотделения (дела из «Секретного архива», всеподданнейшие доклады, ежегодные отчёты, юбилейные обзоры), в работе использованы материалы Министерства юстиции и МВД, а также обширный круг источников личного происхождения. Хронологические рамки исследования ограничены учреждением IIIотделения в г. и реформой политической полиции в середине 1860-гг.

Понятие «нравственный контроль» трактуется Абакумовым широко. В силу специфики главного агентурных речь идёт преимущественно об отклонениях от принятых норм и правил, поскольку, как отмечает автор, «заинтересованное в сохранении и поддержании традиционных устоев, полицейское ведомство изначально было ориентировано на фиксацию девиантного поведения, выявление факторов его предопределивших и способствовавших изменению канонов» (с. 213).

В первой главе говорится про облик столичного студенчества 1850—1860-гг., городское хозяйство, пьянство и трезвенное движение, сексуальное насилие в крепостной деревне. Все эти явления так или иначе находились в поле зрения отделения. Глава «Жандармы в борьбе со взяточниками» написана на основе комплекса дел из фондов Министерства юстиции в РГИА (преимущественно 1820—1840-гг.). В ней прослеживается логика взаимодействия высшей полиции и центральных ведомств: записки о злоупотреблениях губернских чиновников поступали в отделение от жандармских штаб-офицеров, значимые сведения направлялись в соответствующие министерства без указания источника. Министр мог инициировать проверку, а шеф жандармов отслеживал её результаты. В книге рассмотрено более десяти таких эпизодов, но поскольку они не позволяют судить об общей интенсивности взаимодействия двух ведомств и её изменении с течением времени, вывод Абакумова о том, что «тайная жандармская “гласность” позволяла бороться со следствием, не замечая причин, консервируя правовую отсталость государственного механизма» (с. 98), представляется всё же преждевременным. Не учитывается при этом и то, что под надзором жандармских штаб-офицеров находились все высшие чиновники местной администрации вплоть до губернатора, а отделение инициировало собственные расследования и проверки, результатом которых были кадровые решения, принимаемые в обход министерств³.

Третья глава освещает случаи вмешательства высшей полиции в семейные конфликты людей самого разного социального аристократов (среди них особое внимание автора привлёк польский магнат и авантюрист гр. М. Потоцкий), чиновников, городской прислуги. Характерно, что подданные нередко сами обращались в отделение с жалобами на родственников. Такие сведения обычно передавались министру внутренних дел или докладывались непосредственно императору. Поскольку законодательные нормы затрудняли развод супругов, по указаниям I высшая полиция, сохраняя в тайне обстоятельства частной жизни, добивалась разрешения споров во внесудебном порядке. Если это не удавалось, применялись административные меры, вплоть до помещения в монастырь на покаяние или передачи имения в опеку. II, по-видимому, был менее склонен к подобным методам и неохотно вникал в детали семейных неурядиц, предпочитая отдавать такого рода дела на усмотрение суда или специальных комиссий. Так, в г. московский генерал-губернатор, городской голова и начальник округа Корпуса жандармов рассматривали жалобу жены почётного гражданина В.П. Боткина, которая добивалась разрешения проживать отдельно от мужа (с. 129—130). В четвёртой главе обстоятельно изложена история неуравновешенного помещика Н.Н. Телепнева.