Укрепление в XVII в. военно-политического потенциала Российского государства позволило ему проводить более активную внешнюю политику, крупные успехи которой были достигнуты на восточном направлении. Продвижение русских на восток, начавшееся после падения в XVI в. Сибирского ханства, обрело необратимый характер. Благодаря высокому спросу на «мягкую рухлядь» на европейском рынке Московское государство проявило большую заинтересованность в расширении источников её поступления. Вольность и стихийность процесса дальнейшего проникновения в Сибирь сменились более основательным курсом её хозяйственного освоения, установления там твёрдой политической власти и распространения юрисдикции России. Продвигаясь по крупным сибирским рекам, отряды казаков, служилых людей основывали многочисленные зимовья, которые сначала становились опорными и перевалочными базами, а в дальнейшем разрастались в крупные остроги. Присоединение этого обширного региона стало важной вехой в историко-культурном развитии России, превратившей её в евразийскую державу. Вместе с тем выход на азиатские рубежи поставил перед страной ряд сложных внешнеполитических задач, касавшихся прежде всего взаимодействия с кочевыми государствами Внутренней Азии.

Довольно быстрое продвижение русских в Восточной Сибири, начавшееся с её северных районов, на юге натолкнулось на серьёзное сопротивление со стороны енисейских киргизов. Местное население, состоявшее из кетоязычных, тюркских и самодийских племён, находилось в даннической зависимости от «князцов» енисейских киргизов, не желавших поступаться своими «правами». Их притязания гарантировались политической поддержкой государства Алтын-ханов в Западной Монголии.

В 20-х гг. XVII в. отряды русских казаков вышли на территорию Прибайкалья. К этому моменту здесь сложилась своеобразная система властного подчинения. В условиях доминирования в Монголии центробежных тенденций на периферии монгольского мира сформировались многоуровневые отношения зависимости. Эвенки, проживавшие в верховьях р. Лены, её притоков и в долине р. Ангары, выступали «кыштымами» прибайкальских бурят, которые, естественно, были против «объясачивания» их русскими властями. Удалённость от оседло-земледельческих центров серьёзно повлияла на внешние хозяйственные связи бурятов, в то время представлявших монголоязычные племенные союзы хори, баргуты, эхириты, булагаты, ашибагаты, хонгодоры, икинаты и табангуты. Они были вынуждены для приобретения чая, необходимой ремесленной продукции, металлических изделий и прочих вещей предлагать взамен наиболее ликвидный товар – «мягкую рухлядь». Отделённые от китайского рынка родственными монгольскими племенами, которые вели одинаковое кочевое скотоводческое хозяйство, буряты не могли рассчитывать на значительный спрос на получаемую ими продукцию. Географически более близкие к Китаю племена имели возможность с избытком поставлять лошадей, скот и все основные продукты животноводства. Поэтому пушной промысел стал важной составляющей экономической деятельности бурятов: «С этой целью они держали, если не в политической, то в экономической зависимости звероловческие племена, которых снабжали скотом и хлебом (просом) в обмен на белок и соболей, а отчасти сами переходили к занятию охотничьим промыслом (хоринцы). Полученная, например, от тунгусов на Лене в обмен на скот пушнина шла в Монголию, и там на неё, очевидно, из вторых и третьих рук приобретались необходимые для них товары китайского главным образом производства [1]».