Все
 
 
 


Предмет изучения будущих историков
 
Код статьиS086956870013451-7-1
DOI10.31857/S086956870013451-7
Тип публикации Статья
Статус публикации Опубликовано
Авторы
Каменский Александр Борисович 
Аффилиация: Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
Адрес: Российская Федерация, Москва
Название журналаРоссийская история
ВыпускВыпуск 1
Страницы151-157
Аннотация

        

Ключевые слова
Получено19.10.2020
Дата публикации18.03.2021
Кол-во символов19771
Цитировать  
100 руб.
При оформлении подписки на статью или выпуск пользователь получает возможность скачать PDF, оценить публикацию и связаться с автором. Для оформления подписки требуется авторизация.

Оператором распространения коммерческих препринтов является ООО «Интеграция: ОН»

Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной.
1 Выход в свет книги «Границы и маркеры социальной стратификации в России XVII–XX вв.» является, на мой взгляд, важным событием, знаменующим собой определённый этап развития российской исторической науки в постсоветское время. Вероятно, кому-то подобная оценка покажется преувеличенной, ведь в отечественном прошлом так много «белых пятен» и масштабных проблем, которые ещё предстоит решать, но, как справедливо напоминают авторы на первой же странице книги, «человек – животное социальное», а историческая наука – это «специализированное общественно-научное знание о прошлой социальной реальности» (курсив мой. – А.К.)1. Изучение же прошлой социальной реальности невозможно без знания и понимания того, как был устроен социум, какова была его структура, какие горизонтальные и вертикальные связи существовали между отдельными его группами, как они взаимодействовали, какие механизмы и практики соединяли его в единое целое. Это знание и понимание, как представляется, – отправная точка, основа для решения и всех иных проблем отечественной истории. 1. Савельева И.М., Полетаев А.В. Теория исторического знания: Учебное пособие. СПб., 2007. С. 6.
2 До относительно недавнего времени2 казалось, что всё это нам известно – марксистская парадигма деления общества на классы наделяла чётким представлением о структуре общества прошлого, а ленинское определение классов давало ясную картину взаимоотношений между ними. Следование марксистской парадигме, истинность которой не подвергалась сомнению, позволяла историку либо вовсе игнорировать встречавшиеся ему явления, которые в неё не вписывались, либо относить их на счёт исключений, лишь подтверждающих правило. Отказ от использования марксистской парадигмы исторического познания, совпавший по времени с ускоренным освоением различных направлений современной исторической науки (история повседневности, семьи и частной жизни, эмоций, понятий, гендерная история, историческая урбанистика, микроистория и т.д.) и попытками применения их подходов к эмпирическому материалу истории России, неожиданно выявили, что устройство российского социума прошлого – это в большой мере terra incognita. Таким образом, если в западной исторической науке проблематика «новой социальной истории» 1950–1960-х гг. («механизмы социального структурирования общества, выявление широкого спектра формальных и неформальных оснований социальной дифференциации, изучение соотношений формально-юридического статуса и самоидентификации индивидов, социальной мобильности, границ внутри- и межгруппового взаимодействия» (с. 53), способствовала появлению названных выше направлений, то в России их освоение как бы вернуло исследователей к этой начальной точке. 2. Недавним это время видится сегодня представителям старшего поколения историков, тщательно конспектировавшим в студенческие годы труды классиков марксизма; для молодого и даже среднего поколения это время – уже далёкое прошлое.
3 В значительной мере это «открытие» связано с тем, что, пытаясь опробовать на русском материале подходы и концепции современной исторической науки, историки либо обратились к комплексам исторических источников, ранее находившимся вне зоны их внимания, либо заново прочитали источники уже известные. Начав же работать с этими новыми источниками или задавая новые вопросы источникам уже известным, историки ощутили, что получаемая информация не вписывается, не укладывается в жёсткие рамки привычных схем и представлений. Не случайно поэтому авторы рассматриваемой книги декларируют, что в основе их исследования – «индуктивные стратегии научного поиска, движение “от источника”», предполагающее «предельно бережное, контекстное раскрытие смысла, содержавшегося в изучаемых текстах» (с. 8). Этот авторский принцип заслуживает того, чтобы остановиться на нём чуть подробнее.

Всего подписок: 0, всего просмотров: 374

Оценка читателей: голосов 0 

1. Blagodeteleva E. The French Bar and the Emerging Legal Profession in Russia // Basic Research Programme. Series HUM «Humanities». 2015. № 110.
2. Frieden N.M. Russian Physicians in an Era of Reform and Revolution, 1856–1905. Princeton, 1981.
3. Sambuk D. Wächter der Gesundheit: Staat und lokale Gesellschaften beim Aufbau des Medizinalwesens im Russischen Reich, 1762–1831. Köln, 2015.
4. Smith A. The Shifting Place of Women in Imperial Russia’s Social Order // Cahiers du Monde russe. Vol. 51. 2010. № 2/3. P. 353–367.
5. Wirtschafter E.K. From Serf to Russian Soldier. Princeton (NJ), 1990; Wirtschafter E.K. The Play of Ideas in Russian Enlightenment Theater. DeKalb (Il.), 2003.
6. Акельев Е.В. Повседневная жизнь воровского мира Москвы во времена Ваньки Каина. М., 2012.
7. Благодетелева Е.Д. Гражданская и профессиональная идентичность российской адвокатуры второй половины XIX – начала XX вв. // Гражданская идентичность российской интеллигенции в конце XIX – начале XX века. М., 2013. С. 163–201.
8. Благодетелева Е.Д. На пути в профессию: социальное происхождение и образовательная траектория присяжного адвоката на рубеже XIX–XX вв. // Адвокатская практика. 2015. № 2. С. 38–42.
9. Вишленкова Е.А., Галиуллина Р.Х., Ильина К.А. Русские профессора: университетская корпоративность или профессиональная солидарность. М., 2012; Сословие русских профессоров. Создатели статусов и смыслов / Пер. с нем. Под ред. И.М. Савельевой, Е.А. Вишленковой. М., 2013.
10. Вишленкова Е.А. Врачебные общества Петербурга в первой половине XIX века: от представительства во власти к самоорганизации // История и историческая память. Вып. 10. Саратов; Ставрополь, 2015. С. 182–200.
11. Городская семья XVIII века. Семейно-правовые акты купцов и разночинцев Москвы / Сост. Н.В. Козлова. М., 2002.
12. Дворяне Москвы: свадебные акты и духовные завещания петровского времени / Сост., очерки и коммент. Н.В. Козловой, П.Ю. Прокофьевой. М., 2015.
13. Идеал воспитания дворянства в Европе: XVII–XIX века. М., 2018.
14. Мильчина В.А. «Французы полезные и вредные»: надзор за иностранцами в России при Николае I. М., 2017.
15. Опарина Т.А. Иноземцы в России XVI–XVII вв. М., 2007.
16. Орленко С.П. Выходцы из Западной Европы в России ХVII века: правовой статус и реальное положение. М., 2004.
17. Переписи московских дворов XVIII столетия. М., 1896.
18. Савельева И.М., Полетаев А.В. Теория исторического знания: Учебное пособие. СПб., 2007. С. 6.
19. Тихонова А.В. «Надлежаще смотреть…». Надзор за иностранцами в Российской империи (1801–1861). Смоленск, 2014.
20. Щепанская Т.Б. Сравнительная этнография профессий: повседневные практики и культурные коды (Россия, конец XX – начало XXI в.). СПб., 2010.
21. Щербинин П.П. Военный фактор в повседневной жизни русской женщины в XVIII – начале XX века. Тамбов, 2004.

Система Orphus

Загрузка...
Вверх