All
 
|
 
 


«Eastern trace» in the Sovereign's court of the first half of the 17th century
 
PIIS086956870010781-0-1
DOI10.31857/S086956870010781-0
Publication type Article
Status Published
Authors
Andrey Belyakov 
Affiliation: Insititute of Russian History, RAS
Address: Russian Federation, Moscow
Journal nameRossiiskaia istoriia
EditionIssue 4
Pages156-160
Abstract

        

Keywords
Received26.05.2020
Publication date07.09.2020
Number of characters15252
Cite  
100 rub.
When subscribing to an article or issue, the user can download PDF, evaluate the publication or contact the author. Need to register.
Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной
1 Новое исследование А.П. Павлова продолжает его более раннюю работу о Государевом дворе конца XVI в., при этом разительно от неё отличаясь. Значительно больший объём сохранившихся архивных источников, увеличенный хронологический охват, рост числа лиц, подпадающих под определение членов Государева двора – всё это заставило автора сузить рамки исследования высшей стратой правящей элиты – думными и комнатными людьми. И даже при таком ограничении перед читателем предстало исследование объёмом в 1 400 страниц. Павлов построил свой труд как просопографическое исследование, что поставило его перед необходимостью рассматривать не отдельные исторические личности, а дворянские роды в целом, ведь именно род был главным аргументом в местнических случаях и делах, связанных с вотчинным землевладением. Перед читателем предстаёт сложная картина борьбы за влияние у трона отдельных семей и группировок; эти события разворачиваются на фоне избрания на царство Михаила Романова, восстановления и постепенной эволюции системы управления Московским государством, борьбы с последствиями Смуты во всех её проявлениях.
2 Особую ценность, по моему мнению, представляют разделы, посвящённые генеалогии отдельных родов, где рассматриваются не только нисходящие мужские линии, но также многочисленные связи через свойство, возникавшие благодаря бракам. В результате становится более понятной логика заключения тех или иных брачных союзов, а также формирование отдельных придворных группировок, борющихся за власть. Отличительная черта исследования Павлова – внимание к представителям придворной элиты восточного происхождения, демонстрация способов её инкорпорации в ряды старомосковской знати. Затронуты судьбы представителей семей князей Черкасских, Юсуповых, Кутумовых, Шейдяковых, Урусовых, Тюменских, Смайлевых, Сулешевых. Поражает объём проделанной Павловым работы: все последующие исследователи должны учитывать обработанный в монографии материал и сделанные на его основании выводы. Разумеется, полученная картина по ряду причин не может быть всеобъемлющей – остаются отдельные «боковые» сюжеты, неизвестные автору. Укажу на некоторые из них, оговорив, однако, что многие дополнения стали возможны только после прочтения монографии.
3 Исследователь уделяет большое внимание процессу избрания на царство Михаила Романова и сбору подписей под «Утвержденной грамотой». Он, в частности, детально анализирует процесс подписания итогового документа (Т. 1. С. 51–136). При этом факты наличия/отсутствия среди подписантов представителей тюркской служилой знати не нашли объяснения. А ведь это очень важный вопрос для понимания того, как выстраивалась этническая политика Русского государства. На «Утвержденной грамоте» имеются четыре подписи на татарском языке, принадлежавшие мещерским служилым мирзам из Кадомского, Темниковского и Арзамасского уездов1, но отсутствуют рукоприкладства романовских и ярославских татар, служилых татарских царей и царевичей (как принявших православие, так и оставшихся в исламе), недавних знатных выходцев с Востока. А ведь незадолго до того на грамоте, посланной из Ярославля от имени Второго ополчения в Новгород к Я. Делагарди, подпись сибирского царевича, впоследствии касимовского царя Арслана бин Али бин Кучума, стояла первой2. Объяснение этому может быть следующим. Полноценным подданным, могущим участвовать в выборе государя, считался только православный человек. Поэтому мы видим на документах подписи принявших православие князей Черкасских, Сулешевых и даже некоего Ивана Селунского (Селонского). В 1613 г. исключение сделали только для служилых татар Восточной Мещеры, на тот момент подчинявшихся Москве уже более полутора веков. Даже касимовские татары признавались слишком недавними выходцами. А вот Чингисиды, похоже, даже в случае крещения воспринимались как некий автономный элемент в составе элит Русского государства. Это по статусу ставило их выше любого боярина, но и приводило к умалению некоторых прав, в том числе права участвовать в приёме важнейших общегосударственных решений. 1. Акчурин М.М. Татарские подписи в утвержденной грамоте 1613 г. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2017. № 3(69). С. 5–6.

2. Подвиг нижегородского ополчения. Т. I. Н. Новгород, 2011. С. 284.

Number of purchasers: 0, views: 534

Readers community rating: votes 0 

1. Akchurin M.M. Tatarskie podpisi v utverzhdennoj gramote 1613 g. // Drevnyaya Rus'. Voprosy medievistiki. 2017. № 3(69). S. 5–6.
2. Podvig nizhegorodskogo opolcheniya. T. I. N. Novgorod, 2011. S. 284.
3. Razryadnaya kniga 1475–1605 gg. T. II. Ch. 2. M., 1982. S. 329.
4. Spisok pogrebyonnykh v Troitskoj Sergievoj Lavre ot osnovaniya onoj do 1880 goda. N. Novgorod, 2012. S. 34.
5. Boyarskaya kniga 1658 g. M., 2004. S. 149, 191. 
6. Belousov M.R. Boyarskie spiski 1645–1667 gg. kak istoricheskij istochnik. T. I. Kazan', 2008. S. 312.
7. Gorbatov E.N. Otpusknye chelobitnye sluzhilykh lyudej 1626–1629 godov // Ocherki feodal'noj Rossii. Vyp. 17. M.; SPb., 2013. S. 256, 266, 289, 332, 373.
8. Maslyuzhenko D.N., Ryabinina E.A. Brachnaya politika pravitelej Tyumenskogo i Sibirskogo khanstv // Srednevekovye tyurko-tatarskie gosudarstva. 2017. № 9. S. 106.
9. Tyumenskoe i Sibirskoe khanstva. Kazan', 2018. S. 400.
10. Belyakov A.V. Chingisidy v Rossii XV–XVII vekov: prosopograficheskoe issledovanie. Ryazan', 2011. S. 109–110.

Система Orphus

Loading...
Up