Змейский раннеаланский могильник

Статья посвящена анализу катакомб аланской культуры 2-й половины II – 1-й половины V в. из могильника Змейского городища. Могильник по обряду сближается с некрополями аланской культуры Среднего Терека, объединенными в ее локальный вариант. Для оценки хронологии могильника важны и материалы из культурного слоя Змейского городища. Нижняя граница данного комплекса памятников оценивается по находкам амфор, ранние из которых датируются второй четвертью II – концом II/началом III в. Верхнюю границу определяют гончарные горны VII – начала VIII в.; для уточнения важны материалы могильников Брут 2, Бесланского и поздней группы захоронений Нижнего Джулата, не выходящие за пределы середины VII в.

Ключевые слова

Северный Кавказ, аланская культура, некрополь Змейского городища, катакомбы, 2-я половина II – 1-я половина V в.

Получено

18.12.2020

Кол-во символов

41298

ГОСТ	Бакушев М. , Малашев В. Ю. Змейский раннеаланский могильник // Российская археология URL: http://ras.jes.su/ra/s086960630013102-1-1 (дата обращения: 17.04.2024).
MLA	Bakushev, Marat, Malashev, Vladimir Yu "Zmeisky Early Alanian burial ground." Rossiiskaia arkheologiia DOI: 10.31857/S086960630013102-1
APA	Bakushev M., Malashev V. (). Zmeisky Early Alanian burial ground. Rossiiskaia arkheologiia DOI: 10.31857/S086960630013102-1

100 руб.

При оформлении подписки на статью или выпуск пользователь получает возможность скачать PDF, оценить публикацию и связаться с автором. Для оформления подписки требуется авторизация.

Оператором распространения коммерческих препринтов является ООО «Интеграция: ОН»

Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной.


1	Змейский раннеаланский могильник © 2020 г. В.Ю. Малашев, М.А. Бакушев, Р.Ф. Фидаров, Б.З. Караев, А.С. Леонтьева
2	Резюме Статья посвящена анализу катакомб аланской культуры 2-й половины II – 1-й половины V в. из могильника Змейского городища. Могильник по обряду сближается с некрополями аланской культуры Среднего Терека, объединенными в ее локальный вариант. Для оценки хронологии могильника важны и материалы из культурного слоя Змейского городища. Нижняя граница данного комплекса памятников оценивается по находкам амфор, ранние из которых датируются второй четвертью II – концом II/началом III в. Верхнюю границу определяют гончарные горны VII – начала VIII в.; для уточнения важны материалы могильников Брут 2, Бесланского и поздней группы захоронений Нижнего Джулата, не выходящие за пределы середины VII в. Ключевые слова: Северный Кавказ, аланская культура, некрополь Змейского городища, катакомбы, 2-я половина II – 1-я половина V в.
3	При раскопках у ст. Змейской в РСО-Алания были зафиксированы катакомбные захоронения, относящиеся к некрополю Змейского городища 1-й половины – середины I тыс. н.э. и обнаруженные в 1982 г. Р.Ф. Фидаровым в верхней (южной) части могильника развитого средневековья на территории карьера кирпичного завода (рис. 1I); позднее им же (1993, 1997, 1998, 2001, 2002 гг.) и Б.З. Караевым (1999 г.) они были выявлены там же. В 2001 и 2003 гг. с целью уточнения хронологии раннего некрополя Б.З. Караевым были исследованы курганы 1 и 2 Змейского курганного могильника, расположенного на склоне Кабардино-Сунженского хребта в виде полосы шириной 400-450 м и протяженностью около 1 км и начинающегося в 350 м к ЮЗ от Змейского городища. В 2013 г. М.А. Бакушевым в северной части Змейского катакомбного могильника (рис. 1I), на краю первой терской террасы (раскоп IV), были раскопаны катакомбы 1-3, располагавшиеся за пределами границ средневекового Змейского могильника. На сегодняшний день имеется серия из 16 комплексов 1-й половины – середины I тыс. н.э. Большая часть погребений бескурганные. Катакомбы 202¹ и 340 имели ровики, что подразумевает первоначальное наличие насыпей. Ровики (сохранились фрагментарно) квадратной в плане и трапециевидной в сечении формы ориентированы сторонами по промежуточным сторонам света; у ровика катакомбы 340, размерами в плане 13х13 м по внутреннему контуру, в СВ части контура зафиксирована перемычка. Курган 1 имел диаметр 15 м и высоту 0,7 м, курган 2 – диаметр 18 м и высоту 0,65 м. Почти все погребения ограблены в древности, часть их нарушена карьером кирпичного завода или средневековыми катакомбами. Захоронения совершены в катакомбах, у которых длинная ось входной ямы перпендикулярна длинной оси камеры (тип I по Смирнову, 1972 и Мошковой, Малашеву, 1999). Входные ямы, ориентированные длинной осью по линии ВСВ-ЗЮЗ, СВ-ЮЗ, ССВ-ЮЮЗ или С-Ю, были прямоугольной или трапециевидной в плане формы с расширением к входу в камеру, который находился в передней (ЗЮЗ, ЮЗ, ЮЮЗ или южной) стенке. Зафиксированы ступеньки трех конструктивных разновидностей: у задних стенок по всей ширине входной ямы (рис. 2II; 3I; 3II; 5III; 5IV; 7I; 7II), вдоль боковой (СЗ или ЗСЗ) стенки (рис. 3III; 4I; 4II) и угловые (рис. 7III). Во входных ямах часто находились закладные камни, смещенные при ограблении. Вход в камеру ненарушенной катакомбы 2 раскопа IV был закрыт закладом из крупного камня, а также четырьмя крупными гальками по краям, служившими для забутовки щелей и по периметру был обмазан глиной для обеспечения герметизации (рис. 5IV). Обмазка глиной у входа и на закладном камне зафиксированы в катакомбах 1 и 3 раскопа IV. Входную яму с камерой соединял дромос. Камеры прямоугольной или неправильной овальной в плане формы ориентированы длинной осью по линии ССЗ-ЮЮВ, СЗ-ЮВ, ЗСЗ-ВЮВ, ЗЮЗ-ВСВ или З-В перпендикулярно длинной оси входной ямы. Конструкция камеры катакомбы 292 была осложнена полкой высотой 0,34 м у СЗ стенки. Свод камер в большинстве случаев был вынесен вверх от входа и, видимо, был арочной, стрельчатой или трапециевидной в разрезе формы. В катакомбе 3 (раскоп IV) свод имел горизонтальный участок при входе и далее понижался к передней стенке камеры. В катакомбе 340 и в кургане 1, судя высокой (0,7 и 0,74 м) ступеньке в камеру, свод первоначально понижался от входа к передней стенке (рис. 4I; 7II); в кургане 2 свод резко понижался от входа (рис. 7III). На стенках камеры катакомбы 292 прослеживались следы инструмента шириной до 14 см. В заполнении входных ям встречались кости погребенных и погребальный инвентарь, выброшенные из камеры при ограблении. Во многих погребениях на дне камер фиксировалась посыпка древесным углем от сжигания веток и сучьев на стороне. Катакомба 71. В заполнении входной ямы и камеры встречены фрагменты кувшинчика (рис. 1II, 1) и двух мисок (рис. 1II, 2, 3). Катакомба 202. В заполнении входной ямы встречены подвеска из голубого фаянса (рис. 2III, 1) и стеклянные бусы (рис. 2III, 2). В камере обнаружены кости трех погребенных. Скелет 1 находился при входе, на слое затека, перекрывавшего дно камеры. Погребенная была положена в скорченном положении на правом боку головой на ЮВ. Правая рука вытянута и отставлена от туловища; кисть – у коленей. Левая рука согнута в локте под тупым углом; кости предплечья перекрывали предплечье правой руки. Ноги согнуты в тазобедренных и коленных суставах под острым углом. Под черепом найдены фрагменты бронзовой серьги (рис. 2III, 3). Кости скелетов 2 и 3, смещенные при ограблении и совершении повторного захоронения (скелет 1), находились на дне камеры у СЗ и ЮВ стенок. Среди костей погребенных обнаружена бедренная кость лошади (?), а также стеклянные бусы (рис. 2III, 4, 6, 9, 10), золотая накладка на венчик деревянного сосуда (рис. 2III, 5), сердоликовая бусина (рис. 2III, 8) и фрагмент железного ножа (рис. 2III, 11). В камере были совершены два разновременных захоронения: первичное (скелеты 2 и 3) и повторное (скелет 1). После совершения первичного захоронения катакомба была ограблена, в результате чего кости погребенных были смещены к боковым стенкам камеры или выброшены во входную яму. Спустя не очень продолжительное время, когда дно камеры у входа покрылось слоем затека, было совершено повторное захоронение. Катакомба 289. В камере обнаружены кости двух погребенных и придонная часть сосуда у СЗ стенки (рис. 3I, 1). Скелет 1 находился ближе к входу в камеру. In situ сохранились кости голеней и правой стопы в СЗ части камеры. Судя по их положению, погребенная была положена в скорченном положении на правом боку головой на ЮВ. Скелет 2 находился у передней (ЮЗ) стенки камеры. In situ сохранились кости голеней и левого бедра в центральной части камеры: погребенный (подросток?) был положен в скорченном положении на правом боку головой на ЮВ. Катакомба 292. В камере обнаружены кости трех погребенных, фрагменты железного (клинка?) (рис. 3III, 2) и серебряного предметов (рис. 3III, 1). Катакомба 340. В заполнении ровика находились развалы двух крупных сосудов (рис. 3IV, 12, 13). Внутри контура ровика, в СВ части на древнем горизонте, обнаружены две бронзовые фибулы (рис. 3IV, 14, 15). В заполнении входной ямы встречены выброшенные при ограбления из камеры, фрагменты железного меча (рис. 3IV, 8), бронзовые бляшка и шпильки (рис. 3IV, 7, 10), два кувшинчика с ручками, крепящимися верхними прилепами к венчику² (рис. 3IV, 5, 6), кувшинчик без ручки (рис. 3IV, 11), фрагменты горшка и корчаги (рис. 3IV, 1, 3), двуручного кувшина (рис. 3IV, 2), двух мисок (рис. 3IV, 4, 9) и череп лошади. Катакомба 362 (Фидаров, Тотаева, 2019. С. 232-236). В заполнении входной ямы обнаружены фрагменты двух железных пряжек (рис. 4II, 1, 2) и верхняя часть горшка (рис. 4II, 3). Катакомба 382 была уничтожена карьером, сохранилась ЮВ часть камеры. В камере находились кости взрослого погребенного и подростка. In situ сохранились бедренные кости и кости голени левой ноги подростка у ЮЗ стенки. Судя по ним, погребенный был положен в вытянутом положении на спине головой на ЮВ. Очевидно, что взрослый погребенный располагался ближе к входу и лежал головой также на ЮВ. В камере обнаружены три астрагала (рис. 5I, 1) и две бронзовые пряжки (рис. 5I, 2, 3). В отвале карьера, под исследованной камерой, найдены бронзовая пряжка (рис. 5I, 4), стеклянные бусы (рис. 5I, 5-7) и фрагменты предмета из тонкого бронзового листа (рис. 5I, 8). Раскоп IV катакомба 1. В заполнении и на дне камеры находились кости мужчины и женщины 20-35 лет. У входа обнаружены фрагменты стеклянного сосуда и железной пряжки (рис. 5II, 1). Раскоп IV катакомба 2. В ЗЮЗ углу, справа от входа, стоял кувшин (рис. 5IV; 6, 11). В камере было совершено парное захоронение. Скелет 1 находился у южной стенки камеры. Погребенный был положен в вытянутом положении на спине головой на восток. Руки вытянуты вдоль туловища. Ноги вытянуты вдоль оси туловища. Между левой рукой погребенного и южной стенкой камеры находился железный кинжал, лежавший острием к ногам (рис. 5IV; 6, 2). На крестце обнаружена железная пряжка (рис. 5IV; 6, 14). Поверх левой бедренной кости лежал железный нож (рис. 5IV; 6, 10), рядом с ним – бронзовая пряжка (рис. 5IV; 6, 1). У южной стенки, напротив стопы погребенного стоял кувшинчик (рис. 5IV; 6, 7). В костном тлене тазовых костей обнаружены фрагменты железных шила (рис. 6, б/н) и ножа (рис. 6, 10). Скелет 2 находился ближе к входу в камеру. Кости правой руки скелета 1 перекрывали часть грудной клетки и левое крыло таза скелета 2, а кости левой ноги – правую его ногу. Погребенный был положен в вытянутом положении на спине головой на восток. Руки вытянуты вдоль туловища. Ноги вытянуты вдоль оси туловища и сведены в голенях. За головой погребенного стояли миниатюрный сосуд (рис. 5IV; 6, 4) и слабообожженная кружка (рис. 5IV; 6, 3). В верхней части грудной клетки обнаружены 6 стеклянных бусин (рис. 5IV; 6, 13), у кисти левой руки – крупная стеклянная бусина (рис. 5IV; 6, 12) На костях таза находилась бронзовая пряжка (рис. 6, 5). Рядом с кистью правой руки лежал железный нож (рис. 5IV; 6, 6). У северной стенки находились миска (рис. 5IV; 6, 8) и фрагмент железного шила (рис. 5IV; 6, 9). Раскоп IV катакомба 3. В заполнении входной ямы обнаружены фрагменты кувшина (рис. 7I, 1). На дне камеры находились кости погребенного (подростка 13-15 лет) в перемещенном состоянии. Исходя из их расположения погребенный, видимо, лежал головой на ВСВ. Курган 1. Во входной яме и камере встречены кости трех погребенных и сохранившийся после ограбления инвентарь: фрагменты миски (рис. 7II, 1), кувшинчик (рис. 7II, 2), кусок мела, бусы и бисер (рис. 7II, 6, 7) и фрагменты железных предметов. Курган 2. Под насыпью на уровне древнего горизонта обнаружены развалы светлоглиняной амфоры (рис. 8, 24) , сероглиняного пифоса (рис. 8, 23) и каменный терочник (рис. 8, 22). Вследствие ограбления кости двух погребенных и сохранившийся инвентарь находились в перемещенном состоянии: фрагменты двух мисок (рис. 8, 2, 17), одна из которых декорирована по внутренней поверхности пролощенным декором в виде двойной горизонтальной линии и примыкающими к ней сверху тройными наклонными линиями, небольшой лепной горшок (рис. 8, 7), фрагменты небольшого пифоса (рис. 8, 11), кувшина (рис. 8, 12), фрагменты трех сосудов (рис. 8, 19, 21), железная пряжка (рис. 8, 4), железное кольцо с прямоугольным зажимом (рис. 8, 18), бронзовый наконечник ремня (рис. 8, 5), фрагмент железного ножа (рис. 8, 14), две бронзовые, плакированные снаружи золотой фольгой и остатками кожаной основы с обратной стороны листовидные бляхи, относящиеся к сбруйному набору (рис. 8, 13), железный и бронзовый браслеты (рис. 8, 3, 10), бронзовая серьга (рис. 8, 8), полусферические (11 шт.) и в виде розеток (17 шт.) золотые бляшки и золотые сферической формы бусы (64 шт.) (рис. 8, 16), янтарные (2 шт.), 14-гранные сердоликовые (7 шт.) и стеклянные бусы и бисер (рис. 8, 1, 9, 14, 15). В материалах аланской культуры раннего этапа выделяются две группы погребений: 1) катакомбы с меридионально ориентированными входными ямами и камерами у северных стенок; 2) катакомбы с широтно ориентированными входными ямами и камерами у западных стенок. Первые характерны для памятников предгорной полосы центральных и восточных районов региона (Бесланский, Брут 1 и 2, Экажевские 1-е курганы, Алхан-Кала и др. – Малашев, Торгоев, 2018. С. 37), вторые – для некрополей Среднего Терека (Братские 1-е курганы, Октябрьский I, Киевский I и др. – Малашев и др., 2018; 2020). Эти различия, а также ряд обрядовых признаков и особенности керамического комплекса дают основания рассматривать памятники двух территорий как локальные варианты аланской культуры раннего этапа (Малашев и др., 2020. С. 447-448). У катакомб могильника Змейского городища входные ямы ориентированы в секторе от ЗЮЗ-ВСВ до Ю-С с расположением камер у ЗЮЗ, ЮЗ, ЮЮЗ, южных стенок и сближаются с погребальными сооружениями памятников Среднего Терека. Некоторые отличия в ориентировке входных ям змейских катакомб от ориентировки у катакомб Среднего Терека (в секторе от ЮЗ-СВ до СЗ-ЮВ) и расположении камер (у ЮЗ, западных и СЗ стенок у последних), видимо, связаны с особенностями ландшафта, на котором располагался некрополь – повышающимся к ЮЮВ склоном Кабардино-Сунженского хребта, и являлись результатом адаптации к нему (примерно параллельно изолиниям) стандарта катакомб Среднего Терека с широтной ориентировкой входной ямы и камерой с запада. Катакомбы, расположенные на двух участках (в верхней и нижней частях склона), конструктивно несколько различаются. У первых (кат. 71, 74, 191, 202, 280, 289, 292, 362, 375, 382) (рис. 1II-5II) ступеньки расположены вдоль боковой (СЗ, ЗСЗ) (рис. 3III; 4) или у задней стенки входной ямы (рис. 1II; 2II; 3I; 3II), хорошо выраженный дромос длиной 0,4-0,55 м, прямоугольные камеры с вынесенным вверх сводом. У вторых (раскоп IV, кат. 1-3) (рис. 5III; 5IV; 7I) ступеньки только у задней стенки входной ямы, более короткий дромос (0,15-0,35 м), неправильной овальной формы камеры. Особенности конструкции первой группы находят аналогии, как в памятниках предгорной полосы (Воронин, Малашев, 2006. Рис. 56; Габуев, Малашев, 2009. Рис. 33, 113, 118; Габуев, 2014. Рис. 2, 15, 17, 34, 36, 38, 40, 42, 44), так и на Среднем Тереке (Абрамова, 1997. Рис. 4, 13; 5, 1, 5, 13; Малашев и др., 2020. Рис. 6, 1; 7, 1; 10, 1). Узкие прямоугольные или трапециевидные входные ямы в сочетании со ступеньками вдоль боковой стенки наиболее характерны для IV в., в основном его второй половины (Малашев, Торгоев, 2018. С. 39), но использовались и в начале V в. Их появление, но в сравнительно широких прямоугольных и трапециевидных входных ямах, фиксируется в памятниках Среднего Терека и относится к 1-й половине/середине III в. (Малашев, 2018. Рис. 191; 354; 702; 1020; 1036; 1165; 1286, 1332; 2019. Рис. 312; 735). Ступеньки у задней стенки входной ямы по всей ширине, в сочетании с узкой прямоугольной или трапециевидной ее формой, появляются в финальные десятилетия IV в. (Малашев, 2020. Рис. 1860-1876; 1285-1305; Малашев и др., 2020. Рис. 8. С. 446) и получают широкое распространение в V в. Вынесенный вверх от входа свод стрельчатой или трапециевидной в разрезе формы появляется во второй половине III в. (Малашев и др., 2020. С. 443), получает широкое распространение в IV в. и позже (V в.). Показательными для оценки хронологии являются ременные гарнитуры. Фрагменты двух железных пряжек из катакомбы 362 (рис. 4II, 1, 2) с узкими овальными, утолщенными в передней части рамками, встречаясь в развитом IV в. (Храпунов, 2002. Рис. 75, 38; 115, 9; 134, 16; 177, 9, 10; 200, 6; 213, 6), получают распространение в комплексах региона гуннского времени (Габуев, Малашев, 2009. Рис. 112, 1; 121, 3; Малашев и др., 2015. Рис. 99, 8; Яковчик и др., 2018. Рис. 1, 9, 10; Малашев, 2020. Рис. 1303, 18; 1313, 3; 1438, Оп.6; 1691, 5; 1987, 4; Гавритухин и др. 2020. С. 238); ранние образцы встречены во второй половине III в. (Малашев, 2018. Рис. 1174, Оп. 882; 1448, 7). Бронзовая пряжка из катакомбы 382 (рис. 5I, 2) с округлой утолщенной в передней части рамкой и язычком с высоким уступом у основания, заходящим в передней части за середину сечения рамки и охватывающим ее на всю высоту, характерна для комплексов последних десятилетий IV – начала V в. (Gavritukhin, 2018. P. 49-50; Малашев и др., 2015. С. 100. Рис. 204, 1-9; Габуев, Малашев, 2009. Рис. 35, 2-4; Габуев, 2014. Рис. 30, 6-9; Яковчик и др., 2018. Рис. 1, 5; Малашев и др., 2020. Рис. 8, 3, 4). Другая пряжка из этого комплекса (рис. 5I, 3) с округлой рамкой и хоботковым язычком, выходящим за пределы рамки, с высоким уступом у основания синхронизируется с древностями периода D2 и датируется, главным образом, концом IV (рубежом IV/V) – 1-й половиной V в. (Засецкая, 1993. Табл. 11, 14а-в; 26, 106, 109, 112, 115; 47, 219; 49, 231 и др.; Засецкая, 1994. Табл. 4, 11; 5, 11; 16, 9, 10 и др.; Амброз, 1989. Рис. 6, 4, 6, 8; 7, 1, 2; 9, 3-5, 7; 10, 5, 6; 11, 2-4; 13, 1-3; Габуев, 2014. Рис. 7, 2, 4; 8, 2; 11, 1; 14, 7-10; и др.). Из катакомбы 202 происходит золотая накладка треугольной формы на венчик деревянного сосуда (рис. 2III, 5); аналогии представлены в комплексах гуннского времени региона (Габуев, 2014. Рис. 22, 6; 33, 4; 47, 7). На основании хронологической оценки вещей и учитывая компактное расположение катакомб 71, 74, 191, 202, 280, 289, 292, 362, 375, 382, их конструктивное сходство, можно предложить им датировку в рамках последних десятилетий IV – первых десятилетий V в. На данном участке конструкцией и инвентарем выделяется катакомба 340. Одна из фибул (рис. 3IV, 14) атрибутируется как 13-3 (Амброз, 1966. С. 46) с датировкой I – 1-я половина III в. (Габуев, Малашев, 2009. С. 134). Другая (рис. (рис. 3IV, 15) относится к группе 12-4а, редкой для центральных и восточных районов Северного Кавказа; датировка А.К. Амброза – 2-я половина II – III в. (1966. С. 44). Декор кувшинчиков в виде смыкающихся вертикальных каннелюр (рис. (рис. 3IV, 5, 6) появляется в 1-й половине III в. (Малашев и др., 2018. Рис. 5, 1; Малашев, 2018. Рис. 185, 2; 375; 507, 1; 739, 1; 2019. Рис. 350, Оп. 9; 566, 1) и существует до начала V в. (Малашев и др., 2020. Рис. 10, 4). Кувшинчик без ручки (рис. (рис. 3IV, 11) находит серию аналогий в некрополях Среднего Терека III-IV в. (Малашев и др., 2018. Рис. 4, 1) и является диагностической формой для данного варианта аланской культуры. Узкодонные миски с загнутым внутрь бортиком (рис. 3IV, 9) существуют на протяжении большей части раннего этапа аланской культуры, постепенно сменяясь в рамках 2-й половины IV в. широкодонными формами. С учетом фибул данный комплекс может датироваться 1-й половиной – серединой III в., чему в целом соответствует конструкция ступенек (см. выше) в сочетании с более широкими пропорциями входной ямы и сводом, понижающимся от входа к передней стенке камеры. Отличия конструкции катакомб второй группы – неправильной овальной формы камера, более короткий дромос и небрежность в выполнении ступенек у задней стенки входной ямы – корреспондируются с хронологической оценкой погребального инвентаря. Железные пряжки со сравнительно узкими овальными, утолщенными в передней части рамками (рис. 6, 14), пряжки с округлой утолщенной в передней части рамкой и язычком с высоким уступом у основания, заходящим в передней части за середину сечения рамок и охватывающим ее на всю высоту (рис. 6, 1) и пряжки с утолщенной в передней части рамкой и массивным хоботковым язычком с высоким уступом у основания, заметно выходящим за пределы рамки (рис. 6, 5), были рассмотрены выше. Широкодонные миски с загнутым внутрь бортиком (рис. 6, 8) получают распространение со 2-й половины IV и преобладают в 1-й половине V в. (Габуев, Малашев, 2009. С. 116-117. Рис. 127, 16-23; см. также – Абрамова, 1997. Рис. 12, 8, 9, 20; Габуев, 2014. Рис. 39, 7). Кувшинчик с ручкой, крепящейся верхним прилепом к венчику, и туловом, орнаментированным узкими не смыкающимися каннелюрами (рис. 6, 7), может соотноситься с разновидностями сосудов Кр. 4 и Кр. 4/18 и датироваться, начиная с 1-й половины V в. (Малашев, 2001. С. 17, 23, 38, Рис. 55; 58; 59; 67). Остальные сосуды (рис. 6, 3, 4, 11) не дают узких датировок. Короткий меч из катакомбы 2 с вырезами у пяты клинка (рис. 6, 2) относится к типу 5 по А.М. Хазанову; он предположил, что их происхождение связано с Кавказом, а появление, начиная с IV в., при этом большая их часть происходила с территории Северо-Западного Кавказа, в основном с черноморского побережья (Хазанов, 1971. С. 17, 24, 116). Наиболее полно данные предметы вооружения картографировал М.Е. Левада (Левада, 2013. Рис. 2-4)³; он предложил их нижнюю дату – рубеж III-IV в. (может быть, вторая половина III в.) и территорию формирования – районы Западного Прикаспия (С. 172, 174). О.А. Радюш указывает на середину – 2-ю половину III в. как возможное время появления клинков с вырезами и разбирает вопрос о характере использования данного вида вооружения – в качестве клинкового или древкового (Радюш, 2014. С. 232) – с аргументацией как предметов вторичного использования, изготавливаемых из обломков длинных мечей (С. 236). Принимая данную аргументацию, отметим, что в значительной части случаев, когда данные предметы зафиксированы in situ, они находились рядом с верхней частью туловища (или поверх нее) и лежали острием к голове, что совершенно не характерно для положения клинкового оружия в погребениях. По всей видимости, в отношении данных предметов вооружения речь должна идти как вещах, переделанных из обломков длинных клинков, с возможным использованием и как клинковое, и как древковое оружие. Находки этих предметов в погребальных комплексах центральных и восточных районов Северного Кавказа носят эпизодический характер и встречаются в захоронениях, датирующихся не ранее конца III в.: Дербентский могильник погребение 4 и Кишпек курган 13 (Кудрявцев, Гаджиев, 1991. Рис. 12, 6; Бетрозов, 1987. Рис. III, 7). Датировка катакомбы 1 у п. Черноречье (г. Грозный) затруднена, вследствие качества иллюстраций (Виноградов, Савенко, 1991. Рис. 1, 10-17), но скорее, связана с IV в. Могильник Лехкч-корт с каменными гробницами для многоразовых захоронений, судя по инвентарю, датируется в рамках III – первой половины V в. (Виноградов, Петренко, 1974. Рис. 2; 3). В погребении 2 клинок принадлежал самому позднему погребению, судя по керамике и выраженной деформации черепа датирующимся не ранее V в. Погребение 6, вследствие разрушения, не содержало узко датируемых вещей. Предметы из Вольного аула и Харачойского могильника (культурно близкого могильнику Лехкч-корт) (Багаев, 2008. Рис. 148, 21) происходили из разрушенных раннесредневековых погребений. Погребальный обряд кургана 13 Кишпек – двухкамерная широкая прямоугольная яма с деревянным перекрытием (Бетрозов, 1987. Рис. II) – отличается от традиционного обряда аланской культуры и лишь с большой натяжкой может быть сопоставим с катакомбным. Находка из Моздока относится к разрушенному карьером погребению (Миллер, 1941. С. 240); учитывая обширную площадь могильника, наличие деформированных черепов и территориальную близость к памятникам аланской культуры на Среднем Тереке, можно допускать, что она могла быть связана с последними. Таким образом, абсолютное большинство находок с территории Северного Кавказа не имеет отношения к ареалу аланской культуры и происходит из иного культурного контекста – с побережья Северо-Западного Кавказа или из комплексов с неясным или не аланской культуры обрядом. Остаются только предметы из Черноречья, Змейской и, возможно, Моздока. Если сопоставить это количество клинков с выборкой исследованных комплексов аланской культуры III – V в. (более 1500), то первые по отношению ко вторым – статистически незначимы. В настоящее время большинство находок рассматриваемых предметов вооружения происходит из некрополей Крыма IV-V в. (Храпунов, 2002. Рис. 72, 7,8; 90, 1-3; 101, 3; 164, 3, 10; 164, 3, 4; 184, 3, 4; 212, 6, 7; Исследования…, 2011. С. 30; Левада, 2013. Рис. 3), включая, возможно, наиболее раннюю (Радюш, 2014. С. 237). Что касается связи памятников типа Нейзац-Дружное с традициями аланской культуры, как в отношении обряда, так и, якобы, сходного керамического комплекса (ни морфологически, ни технологически, поскольку керамика аланской культуры – круговая!), то данная гипотеза основывается на недоказанном посыле и обсуждается только некоторыми специалистами по крымской археологии. Вывод: формирование данного типа оружия, более вероятно, связано с Крымом, а не с Кавказом, а носители аланской культуры к его происхождению и распространению не имели отношения. Датировка катакомбы 2 может рассматриваться в рамках первой половины V в. Различие в локализации двух групп катакомб соотносится с некоторыми отличиями в их конструкции, хронологией инвентаря и отражает наличие различных участков в планиграфии некрополя Змейского городища с различной хронологической оценкой. Расположенные в стороне от этих участков курганы 1 и 2 относятся к более ранней части некрополя. Для оценки хронологии кургана 1 показателен кувшинчик с зооморфной ручкой, верхний прилеп которой оформлен в виде удлиненной морды животного (рис. 7II, 2). Данное оформление на ручках кувшинчиков и кружек, появляясь во второй половине/конце II в. (Габуев, Малашев, 2009. Рис. 76, 3), используется на протяжении большей части III в.; в IV в. оно неизвестно. Полуовальная форма ступенек, при общем сходстве конструкции со ступеньками конца IV – 1-й половины V в. выраженной прямоугольной формы, отличается от последних. Данная конструкция в сравнительно широких трапециевидных входных ямах известны в первой половине – середине III в. (Габуев, Малашев, 2009. Рис. 44; Малашев, 2018. Рис. 949; 2019. Рис. 172; 201; 273). Все это в сочетании с широкими пропорциями входной ямы, а также сводом, понижающимся от входа к передней стенке камеры, позволяет датировать комплекс в рамках III в. Курган 2 относится к наиболее ранним комплексам аланской культуры. Его дату определяет светлоглиняная узкогорлая амфора с профилированными ручками римского времени С IVC (рис. 8, 24), датирующаяся 2-й четвертью II – концом II/началом III в. (Внуков, 2016. С. 41-43). Форма пряжки с фигурной рамкой (рис. 8, 4) восходит к центральноевропейским застежкам раннеримского времени и имеет аналогии в комплексах региона и восточноевропейской степи I – 1-й половины III в. (Абрамова, 1993. Рис. 58, 10, 13-15; Малашев, 2000. Рис. 3, Б 1,2; 2007. Рис. 1, 13-18). Схема одночастного наконечника (рис. 8, 5) соотносится с наконечниками Н3a и синхронизируется с позднесарматским временем (Малашев, 2000. Рис. 2; 4, Г 7; Габуев, Малашев, 2009. С. 124. Рис. 133, 7-11). Датировке комплекса – вторая половина II в. – не противоречат угловая конструкция ступенек и укороченные пропорции входной ямы. Этой дате соответствуют золотые нашивные бляшки и сферические бусы, а также архаичная профилировка бортика миски (рис. 8, 2). Отметим, что в состав инвентаря входили лепной горшочек (рис. 8, 7) и пифосы (рис. 8, 11, 23), что дополнительно связывает данный комплекс с традициями памятников локального варианта на Среднем Тереке. О других чертах погребального обряда. В катакомбе 202 и катакомбе 2 раскопа IV (рис. 2III; 5IV) зафиксированы двукратные захоронения. Данная традиция, в целом, не характерна для погребальной обрядности аланской культуры 2-й половины II – 1-й половины V в., когда в некрополях преобладали подкурганные катакомбы, используемые для однократных (индивидуальных или коллективных единовременных) захоронений. Однако известны исключения, наблюдаемые в некрополях Среднего Терека (Малашев и др., 2020. С. 447). Там где было можно проследить, погребенные лежали головой влево от входа, в секторе ЮВ – В; с учетом отклонений в ориентировке катакомб из-за ландшафтных особенностей это ассоциируется с традициями населения Среднего Терека (Малашев и др., 2018. С. 198; 2020. С. 443, 445). Положение погребенных как вытянуто, так и скорчено находит аналогии во всем ареале аланской культуры (Габуев, Малашев, 2009. С. 73; Малашев и др., 2018. С. 198; 2020. С. 443). Посыпка дна камеры слоем древесного угля появляется во 2-й половине III в. и получает распространение в IV в.; наиболее поздние случаи фиксируются в 1-й половине VII в. Большая часть рассмотренных погребений Змейского могильника – бескурганные; наличие подкурганных захоронений фиксируется в четырех случаях (катакомбы 202, 340, курганы 1 и 2). Таким образом, могильник Змейского городища является курганно-грунтовым и по основным обрядовым признакам наиболее близок группе некрополей раннего этапа аланской культуры на Среднем Тереке, датировка которых, в основном, не выходит за пределы III – первой половины V в. (Малашев и др., 2020. С. 447). Данные памятники, от Змейской и до, примерно, Толстой-Юрта, могут быть объединены в локальный вариант аланской культуры на Среднем Тереке (Малашев и др., 2020. С. 447-448). При этом для Змейского и Нижне-Джулатского могильников нужна корректировка верхней границы, уходящая в VII в. Учитывая незначительность выборки комплексов могильника, для понимания его хронологии необходимо использовать материалы поселенческого памятника, к которому он относится – Змейского городища. Первоначально оно занимало три укрепленных участка, ограниченных рвами и значительную по площади неукрепленную часть. В настоящее время памятник сильно нарушен карьером кирпичного завода; к 1990 г. полностью был уничтожен западный укрепленный участок, откуда происходила керамика, синхронная основным напластованиям Зильгинского городища. Территория, занимаемая некрополем полностью не ясна; выявленные участки бескурганных погребений и курганы располагаются к СЗ, З и ЮЗ от городища. Первые исследования городища были проведены на его неукрепленной части и введены в научный оборот как раскопки Змейского селища; автором памятник был ошибочно признан однослойным и синхронным катакомбному могильнику X-XIII в. (Деопик, 1961. С. 38, 49), вследствие того, что керамика из слоя рассматривалась не дифференцировано. Однако исследованные напластования относились к двум различным периодам: первому, связанному со Змейским городищем раннего этапа аланской культуры и начала раннего средневековья; и второму – не ранее X в. Для оценки хронологии интересующего нас первого периода важны исследования культурного слоя на периферии неукрепленной части памятника, проводившиеся 2013 г. Нижняя граница может определяться по находкам амфорного материала из культурного слоя (Бакушев, Безматерных, 2020), принадлежавшим светлоглиняным узкогорлым амфорам с профилированными ручками римского времени, наиболее ранние (С IVC) из которых датируются от 2-й четверти II до конца II/начала III в. (см. выше). Обращает на себя внимание количество фрагментов амфор из культурного слоя, а также амфора из кургана 2, что позволяет ставить вопрос о роли памятника в осуществлении контроля прохода через Эльхотовские ворота. Верхнюю границу определяют исследованные гончарные горны, содержавшие керамику VII – начала VIII в. (Бакушев, 2019). Кроме того, на памятнике имеется небольшая группа погребений, обнаруженных в культурном слое периферии неукрепленной части городища, в обрядовом отношении и бедностью инвентаря отличающаяся от стандартных захоронений и датирующаяся в рамках VI-VII в. (Бакушев, Фризен, 2016); эти комплексы, видимо, отражают какую-то «стрессовую» ситуацию военного или эпидемиологического характера в существовании городища. Для уточнения датировки некрополя и городища нужно также иметь ввиду материалы некрополя Брутского городища (Габуев, Малашев, 2009. С. 10, 141), Бесланского (раскопки Д.С. Коробова, 2020 г.) и поздней группы захоронений Нижне-Джулатского могильников (Абрамова, 1972), не выходящие за пределы середины VII в.	1. Катакомба 202 исследована в 1993 г.; ее ровик, выявленный в 1994 г. в отчете был интерпретирован как комплекс 213. 2. У одной из кружек (рис. 3IV, 5) на венчике асимметрично расположены бронзовые заклепки, крепившие сложенные пополам бронзовые пластины. 3. К сожалению, кроме очень интересной и важной карты находок, в статье отсутствует анализ собственно археологических источников, вместо которого рассматриваются письменные источники и приводятся мало аргументированные исторические реконструкции.

Рис. 1. I – План исследованных погребальных комплексов. II – катакомба 71 (здесь и далее номера находок соответствуют их нумерации на чертежах погребальных сооружений). (рис._1.jpg, 958 Kb) [Скачать]

Рис. 2. I – катакомба 74. II – катакомба 191. III – катакомба 202. (рис._2.jpg, 711 Kb) [Скачать]

Рис. 3. I – катакомба 289. II – катакомба 280. III – катакомба 292. IV – катакомба 340: 1-11 – находки из входной ямы; 12, 13 – развалы сосудов из заполнения ровика; 13, 14 – бронзовые фибулы с древне (рис._3.jpg, 1,021 Kb) [Скачать]

Рис. 4. I – катакомба 340. II – катакомба 362. (рис._4.jpg, 660 Kb) [Скачать]

Рис. 5. I – катакомба 382: 1-3 – находки из камеры; 4-8 – находки из отвала карьера. II – катакомба 375. III – раскоп IV катакомба 1. IV – раскоп IV катакомба 2. (рис._5.jpg, 909 Kb) [Скачать]

Рис. 6. Раскоп IV катакомба 2. (Рис._6.jpg, 1,899 Kb) [Скачать]

Рис. 7. I – раскоп IV катакомба 3. II – курган 1. III – курган 2. (рис._7.jpg, 1,041 Kb) [Скачать]

Рис. 8. Курган 2: 1-21 – находки из входной ямы и камеры; 22-24 – развалы пифоса, амфоры и каменный терочник с древнего горизонта. (рис._8.jpg, 1,491 Kb) [Скачать]