Пять дней среди орочей

Архивная публикация. Воспроизводится по тексту оригинала, хранящегося в Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН: Васильев Б.А. “5 дней среди орочей”. [Очерк]. [1928– 1929], 15. Ф. 12. Оп. 1. Д. 124.

Ключевые слова

Источник финансирования

Материал публикуется при финансовой поддержке следующих организаций и грантов: РФФИ, https://doi.org/10.13039/501100002261 [проект № 18-09-00537]

Дата публикации

28.12.2020

Кол-во символов

42249

Цитировать

ГОСТ	Васильев Б. А. Пять дней среди орочей // Этнографическое обозрение – 2020. – №5 C. 23-34 [Электронный ресурс]. URL: http://ras.jes.su/ethnorev/s086954150013216-7-1 (дата обращения: 26.04.2024). DOI: 10.31857/S086954150012348-2
MLA	Vasiliev, B.A "Five Days among Orochis." Etnograficheskoe obozrenie 5 (2020):23-34. DOI: 10.31857/S086954150012348-2
APA	Vasiliev B. (2020). Five Days among Orochis. Etnograficheskoe obozrenie (5), pp.23-34 DOI: 10.31857/S086954150012348-2

100 руб.

При оформлении подписки на статью или выпуск пользователь получает возможность скачать PDF, оценить публикацию и связаться с автором. Для оформления подписки требуется авторизация.

Оператором распространения коммерческих препринтов является ООО «Интеграция: ОН»

Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной.


1	Я живо вспомнил ребенка, который вчера еще только выбежал к нам навстречу к реке. Девочка играла в ульмагде¹ в тихом заливе около стойбища. Бабушка изредка выходила на нее посмотреть. Никого больше из взрослых дома не было. Когда старуха еще раз вышла к воде, она увидела на ее поверхности опрокинутую кверху дном ульмагду в нескольких шагах от берега, а девочки и след простыл. Кто ругал старуху, кто оправдывал, но что было толку, девочка утонула. Весь вечер искал ее отец с Андреем, своим сородичем (из рода Улинка), с багром в руках, обшарили весь залив, даже на реку выходили, но найти не могли. Должно быть снесло ее в реку, теперь нужно ждать, что ее выкинет где-нибудь течением пониже.	1. Ороч. улимагда – большая плоскодонная лодка, выдолбленная из дерева. Здесь и далее по тексту – курсив наш. – А.С., В.Д.
2	Между тем плывем по середине реки: берега, покрытые зарослями тальника так и мелькали мимо нас. Мигом ульмагда стрелой проскакивает через перекат – через шумную бурлящую воду. Река несется, встретив под собой препятствие и упрямо прорывается через узкое место между камнями и обнаженным щебнем. Андрей стоит на носу с шестом в руке. Когда мы приближаемся к перекату, он весь напружинивается и ждет момента, когда нужно оттолкнуться шестом и дать ульмагде иное направление. Мгновение… камень промелькнул и остался позади. Струйками по поверхности разбегается и успокаивается река и Александр кормовым веслом опять направляет ульмагду на середину.
3	Не больше чем через полчаса² мы уже высаживались около стойбища. Отец девочки – ороч Борис (некрещеное имя его Купса) и молодая жена его с грудным ребенком на руках встречали нас на берегу. Мне было неловко здороваться с ними. Едва ли мое присутствие было уместно. В нескольких саженях от берега под высокими толстыми ивами стоял маленький двускатный, крытый корой летник. Купса с женой, старухой и детьми жил в нем до последней зимы не только лето, но и зиму. Несмотря на то что он был молод, в нем сохранялись доблести его отцов, которые не нуждались зимой в теплых срубах. Нагнувшись, мы вошли. Вместо обычного сöрöдэ³ Александр и за ним Андрей пропели короткую печальную, какую-то замогильную музыкальную фразу. Это приветствие сразу окрасило все собрание в погребальные тона⁴. Маленький летник был битком набит народом. Тут было несколько старых женщин и несколько новых для меня мужчин. Старухи приехали обряжать покойницу, мужчины на поиски ее. В летнике было дымно, стоял тот же уже знакомый терпкий запах. Мы сели на оставшиеся места. Вернее, таких мест в летнике не было. Сидели на нарах в два ряда. Я сел кому-то в ноги, не разбираясь куда. В зеленом защитном костюме я не оглядывался и не смотрел куда сажусь, а нос мой “был выключен”. Толпо – жена Купсы – отняла ребенка от груди и стала укладывать его в люльку. Это было “сооружение” из дерева, подвешенное на крюках к шесту крыши. Говорю “сооружение”, т.к. в люльке этой ребенку нельзя было лежать: он сидел в нем, накрепко прибинтованный ремешками из рыбьей кожи. Над головой ребенка висели талисманы-охранители: птица гаруа с человеческим лицом⁵, идол калгама⁶ и безногий и безрукий идол “…” (в кавычках в тесте остался пропуск. – А.С., В.Д.). К спинке люльки привязаны были в ряд какие-то кости, ниточки с бисером и металлические побрякушки, которые с шумом ударялись об дерево люльки, когда Толпо начинала “укачивать” ребенка. Это укачивание было еще безжалостнее, чем в семьях русских крестьян. Взявшись за ремни из нерпичьей кожи, на которых была подвешена люлька, Толпо заставляла голову ребенка описывать дугу в 90º. Кверху взлетали то ноги, то голова, ребенок таким образом быстро “успокаивался”.	2. В этом месте в документе имеется сноска под звездочкой: “Проверьте сколько времени мы поднимались. Время спуска должно быть в 3-4 раза меньше”. Указание на то, кому было адресовано данное обращение, в документе отсутствует. 3. Ороч. сородэ̄ – здравствуйте. 4. Автор сделал в данном месте сноску: “Не перепечатывать: Я почувствовал себя как чувствуешь себя перед панихидой в неверующем доме. Открыты двери в замогильный мир. Жутко, по телу нервная дрожь”. Данный комментарий предельно отражает чувства глубоко верующего человека. 5. Гаруда – в древнеиндийской мифологии царь птиц; борец со змеями, символ просвещенного ума. Известна в буддизме. Имеет облик человека-птицы. 6. Ороч. калгама – существо, олицетворяющее собой мир леса, тайги. Согласно Сравнительному словарю тунгусо-маньчжурских языков, кагǯаму [калǯаму < калгаму] миф. устар.* дух-хозяин леса (ССТМЯ 1975: 368).

Всего подписок: 0, всего просмотров: 629

Оценка читателей: голосов 0