Универсальность магистральной линии исторического процесса предполагает, в частности, существование в древности каких-то более или менее общих моделей образования этнодифференцирующих наименований. Для рассмотрения этого вопроса на региональном уровне благодатный материал предоставляет Северо-Восточный Кавказ. Соответственно, историко-лингвистический анализ древних этнонимов дагестанских народов, как представляется, позволяет обосновать региональные (а в чем-то, может быть, и всеобщие) модели реализации рассматриваемого явления.

Для первобытного человека естественной являлась потребность чувствовать себя частью совокупности людей, близких ему по крови и связанных общей социокультурной практикой (единый язык, единые религиозные догмы, обряды, культы, а также общая хозяйственная деятельность). Формой объединения людей, связанных этими характеристиками, были относительно небольшие группы, существовавшие в виде родовой общины. Такая форма самоорганизации содержит в себе зачатки основных социальных институтов, развившихся в ходе исторического процесса в политическую, экономическую, государственную, религиозную, языковую составляющие этносоциума (Тишков 2003).

Этнос в сложившемся виде, как принято считать, — это совокупность людей, объединенных чувством своей исторической и культурной общности. На догосударственной стадии этноса в этом смысле слова не существует. Существует лишь его предтеча в виде союзов обитателей небольших поселений (союзы сельских общин), близких друг другу по ряду признаков и, прежде всего, в языковом отношении. Конечно, такое сообщество не является сугубо этническим. Его основные характеристики (социальные, политические, экономические и собственно этнические) синкретичны. Они неразрывны и не проявляются порознь. В бесконечном процессе этнических изменений такие сообщества в стадиальном отношении будут соответствовать понятию протоэтноса. Через это состояние, длившееся многие тысячелетия, прошли все современные народы. В некоторых регионах мира с экстремальными условиями и сохранившимися традиционными формами жизнеобеспечения такое положение остается практически неизменным и в наши дни.

Территориальная “малоформатность” социальных образований, присущая общинно-родовому укладу, на первых порах продолжала проявлять себя и после возникновения раннегосударственных институтов. Один из популярных государственно-правовых постулатов даосизма гласит, к примеру, что хорошим является государство, просыпаясь в котором, слышишь утром лай собак из государства соседнего. Это не что иное, как метафорическое определение идеала политического устройства. Идеал лишь потому, что именно таковой (и поэтому казавшейся естественной) была сама практика раннегосударственной стадии или историческая память о таком недавнем прошлом, сохранившаяся у современников Лао Цзы в VI в. до н.э. Само отражение этого факта в письменной традиции древнего Китая лишний раз говорит об универсальности для оседлых народов того явления, о котором идет речь.