Все
 
 
 


«Информационные доминанты» как инструмент информационно-психологической войны
 
Код статьиS086904990019812-5-1
DOI10.31857/S086904990019812-5
Тип публикации Статья
Статус публикации Одобрена к публикации
Авторы
Выходец Роман Сергеевич 
Должность: доцент
Аффилиация: Санкт-Петербургский государственный университет
Адрес: Российская Федерация,
Аннотация

Информационное противостояние между Западом и Россией в условиях проведения специальной военной операции на территории Украины приобрело форму информационно-психологической войны. Запад обладает преимуществом в контроле над глобальными информационными носителями, информационным контентом и, как следствие, обладает широкими возможностями по воздействию на российское общественное мнение в своих интересах. В этих условиях перед Россией в теоретической и практической плоскости встает вопрос о возможности эффективного информационного противоборства в условиях преимущества противника в контроле над информационным пространством. Для ответа на этот вопрос предложен междисциплинарный подход сочетающий методологию массовых коммуникаций и современные когнитивистские концепции. Предложено и обосновано понятие «информационная доминанта». При условии эмпирического подтверждения существования данного феномена и ряда его гипотетических характеристик, открываются достаточно широкие возможности по эффективному информационному противоборству в условиях преобладания контента противника в информационной повестке.

Ключевые словаИнформационное противоборство, информационно-психологическая война, специальная военная операция, фрейминг, медиа фрейм, информационная повестка.
Получено18.04.2022
Кол-во символов31024
100 руб.
При оформлении подписки на статью или выпуск пользователь получает возможность скачать PDF, оценить публикацию и связаться с автором. Для оформления подписки требуется авторизация.

Оператором распространения коммерческих препринтов является ООО «Интеграция: ОН»

Размещенный ниже текст является ознакомительной версией и может не соответствовать печатной.
1 «Информационные доминанты» как инструмент информационно-психологической войны
2 Уже в самом начале проведения специальной военной операции Российской Федерации на территории Украины по защите населения ДНР и ЛНР стало вполне очевидным, что ведение активных боевых действий на ограниченной территории является частью комплексного противоборства России с коллективным Западом, вошедшего 24 февраля 2022 года в активную фазу. В этом обострившемся противоборстве вполне отчетливо обозначались несколько фронтов: Военный, западная граница которого в настоящее время проходит между Киевом и Житомиром. Несмотря на то, что западные страны заняли позицию невмешательства в боевые действия, опасаясь прямого военного столкновения с Россией, многие государства-члены НАТО заявили о поставках Украине летального оружия, прежде всего противотанковых управляемых ракет и переносных зенитно-ракетных комплексов. Появляется информация об отправке на территорию Украины бойцов западных частных военных компаний для участия в боевых действиях с вооруженными силами РФ. Финансово-экономический, проявляющийся в так называемых «санкциях из ада». Странами коллективного Запада наложен запрет на экспорт в Россию широкого спектра продукции и комплектующих. О приостановке своей деятельности на российском рынке, либо уходе заявили уже более ста крупных западных компаний, среди которых Shell, BP, Airbus, Сoca-Сola, Ikea, McDonald’s, большинство автоконцернов. Ведущим российским промышленным предприятиям отказано в сотрудничестве с европейскими компаниями и доступе к инвестициям. США ввели запрет на закупки российских энергоносителей. Заморожена значительная часть валютных резервов Центрального банка России, номинированных в долларах США, евро, британских фунтах и некоторых других валютах, роизведено частичное отключение российских банков от международной системы межбанковских платежей SWIFT, Visa и Mastercard перестали обслуживать выпущенные в России банковские карты, также приостановили работу многие системы электронных платежей, среди которых American Express, PayPal, Google Pay. В целом с момента признания суверенитета Донецкой и Луганской народных республик России оказалась мировым лидером по количеству санкций. По некоторым подсчетам число введенных в отношении России ограничений составляет более 5,5 тысяч. Информационный. Будучи серьезно ограниченным в применении военной силы в отношении России, а также неся издержки от собственных санкций и российских контрмер в финансово-экономической плоскости, которые подкрепляются зависимостью стран ЕС от поставок российских энергоносителей, значительную часть своих усилий Запад сосредоточил на информационной войне против России. Обладая подавляющим преимуществом в контроле над глобальным медиапространством, странам Запада удалось сформировать необходимую для них в сложившихся обстоятельствах антироссийскую информационную повестку, которая позволяет, по крайней мере, пока поддерживать негативное общественное мнение по поводу российских действий и обосновывать перед собственным населением необходимость противодействия России всеми доступными способами, неся при этом существенные издержки. В одной из своих знаменитых работ Дж. Най к «мягким» инструментам киберсилы силы государства отнес «кампании по изменению общественного мнения с помощью публичной дипломатии» [Nye 2011: 127] Однако современная практика информационного противоборства делает все более очевидным «жесткий» характер подобного рода деятельности. С момента начала боевых действий западные СМИ и социальные сети наполнились ярко выраженным русофобским содержанием, активно создаются и тиражируются фейки в отношении действий российских вооруженных сил на территории Украины, блокируются пророссийские каналы в YouTube и группы в социальных сетях. 11 марта 2022 года американская компания Meta Platforms подтвердила снятие ограничений в Facebook и Instagram на призывы к насилию в отношении российских военных. В ответ на это Роскомнадзор 14 марта 2022 года заблокировал Facebook и Instagram на территории России. Данные факты свидетельствуют о жестких зачистках медиапространства от информационных ресурсов и контента противника с одновременным активным распространением собственных идеологических и оценочных конструктов. Это дает все основание говорить о разворачивающейся полномасштабной информационно-психологической войне. Как указывают некоторые исследователи, информационно-психологическое измерение «охватывает внутренний мир человека, его чувства, эмоции, мысли, мировоззрение, индивидуальное и общественное сознание» [Кефели 2020: 78] И в этом смысле главным объектом такой войны является психика человека, а также существующая в государстве система формирования общественного мнения. Данный тезис находит свое подтверждение и на уровне официальных документов. Например, 30 октября 2018 года Парламентской Ассамблеей Организации Договора о коллективной безопасности было принято постановление № 11-3.3 О проекте модельного закона ОДКБ «Об информационном противоборстве терроризму и экстремизму»1, в котором главным объектом защиты в рамках информационного противоборства выступает «легитимная информационная среда» – психика должностных лиц, общественных деятелей и населения государства, существующие в нем системы принятия решений, формирования общественного сознания, а также законная информационная инфраструктура. Очевидно, что информационно-психологическая война против России направлена на подрыв общественного консенсуса в отношении проведения специальной военной операции на территории Украины, и делигитимации государственной власти, что в совокупности с неизбежным снижением уровня жизни в результате финансово-экономических санкций может привести к дестабилизации социально-политической обстановки. По последним данным ФОМ с момента признания независимости донбасских республик и начала боевых действий на территории Украины уровень доверия к Президенту среди населения России вырос с 60% до 71%, а процент недоверия снизился с 29 до 18.2 Несмотря на то, что сохраняется контроль над внутренним медиапространством, в котором преобладает контент направленный на формирование позитивного общественного мнения в отношении происходящих событий, следует учитывать высокий уровень цифровизации в России. Так по оценкам международных экспертов, доля активных интернет-пользователей в России составляет 89% от населения, 72,7 % используют социальные сети. Наиболее популярными иностранными интернет-ресурсами являются YouTube – 80,2% и Instagram – 51,6% всего населения страны3. Поэтому, несмотря на усилия Роскомнадзора по блокировке доступа внутри страны интернет-ресурсов, которые, по мнению властей, являются площадкой для целенаправленного распространения антироссийской информации, население России остается под серьезным воздействием прозападной информационной повестки, которая, более того, активно зачищается от пророссийского контента. В этой связи и в практической, и в теоретической плоскости встает вопрос: «Возможно ли эффективное информационное противоборство в условиях преимущества противника в контроле над информационным пространством?» С учетом того, что, как уже отмечалось выше, речь идет о психике человека и особенностях восприятия информации, ответить на этот вопрос возможно только опираясь на современные достижения когнитивной науки и теории коммуникации. Принуждающее воздействие существующей информационной повестки на индивидуальное восприятие событий и общественное мнение к настоящему времени достаточно хорошо изучено. Один из основателей теории «Повестки дня» М. МакКомбс в одной из своих работ подчеркивал: «СМИ обладают способностью переносить значимость отдельных пунктов новостной повестки дня на повестку дня всей общественности». [McCombs 1994: 4]. Данное утверждение явилось толчком для научной разработки гипотезы о наличии причинно-следственной связи между содержанием медиа и восприятием людей. В результате ряда исследований и экспериментов, проведенных в 70-80 гг. ХХ века, наиболее известными среди которых являются исследования президентской кампании США 1976 г. [Weaver, Graber, McCombs, Eyal 1981] и эксперимент исследователей Йельского университета [Iyengar, Peters, Kinder 1982] было четко установлено, что медийная повестка является причиной, а общественная повестка (наиболее значимые для людей вопросы) – это отсроченное во времени следствие. В рамках установленной причинно-следственной связи принято выделять два взаимосвязанных уровня: первый уровень – перенос значимости тех или иных событий, преобладающих в информационных материалах СМИ, на приоритетное место в сознании человека; второй уровень – перенос значимости набора атрибутов, ассоциируемых в медиа с определенным событием, на конкретные характеристики образа этого события в сознании человека. [McCombs M. New Frontiers in Agenda Setting: Agendas of Attributes and Frames // Mass Communication Review. Vol. 24, 1997. P.4-24]. Последний в научной литературе получил название «фрейминг» или «медиа-фрейм». Один из крупных теоретиков массовой коммуникации Дж. Танкард определяет медиа-фрейм как «центральную организующую идею для содержания новостей, которая предоставляет контекст и задает то, что из себя представляет вопрос, посредством использования отбора, акцентирования, исключения, уточнения». [Гриффин 2015: 509] Иными словами, смысловой ряд, в который помещено то или иное событие в информационном пространстве определяет смысловое содержание образа этого события в сознании человека. Следует подчеркнуть, что эмпирические исследования и эксперименты в рамках теории повестки дня проводились на материалах печатных СМИ и телевидения, поэтому испытуемые были во многом ограничены редакторским подбором материалов, их размером и позиционированием, а также соответствующим фреймингом, что и позволило сделать обоснованный вывод о прямой детерминации индивидуальной повестки дня человека повесткой дня СМИ. Этот вывод во многом опровергал гипотезу о селективной экспозиции Л. Фестингера, в соответствии с которой люди избегают информации, которая несовместима с имеющимися у них убеждениями и стремятся потреблять ту информацию, которая им соответствует. [Festinger 1957: 84-97]. Исследования с целью подтверждения данной гипотезы проводились также в основном на материалах печатных СМИ, т.е. в условиях достаточно серьезной информационной изоляции испытуемых. Зафиксированная тенденция, когда люди выбирали информацию, соответствующую тому, во что они уже верили, и игнорировали факты и события, которые противоречили их убеждениям, была крайне мала. Однако картина кардинально меняется в отношении новых медиа. В начале 2000-х гг. исследователи из университета Иллинойс провели эксперимент, в котором сравнили воздействие повестки дня печатных и электронных СМИ. В результате выяснилось, что индивидуальная повестка испытуемых, которые читали New York Times, приближалась к редакционной повестке, тогда как у читателей ее электронной версии данная связь была выражена в гораздо меньшей степени. Исследователи сделали вывод о том, что электронные СМИ обеспечивают пользователей большим выбором содержания и большим контролем над тем, какую информацию потреблять, что позволяет людям создавать персонализированную информационную среду, которая изолирует их от больших потоков другой информации. [Althaus, Tewksbury 2002]. Результаты этого исследования, по сути, воскресили гипотезу Фестингера о селективной экспозиции, но уже применительно к новым медиа, которые позволяют пользователю самому формировать собственное индивидуализированное информационное окружение на основе своих убеждений и предпочтений. Кроме того, широкие возможности обратной связи, комментарии, оценки, рекомендации и пр., способствуют формированию персонализированного фрейминга, содержащего набор однообразных и повторяющихся смысловых атрибутов того или иного предмета или события. В последнее время активно развиваются основанные на технологиях искусственного интеллекта алгоритмы рекомендации контента. Исходя из, так называемого, профиля пользователя – ранее совершенных действий, покупок, просмотров определенной информации, оценок того или иного товара в сети и т.д., алгоритм автоматически предлагает пользователю определенный информационный контент. Таким образом, человек оказывается в информационном «тоннеле», сформированном его прошлыми действиями и предпочтениями, т.е. происходит процесс «интерактивной селекции информационной повестки», главным генератором которой выступают убеждения, эмоции и потребительские предпочтения пользователя, зафиксированные в интернет-пространстве. При этом сохраняются все возможности модерации, позиционирования, редакторского подбора контента, что в совокупности с «умными» программными алгоритмами предоставляет дополнительные средства для манипуляции. Это создает ситуацию, при которой все традиционные СМИ внутри страны могут транслировать официальную точку зрения, а значительная часть общества при этом будет находиться в достаточно закрытой оппозиционной информационной среде. Исходя из этих рассуждений следует сделать вывод о том, что первые шаги, связанные с блокировкой информационных ресурсов и контента противника, в информационно-психологической войне между Россией и Западом являются верными. Это, во-первых, позволяет сузить и структурировать в соответствии с собственными целями информационную повестку, и, во-вторых, ограничить возможности интерактивной селекции информации с нежелательным содержанием. Однако Россия в отличие от Запада не имеет возможности препятствовать распространению нежелательного информационного контента на наиболее популярных интернет-ресурсах (например, YouTube), тогда как США в этой сфере располагают намного более широкой свободой действий. Кроме того, существуют достаточно эффективные и общедоступные технологии обхода блокировки интернет-ресурсов. Поэтому предпринятые в России жесткие меры в информационном пространстве могут дать лишь кратковременный положительный результат и для эффективного информационного противоборства на длительном отрезке времени необходимы другие решения. Для того, чтобы не выбирать китайский путь введения жесткой цензуры в сети интернет и юридической ответственности за обход блокировок, отказа от анонимности пользователей, а перспектива выбора именно такого пути в последнее время уже не кажется чем-то фантастическим, необходимо выработать новые способы эффективного информационного противоборства. Как уже отмечалось выше, значительный потенциал, по крайней мере, для теоретического решения данной задачи накоплен в рамках когнитивной науки. Рассмотрим основные положения современной когнитивистики, которые имеют существенное значение для ответа на главный вопрос нашего исследования. К числу основных аксиом современной общественной науки относится утверждение социальной природы человека в качестве одного из главных механизмов адаптации Homo sapiens к окружающей среде, сформировавшегося в ходе длительной эволюции. В соответствии с заложенной еще Аристотелем традицией понимания человека как существа особого рода, отделенного от остальной природы непреодолимой пропастью благодаря своим социальным и мыслящим началам, становление и развитие социальной стороны человеческой жизни неразрывно связано с эволюцией центральной нервной системы, формированием психики и сознательного синтетического мышления. Долгое время эти представления развивались в русле религиозных и философских воззрений, которые заложили основы для серьезного научного изучения человеческого мозга и психики, установления научно обоснованных связей между эволюцией центральной нервной системы и формами адаптации человека к окружающей среде, в том числе на уровне социума и культуры. Начавшиеся примерно с конца XIX века системные научные исследования центральной нервной системы и психики человека накопили достаточное количество фактов, позволяющих утверждать неразрывную связь между эволюцией человеческой психики и социогенезом, современный этап которого неразрывно связан с глобальной информатизацией. Современная когнитивная наука отталкивается от признания неразрывной связи между телом человека и его психикой. Данное утверждение базируется на данных о том, что в верхней стволовой части мозга, которая относится к числу древнейших, представлено в виде карт, особых нейронных структур, большинство стабильных аспектов функционирования тела, воспринимаемых психикой в виде образов. На этой основе некоторые исследователи, например, Яак Панксепп, обоснованно предполагают, что психика человека создает простейшие ощущения (удовольствие или боль), связанные с состоянием и функционированием тела, на которых в дальнейшем строятся более сложные ощущения и эмоции. [Panksepp 1998: 47-49, 56-57.] Простейшие ощущения являются первичными элементами, воспринимаемыми в виде соответствующих образов человеческой психикой, и простейшим проявлением сознания. Последнее выступает своего рода регуляторным механизмом, сложившимся в процессе длительной эволюции, главной функцией которого является сохранение и управление жизненными функциями организма. Дальнейшее развитие и усложнение сознания человека, как особого состояния психики, основывается (но не исчерпывается) на биологическом принципе управления жизнью. [Montague 2006] Жизнь человеческого организма протекает в узком диапазоне, в котором сочетаются множество факторов: баланс питательных веществ, температура, уровень кислорода и углекислого газа и т.д. Необходимое для жизни сочетание этих факторов У. Кэннон в 1932 году обозначил понятием «гомеостаз», под которым понимал «координированные физиологические процессы, поддерживающие большинство устойчивых состояний организма». [Cannon 1932: 177-201] Для удержания организма в состоянии гомеостаза эволюция создала регулирующий механизм, который наделен функцией подкрепления (вознаграждение или наказание) определенного поведения, которое обеспечивает нахождение организма в необходимых для поддержания жизни пределах. Примитивные формы такого механизма, известные уже у одноклеточных, достигли высокого уровня сложности у организмов, обладающих мозгом, психикой и сознанием. Данный вопрос достаточно хорошо изучен в рамках нейробиологии. Ученые обнаружили ядра мозга человека, которые производят и доставляют по всему телу химические вещества, тесно связанные с вознаграждением (удовольствием) и наказанием (болью): дофамин, серотонин, кортизол, окситоцин, вазопрессин и др. Таким образом, человеческий организм обладает врожденным регулятором своего гомеостатического состояния, позволяющим распределять химические стимулы вознаграждения и наказания в зависимости от соответствия поведения состоянию гомеостаза. Иными словами, в основе человеческой психики и сознания лежит биологическая ценность – стремление организма к сохранению и управлению своей жизнью. [Glimcher 2009 ] Биологическая ценность тесно связана с удовлетворением важных для жизни потребностей, а у человека еще и с качеством такого удовлетворения, т.е. стремлением организма занимать наиболее идеальное положение в диапазоне гомеостаза. Последний во многом определяется условиями среды, в которой находится организм, а также индивидуальным опытом. Поэтому человеком в ходе эволюции и естественного отбора были созданы изощренные формы достижения наиболее благоприятного гомеостатического состояния в социокультурном пространстве. При этом биологическая ценность является фундаментом, на котором выстраивается механизм контроля над удержанием организма в границах гомеостаза, коррекции поведения в зависимости от рисков выйти за его пределы, а также прогнозирования возможных ситуаций. Прогноз в своих простейших формах имеет химическую основу. В частности, на основе репрезентаций внутреннего состояния, отражающих предыдущий опыт боли или удовольствия, о приближении положительного стимула или же угрозы мозг сигнализирует выбросом соответствующих гормонов. Данный химический механизм играет роль мощной мотивации корректировки поведения, для наиболее эффективного взаимодействия со стимулом или уклонением от него. На этой основе некоторые исследователи делают вывод о тесной связи между гомеостазом и тем, что воспринимается человеком в качестве ценности. [Parvizi, Damasio 2000] По мере развития человеческой психики, люди постепенно отдалялись от простых форм управления, связанных с физиологическим выживанием организма в окружающей среде, переходя к более сложным осознанным формам. Более того, дополненная сознанием психика позволила человеку существенным образом расширить границы гомеостаза, в котором примитивное выживание, уступило место стремлению к благополучию и повышению качества жизни. Это привело к тому, что часть средств управления жизнью была вынесена за пределы человеческого организма в пространство социума и культуры, в котором начала формироваться сложная и многоуровневая система ценностей и стимулов определенных типов поведения. Тем не менее, по признанию ряда исследователей в основе многих аспектов социокультурной жизни человека лежит биологическая ценность. [Дамасио 2018: 75] Следует подчеркнуть, что такого рода обобщения являются научно обоснованными гипотезами, поскольку строгих научных данных, подтвержденных прямыми экспериментами, на сегодняшний день не существует. Тем не менее, признание биологической ценности в качестве первичного элемента, лежащего в основе достижения гомеостатического состояния человеческого организма в природной и социокультурной среде, позволяет преодолеть существующую в общественной науке теоретическую автономность и оторванность социальных и политических феноменов от базовых закономерностей функционирования организма человека и внутренних механизмов управления его поведением. С учетом этого, например, становятся вполне очевидными выводы немецкого психолога Дитера Фрейа, который проанализировал практически все исследования, касающиеся гипотезы селективной экспозиции Фестингера, и обнаружил, что когда люди сталкиваются с информацией, противоречащей их убеждениями, механизм селекции включается только в случаях, когда такая информация воспринимается людьми как угроза. [Frey 1986] В теории коммуникации данный вывод носит исключительно феноменологический характер, оставляя без объяснений механизмы такой селекции информации. Тогда как на основе знаний о функционировании внутренней системы стимулов человека для поддержания гомеостатического состояния, гипотеза о селективной экспозиции приобретает инструментальный характер в контексте информационно-психологического противостояния. Как уже отмечалось выше, существенной особенностью системы управления жизненными процессами организма выступает способность мозга к построению карт – специфических нейронных групп, репрезентирующихся в психике, и способных к изменениям в зависимости от условий внешней среды. На основе карт мозг контролирует внутреннее состояние организма и управляет его взаимодействием с внешней средой. Мозг человека для репрезентации окружающего мира и управления поведением создает целую совокупность разнообразных карт, эмоций и ощущений, которые отображают состояние организма, свойства объектов окружающего мира, а также связей между ними во времени и пространстве. Кроме того, карты связаны с памятью, что позволяет сознательно вызывать их в воображении, выстраивать в логические последовательности. Данная особенность определяет способность человека к планированию и прогностической деятельности, а также служит основой синтетического мышления. Детальному рассмотрению этих вопросов посвящены классические в среде нейробиологов работы Дж. Эдельмана [Edelman 1989] и Ж-П. Шанжё. [Changeux 1997] Существенную роль в мотивации поведения и управлении жизненными процессами играют эмоции (emotions) и ощущения (feelings). В психологии под эмоциями принято понимать психические процессы, протекающие в форме переживаний и отражающие личную значимость и оценку внешних и внутренних ситуаций для жизнедеятельности человека. [Маклаков 2016: 393] Ощущения – это восприятие того, что происходит в теле и психике организма, испытывающего эмоции. Комплекс «эмоции-ощущения» включает в себя механизмы поддержания и управления жизнью, оценки условий окружающей среды и потребностей организма, систему внутренних стимулов поведения и представляет собой сложные программы поведения, соответствующие определенному эмоциональному состоянию. В качестве иллюстрации сказанного приведем описание одной из наиболее древних эмоций – страха. При ее возникновении определенные участки мозга запускают несколько параллельных программ действий. Учащаются пульс и дыхание, поднимается давление крови, усиливаются сокращения кишечника, в коже сужаются кровеносные сосуды. Изменяется метаболический профиль организма в ожидании повышенного потребления энергии, в кровь выбрасывается кортизол, изменяется лицевая мимика. В зависимости от окружающих условий и характера стимула, вызвавшего страх, существует две специфические реакции, каждой из которых соответствует особый моторный и физиологический комплекс: замереть или бежать. В первом случае человек становится совершенно неподвижным, снижается сердцебиение и дыхание, это необходимо для того, чтобы сохранять неподвижность и не привлекать внимание источника опасности. При выборе реакции бегства автоматически учащается сердечный ритм, увеличивается кровоснабжение мускулатуры ног, так как именно она нуждается в повышенном питании, чтобы спастись от нападающего. При этом мозг тормозит передачу болевых сигналов, чтобы, полученная на бегу рана не парализовала убегающего сильной болью. [Дамасио 2018: 132-135] Столь существенное влияние эмоций на организм человека позволяют судить о той роли, которые играют эмоциональные программы в управлении поведением. Более того для нашего исследования принципиальное значение имеет тот факт, что не существует принципиальных физиологических различий между автоматическими эмоциональными программами, сформированными в ходе эволюции и естественного отбора, например, отвращение, страх, ярость, и формируемыми в социальной среде в результате научения: сострадание, восхищение, гордость, вина и пр. [Damasio, Grabowski, Bechara 2000] В этом смысле весьма показательны результаты классического эксперимента по изучению эмоций восхищения и сострадания. Испытуемых помещали в четыре отдельные ситуации: восхищение добродетельными поступками, восхищение мастерством и виртуозными действиями, сострадание физическим потерям (жертвы ДТП), сострадание душевным переживаниям (потеря жилья в результате пожара, смерть близкого человека). Результаты исследования показали, что при переживании восхищения и сострадания задействованы те же самые области, что и при автоматических эмоциональных программах. Более того «физические» ситуации: восхищение мастерством и сострадание физическим потерям, возбуждали области мозга, связанные со скелетно-мышечной деятельностью, а «психические»: восхищение добродетельными поступками и сострадание душевным переживаниям – с теми, которые связаны с внутренними органами и внутренней средой организма. Исследователи пришли к выводу, что социальные эмоции, жестко детерминированные социокультурной средой, индивидуальным научением человека, имеют самую тесную связь с телом и, как уже отмечалось, с управлением жизнью. [Immordino-Yang, McColl 2009] Поскольку, как было отмечено выше, социокультурная среда содержит в себе систему оценок и стимулов определенного типа поведения, принцип функционирования которых самым тесным образом связан с телом человека и врожденными внутренними механизмами управления жизненными процессами, а также поддержания гомеостаза. Поскольку восприятие современным человеком значительной части явлений и событий окружающей действительности опосредуются информационным пространством. Поскольку информационное пространство выступает одним из главных измерений современных конфликтов и геополитической борьбы, а также становится инструментом информационно-психологических атак. Возможно ли существование таких информационно-смысловых конструкций, которые во-первых, активизировали бы механизмы селекции информации, во-вторых, «тормозили» бы нежелательный фрейминг и, напротив, стимулировали формирование образа того или иного события с заданными атрибутами в сознании человека, в-третьих, были бы достаточно устойчивы в условиях преобладания в информационной повестке нежелательного контента? Исходя из приведенных выше фактов и аргументов с теоретической точки зрения на этот вопрос можно дать положительный ответ. Предлагаем обозначить такую смысловую конструкцию термином «информационная доминанта». В начале ХХ века российский физиолог А.А. Ухтомский разработал теорию о доминанте, основные положения которой были впервые им опубликованы в 1923 году в работе «Доминанта как рабочий принцип нервных центров». Под термином «доминанта» Ухтомский понимал «более или менее устойчивый очаг повышенной возбудимости центров, чем бы он ни был вызван, причем вновь приходящие в центры возбуждения служат усилению (подтверждению) возбуждения в очаге, тогда как в прочей центральной нервной системе широко разлиты явления торможения.» [Ухтомский 2020: 23] В результате многочисленных опытов с животными Ухтомский выявил, что в условиях наличия очага повышенного возбуждения в центральной нервной системе внешние стимулы, которые в нормальном состоянии приводят к возбуждению других участков головного мозга, способствуют усилению возбуждению в этом очаге, тогда как в других участках наблюдаются эффекты торможения. Не претендуя на прямые аналогии с теорией Ухтомского, который рассматривал доминанту в качестве особого состояния центральной нервной системы, вызванного, прежде всего, внутренними стимулами, а лишь подчеркивая саму возможность наличия таких состояний, дадим рабочее определение предложенному понятию. Информационная доминанта – основанная на эмоциях человека особая смысловая конструкция, способствующая селективному восприятию внешней информации, подкрепленному внутренними стимулами организма и/или социокультурной среды. Существование информационных доминант является гипотезой, которая весьма удобна для критики, но при этом подразумевает возможность постановки конкретных экспериментов, как для ее подтверждения, так и опровержения. Таким образом, на поставленный нами вопрос о возможности эффективного информационного противоборства в условиях преимущества противника в контроле над информационным пространством, вполне возможен положительный ответ при подтверждении на практике существования информационных доминант. В этом случае возможно формирование таких специфических смысловых конструкций, которые при их использовании в информационно-психологическом противоборстве, выполняли функции «фильтров» и «усилителей» информации с определенными атрибутами, тем самым успешно противодействовать нежелательному фреймингу в условиях преобладания контента противника в информационной повестке. 1. Официальный сайт Парламентской Ассамблеи ОДКБ. URL: >>>> (дата обращения: 14.03.2022)

2. Официальный сайт ФОМ. URL: >>>> (дата обращения: 11.03.2022)

3. Digital 2022. Global Overview Report. URL: https://wearesocial.com/uk/blog/2022/01/digital-2022/ (accessed: 11.03.2022) 
1. Гриффин Э. Коммуникация: теория и практика. Харьков, 2015. 688 с. Griffin E. Kommunikaciya: teoriya i praktika [A First Look at Communication Theory]. Kharkov, 2015. 688 p. (in Russ)
2. Дамасио А. Я. Мозг и возникновение сознания. М., 2018. 384 c.
3. Кефели И.Ф. Асфатроника: на пути к теории глобальной безопасности. СПб.: ИПЦ СЗИУ РАНХиГС, 2020. 228 с. Nye J.S. The Future of Power. PublicAffairs, NY, 2011. 300 p.
4. Маклаков А.Г. Общая психология. СПб., 2016. 583 c.
5. Ухтомский А.А. Учение доминанте. М., 2020. 310 с.
6. Althaus S., Tewksbury D. Agenda Setting and the «New» News: Patterns of Issue Importance among Readers of the Paper and Online Versions of The New York Times. // Communication Research. 2002. Vol. 29. P. 180-207.
7. Cannon W.B. The Wisdom of the Body. New York, 1932. 294 p.
8. Changeux J-P. Neuronal Man: The Biology of Mind. Princeton, 1997. 348 p.
9. Damasio A., Grabowski T., Bechara A. et al. Subcortical and Cortical Brain Activity During the Feeling of Self-generated Emotions. // Nature Neuroscience. 2000. Vol. 3. P. 1049-1056
10. Edelman G. The Remembered Present: A Biological Theory of Consciousness. New York, 1989. 346 p.
11. Festinger L. A Theory of Cognitive Dissonance. Stanford, CA, 1957. 312 p.
12. Frey D. Recent Research on Selective Exposure to Information / Advances in Experimental Social Psychology. Vol. 19. Berkowitz L. (ed.). Orlando, FL, 1986. P. 41-80.
13. Glimcher P.W. et al. Neuroeconomics: Decisions Making and the Brain. London, 2009. 1477 p.
14. Immordino-Yang M.H., McColl A. et al. Neural Correlates of Admiration and Compassion // Proccedings of the National Academy of Sciences. 2009. Vol. 106. No 19. P. 8021-8026.
15. Iyengar S., Peters M., Kinder D. Experimental Demonstrations of the «Not-So-Minimal» Consequences of Television News Programs. // American Political Science Review. 1982. Vol. 76. P. 848-858.
16. McCombs M. New Frontiers in Agenda Setting: Agendas of Attributes and Frames // Mass Communication Review. 1997. Vol. 24. P.4-24
17. McCombs M. News influence on Our Pictures of the World / Media Effects: Advances in Theory and Research. Bryant J., Zillmann D. (eds.), Ney-York, 1994. 505 p.
18. Montague R., Why choose this book? How we make decisions. New York, 2006. 335 p.
19. Nye J.S. The Future of Power. PublicAffairs, NY, 2011. 300 p.
20. Panksepp J. Affective Neuroscience: The Foundations of Human and Animal Emotions. New York, 1998. 466 p.
21. Parvizi J., Damasio A., Consciousness and the Brainstem. // Cognition. 2000. Vol. 79 (2001). P. 135-159.
22. Weaver D., Graber D.A., McCombs M., Eyal C.H. Media Agenda-Setting in a Presidential Election: Issues, Images and Interests. New York, 1981. 227 p.

Система Orphus

Загрузка...
Вверх