В последнее время все большее внимание привлекает к себе поколение миллениалов — тех, кто родился в преддверии миллениума и в ближайшее время должен якобы стройными рядами войти в активную политику на самых разных ее иерархических уровнях. Смогут ли миллениалы изменить этот мир — вопрос неоднозначный. В частности, он является темой одного из проектов международного экспертного сообщества «Европейский диалог». В таких исследованиях обычно реализуются две априорные установки: а) имеются в виду изменения к лучшему на основе позитивных качеств поколения миллениалов; б) о таких изменениях и перспективах можно говорить как об универсальных тенденциях, реализуемых «поверх» различий политических культур и режимов. Наш текст позволяет себе в этом усомниться. Миллениалы идут в активную политику двумя колоннами, одна из которых является носителем все той же политической и социально-экономической реакции, «ценностей» политического цинизма и карьеризма, диктата и давления. К чему это может привести, можно понять, только рассмотрев процесс в процессе — движение этих групп на более общей и тоже движущейся цивилизационной платформе постмодерна. При этом «миллениалов эпохи postmodern» необходимо рассматривать, имея в виду две понятийные схемы: «постсовременность – постмодерн – постмодернизм» и «Модерн – постмодернизм – пост-постмодернизм». Для России это тем более важно, что она оказалась во власти особо рода гибрида: сростка неизжитого Модерна с его тягой к тотально организованному порядку и экстремального политического постмодернизма, основанного на симуляции свободы и естественной спонтанности. Идеологические тренды «Нового Просвещения» и «Нового Средневековья» уже разрывают ткань наиболее активного общественного сознания. Разрешение этой коллизии в духе сверхнового времени может оказаться для страны вопросом выживания.