All
 
|
 
 


The oath at the adoption of the Russian allegiance / citizenship: traditions and novelties
 
PIIS102694520016723-6-1
DOI10.31857/S102694520016723-6
Publication type Article
Status Approved
Authors
Roman Pochekaev 
Occupation: professor, head of Department
Affiliation: National Research University Higher School of Economics
Address: St. Petersburg, Russian Federation, St. Petersburg
Nikita Tarasov
Occupation: senior lecturer
Affiliation: National Research University Higher School of Economics
Address: St. Petersburg, Russian Federation, St. Petersburg
Abstract

Insertion the regulation on the oath at the naturalization in the Federal Law “On the citizenship of the Russian Federation” in 2017 makes important the understanding of historical experience of existence the same institutions in Russia before. The paper is an attempt of comparative legal study of the modern institution of the oath at the naturalization  and similar institutions existed in the Ancient Rus’, Moscow state, Russian Empire. Authors asks if makers of the modern oath took into account historical traditions of our state. To answer this questions the analysis of basic elements of the institution of the oath is fulfilled including terms of adjuration, ceremonial, content and legal fixing.

Abstract (other)


KeywordsOath, vow, rota, shert’, naturalization, citizenship, Ancient Rus’, Moscow Kingdom, Russian Empire, Russian Federation
Received21.02.2022
Number of characters32352
Download pdf To download PDF you should sign in
100 rub.
When subscribing to an article or issue, the user can download PDF, evaluate the publication or contact the author. Need to register.
1 Включение в Федеральный закон «О гражданстве Российской Федерации» п. 11.1 о присяге при принятии российского гражданства существенно увеличил интерес исследователей к присяге как правовому институту. Прежде исследователи уделяли основное внимание присяге, которую приносили лица, вступавшие в определенную должности, воинской присяге1, а в историко-правовом аспекте – также присяге как доказательству в суде. Появление в отечественной правовой практике новой категории присяги делает актуальным обращение к историческому опыту ее применения в России. В последнее время появился ряд работ, посвященных присяге при принятии подданства или гражданства, однако специалисты, как правило, либо выделяли признаки и давали определение института присяги2, либо обращались к анализу присяги в прежние времена3, либо к юридической характеристике института, введенного в 2017 г.4. В настоящей статье предпринимается попытка сравнительно-правового анализа присяги на подданство в прежние периоды и современной присяги при принятии гражданства. Этот анализ не столь схоластичен, каким может показаться на первый взгляд: исследователи совершенно справедливо указывают, что одной из функций присяги является приобщение присягающего к культурным ценностям той страны, гражданство которой приобретается после принесения присяги. А среди ценностей, которые Россия декларирует сегодня, имеются элементы традиционной культуры нашей страны, формировавшиеся в течение столетий. Соответственно, целью статьи является попытка выяснить, какие элементы этого института были сохранены из прежнего историко-правового опыта, а какие являются новыми. В исторической и историко-правовой науке наиболее ранним прототипом присяги на подданство принято считать клятву или «роту», известную еще со времен Древней Руси IX–X вв. В самых ранних источниках сведений об этом институте не так уж много, тем не менее, можно утверждать, что ее приносили, как правило, представители служилой знати – сначала бояре, затем дружинники, которые клялись либо «голову сложить» за князя, либо «служить животом». Упоминания о клятве более широких слоев общества (например, жителей города в целом) в Древней Руси единичны и также больше были связаны с обязательством клявшихся стоять за князя в борьбе с его противниками. Как представляется, подобного рода клятвы в большей мере могут быть соотнесены либо с западноевропейским средневековым оммажем, либо с современной присягой при вступлении в должность или поступлении на военную службу5. В какой-то мере рассматривается в качестве прототипа присяги на подданство также докончания великих и удельных князей XIV – начала XVI вв., тоже сопровождавшиеся принесением клятвы (крестоцелованием). Однако, полагаем, они еще в меньшей степени соответствуют современной присяге при принятии гражданства: формально и фактически это были договоры с взаимными правами, обязанностями и гарантиями достаточно широкой внутренней автономии удельных князей в своих владениях. Что же касается крестоцелования, то это был лишь ритуал, сопровождавший принятие документа и свидетельствовавший о намерении сторон его исполнять6. Присяга на подданство в более привычном сегодня понимании, пожалуй, впервые была проведена в нашей стране в 1598 г., после избрания на царство Бориса Годунова. Необходимость присяги была очевидна и современникам, и современным исследователям: на смену династии Рюриковичей, чья власть была «от бога» и, соответственно, не требовала официального признания со стороны подданных, пришел представитель совершенно другого семейства, всецело обязанный троном именно всенародному выбору на земском соборе. Можно согласиться с мнением, что с этого времени присяга стала рассматриваться не как личная верность правителю, занимавшему трон в настоящее время, а монарху как институту, воплощавшему собой государство7. С целью легитимации своей власти новый царь решил провести обряд присяги на верность со стороны населения, причем высшая знать присягнула ему уже сразу после избрания, в марте-апреле 1598 г., тогда как большинство населения, в т.ч. и в регионах присягало до середины сентября – на основе указных грамот, разосланных воеводам. В период Смуты в текстах присяжных грамот часто менявшимся монархам наряду с общими обязательствами подданных постоянно указывались и специфические – в частности, не изменять, не вступать в отношения с другими претендентами на трон и их приближенными и сообщать об измене других. Характерно, что и сами цари при вступлении на трон (также начиная с Бориса Годунова) принимали на себя определенные обязательства перед подданными, что позволяет видеть в процедуре присяги сохранение прежних элементов договора8. Существенные изменения в присяге подданных происходят при царе Алексее Михайловиче: в 1654 г. создается специальная «чиновная книга», в которой, во-первых, произошла замена традиционного крестоцелования клятвой на Евангелии, во-вторых, стал четко регламентироваться сам порядок принесения присяги, в-третьих, стало практиковаться включение в текст присяги также и имени наследника престола9. В дальнейшем регламентация текста присяги при вступлении нового монарха на престол был закреплен указом императора Александра I от 18 апреля 1801 г., посвященным «форме титула его императорского величества»: в нем была, пожалуй, впервые четко зафиксировано «клятвенное обещание», т.е. полный текст присяги российскому государю, который сохранялся вплоть до падения Российской империи10. До сих пор речь шла о присяге на подданство новому государю населения, ранее находившегося в подданстве у его легитимного предшественника. Теперь обратимся к истории формирования института присяги на подданство иностранцев. Он также прошел длительную эволюцию и сформировался окончательно лишь в последней четверти XIX в. В период Древней Руси и Московского государства такого института не существовало: принятие иностранца («иноземца») в подданство того или иного русского князя осуществлялся «автоматически» в случае принятия им православия. Ситуация меняется после существенного расширения территории России и активного взаимодействия со странами Запада и Востока, когда в подданство московских государей стали переходить не отдельные лица, семейства и пр., а целые регионы с многочисленным населением. Как ни парадоксально, в отношении европейцев, желавших принять российское подданство, в течение долгого времени не было закреплено типовой присяги11: клятвы на верность приносились ad hoc. Напротив, в отношениях со странами Востока уже с конца XV в. стал формироваться институт шерти (от персидского «шарт-наме» – «клятвенная запись»)12, который уже к рубежу XVI–XVII вв. имел четкий формуляр, т.е. типовое содержание. Причиной появления шерти стала невозможность распространения на отношения с восточными народами русской практики присяги как крестоцелования13. Исторически шерть поначалу являлась международно-правовым соглашением: восточные государи (от Крымского ханства до монгольских государств) клялись в мире и дружбе российским монархам. Однако по мере продвижения России на восток этот институт стал трансформироваться в присягу на верность московским царям со стороны новых подданных – народов Урала и Поволжья, Сибири и пр. Региональные власти, приводившие к присяге новых подданных, опирались на разработанный формуляр, однако имели право адаптировать его к конкретным условиям – в частности, в зависимости от религиозной принадлежности присягающих народов14. Универсальный характер шерти обусловил длительный период ее применения: подобного рода клятвенные обещания со стороны восточных «владельцев» мы можем зафиксировать даже в первой половине. XIX в., когда казахские ханы при вступлении на трон присягали российским императорам15. Стоит отметить, впрочем, что принесение такой присяги («шертование») не являлось односторонним актом: ему предшествовало издание соответствующего царского (императорского) указа о принятии соответствующего народа в подданство, причем в таком указе, как правило, содержались не только обязательства новых подданных перед российским государем, но и определенные гарантии покровительства («милости») со стороны его самого16. Практика «шертования» имела определенные неудобства для российской правовой практики. Во-первых, в силу восточной традиции (из которой, собственно и была реципирована шерть) такая присяга имела персонифицированный характер: ее приходилось приносить каждый раз, когда на престол вступал новый российский монарх или же правитель того народа, который принимал российское подданство17. Во-вторых, многие шерти являлись билингвами, и не всегда их перевод был аутентичным, в результате чего у российских властей и принявших российское подданство «иноземцев» формировалось разное представление о правах и обязанностях подданства18. Первые попытки универсализации присяги при принятии подданства иностранцами были предприняты в начале имперского периода: Петр I впервые на законодательном уровне зафиксировал присягу иностранцев – для шведских пленных, пожелавших остаться в России. Однако впервые стандартный текст присяги на верность Российской империи был закреплен в законодательстве императрицы Елизаветы Петровны в 1747 г.; характерно, что в соответствующем сенатском указе наряду с русскоязычным вариантом присяги имелся также и немецкоязычный19. Что касается религиозного аспекта, то уже в период Московского царства начинается отказ от требования перехода в православие как непременного условия принятия российского подданства. Так, бывшие подданные Казанского и Астраханского ханств в середине XVI в. приносили присягу на Коране20. Во время московско-польской войны 1654–1667 гг. евреи г. Гродно присягали российским властям на основе «веры по их закону»21. Соответственно, в имперский период эта практика была продолжена и, например, не возникло никаких проблем, когда население Восточной Пруссии присягало на верность императрице Елизавете Петровне в 1757 и 1758 гг. по лютеранскому обряду в присутствии священников соответствующей конфессии22. Характерно, что присяга на подданство в имперской России, как и в Европе Нового времени, перестала носить взаимный характер: никаких обязательств со стороны государства, принимавшего лицо в подданство, в ней не содержалось. Исследователи обоснованно связывают эту тенденцию с развитием государственно-правового законодательства, в котором подробно регламентировался статус подданного, его права и обязанности, поэтому смысла дополнительно включать их в текст присяги власти не видели23. В XIX в. институт присяги при принятии российского подданства иностранцами, получает дополнительную и весьма подробную регламентацию, в результате чего происходит окончательный отказ от «западной» и «восточной» практики и, соответственно, фактически отменяется «шертование». В 1864 г. в Свод законов Российской империи был включен закон о порядке вступления иностранцев в подданство, которым определялся четкий порядок присяги при натурализации. Во-первых, иностранцу требовалось прожить в России не менее 5 лет; этот срок мог быть уменьшен либо Министром внутренних дел, либо туркестанским и приамурским генерал-губернаторами в своих владениях – соответственно, для выходцев из среднеазиатских ханств и китайцев или корейцев (ст. 836, 845, 848, 852). Также особые права были установлены для рабочих-мигрантов из числа болгар и других иностранцев православного вероисповедания в Тифлисской губернии и Новороссийском крае (ст. 856). Кроме того, если иностранец состоял на российской службе, он мог быть принят в подданство в любое время по ходатайству своего непосредственного начальника (ст. 852). Во-вторых, на основании решения о принятии гражданства иностранец приносил присягу в присутствии губернского правления или местного полицейского управления (с разрешения губернатор), если же иностранец принимал российское подданство за рубежом, то – в присутствии российской дипломатической миссии по ходатайству российских же дипломатических агентов. Практика принесения присяги на родном или другом европейском языке для лиц, не владеющих русским, сохранялась, равно как и возможность принесения ее на основе того вероисповедания, к которому принадлежал будущий подданный. Текст присяги воспроизводился на основе «присяжного листа». Совершение обряда присяги фиксировалось в протоколе, который, как и «присяжный лист», подписывали сам присягнувший, приводивший к присяге и все присутствующие, затем оба документа предоставлялись губернатору, на основе их выдававшему свидетельство о принятии его в подданство (ст. 847)24. Завершая анализ развития института присяги при принятии российского подданства иностранцами, хотелось бы обратить внимание на еще пару значимых моментов. Во-первых, российские власти старались сократить число апатридов: так, циркуляром Департамента полиции от 4 февраля 1881 г. региональным властям предписывалось устанавливать надзор за лицами, прибывавшими в Россию после отказа от подданства своей страны и, по прошествии пяти лет, рекомендовать им принять российское подданство. Кроме того, крайне не приветствовался выход из подданства Российской империи: циркуляром того же ведомства от 18 августа 1877 г. российский подданный, отказавшийся от подданства и выехавший за границу, мог получить возможность въехать в Россию в качестве иностранца лишь по прошествии пяти лет после отказа25. Падение Российской империи в 1917 г. привело к необходимости пересмотра многих имперских институтов. Характерно, что вопрос о присяге на подданство рассматривался и Временным правительством, и правительством адмирала А.В. Колчака в Сибири, однако в силу различных причин не получил окончательного решения26. Что же касается советских властей, то они сочли присягу устаревшим институтом из-за религиозной составляющей обряда и отменили ее: в соответствии с декретом ВЦИК 1918 г. приобретение иностранцем российского гражданства осуществлялось исключительно на основе решения советских властей(Совет Рабочих, Солдатских, Крестьянских и Казачьих Депутатов по месту жительства), принимаемого по заявлению соискателя гражданства27. Таким образом, действие этого древнего и значимого правового института в нашей стране было приостановлено вплоть до 2017 г., когда были внесены изменения в Федеральный закон № 62-ФЗ «О гражданстве Российской Федерации» и принят указ Президента № 549 «О порядке принесения присяги гражданина Российской Федерации». Теперь обратимся к анализу современного законодательства о присяге, чтобы ответить на поставленный в статье вопрос: в какой мере он использует прежние традиции российского права. Обращаясь к формальной стороне, отметим, во-первых, сохранение торжественного обряда принесения присяги, несомненно, идущее из времен, когда он являлся, прежде всего, религиозным ритуалом. Если в Российской империи он осуществлялся в присутствии губернских властей, полицейского управления или дипломатических представительств, то в современной России присяга гражданина РФ приносится в помещения территориальных органов МВД РФ, дипломатических или консульских учреждений, органов местного самоуправления или же в местах боевой и трудовой славы и пр. В имперский период обязательным была клятва на Евангелии (для христиан) или на других священных книгах в присутствии представителя соответствующей конфессии. Сегодня это правило не применяется, вместо этого присяга приносится под флагом Российской Федерации, поскольку в силу ст. 14 Конституции РФ в России отсутствует официальная государственная религия, а церковь отделена от государства. Примечательно, что ничего не говорится о принесении присяги на иностранном языке – это позволяет избежать тех проблем, которые были отмечены нами при «шертовании» восточных народов на подданство Московскому царству и Российской империи. Также очень важно отметить, что в Российской империи Министр внутренних дел (а в пределах своих полномочий – туркестанский и приамурский генерал-губернаторы с последующим уведомлением министра) сначала принимал решение о принятии иностранца в подданство, а уже затем приносилась присяга, подписывались «присяжный лист» и протокол, а уже на их основе выдавалось свидетельство о принятии в подданство. Аналогичный порядок действует и сегодня: сначала уполномоченный орган принимает решение о предоставлении российского гражданства иностранцу, и только после этого организуется принесение присяги. Современным аналогом «присяжного листа» служит бланк присяги, в которую присягающий собственноручно вписывает свое имя и подписывает, а также ставит свою подпись должностное лицо. Протокол имперского времени о совершении обряда присяги заменяет запись в журнале учета принятых к рассмотрению заявлений об изменении гражданства. Примечательно, что сроки принесения присяги после принятия решения о подданстве в имперском законодательстве не регламентировались, тогда как в современном законодательстве установлен 10-дневный срок для принесения присяги со дня принятия решения о принятии в гражданство. Исследователи не без оснований предлагают скорректировать это положение – ведь нередко иностранец может его не соблюсти в силу объективных причин: находясь в командировке, не получив разрешения на въезд-выезд, по болезни и пр. Теперь обратимся к содержанию, т.е. тексту присяги, для сравнения представив текст дореволюционной и современной присяг в виде следующей таблицы:
Присяга на подданство Российской империи Присяга гражданина Российской Федерации
Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, пред святым его Евангелием, в том, что хощу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору, самодержцу Всероссийскому (имя – Р.П., Н.Т.), и законному Его Императорского Величества Всероссийского престола Наследнику верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови, и все к высокому его Императорского Величества самодержавству, силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и при том по крайней мере стараться споспешествовать все, что к Его Императорского Величества верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может о ущербе же его Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися, и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, и поверенный и положенный на мне чин, как по сей (генеральной), так и по особливой, определенной и от времени до времени Его Императорского Величества именем от предуставленных надо мною начальников определяемым инструкциям и регламентам и указам, надлежащим образом по совести своей исправлять, и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды противно должности своей и присяги не поступать, и таким образом весть и поступать, как верному Его Императорского Величества подданному благопристойно есть и надлежит, и как я пред Богом и судом его страшным в том всегда ответ дать могу; как сущее мне Господь Бог душевно и телесно да поможет. В заключение же сей моей клятвы целую слова и крест Спасителя моего. Аминь Я (фамилия, имя, отчество), добровольно и осознанно принимая гражданство Российской Федерации, клянусь: соблюдать Конституцию и законодательство Российской Федерации, права и свободы ее граждан; исполнять обязанности гражданина Российской Федерации на благо государства и общества; защищать свободу и независимость Российской Федерации; быть верным России, уважать ее культуру, историю и традиции
Несомненно, сразу же обращает на себя внимание куда больший объем присяги на подданство Российской империи, которая содержала весьма обширный перечень обязательств подданного с их конкретизацией. Условно таковых можно выделить шесть: верно и нелицемерно служить и повиноваться государю; предостерегать и оборонять узаконенные права и преимущества; споспешествовать верной службе монарху и пользе государственной; отвращать и не допущать вред интересам его Величества; поверенный и положенный чин по совести своей исправлять; противно должности и присяги не поступать). Также имеет место неоднократное обращение к религиозным ценностям как гарантии соблюдения указанных обязательств28. Современная присяга не только гораздо короче, но и в принципе отличается от присяги имперского периода: она не содержит «субъекта обязательства», т.е. конкретного лица, поскольку присяга приносится на верность России в целом, апелляции к религиозным ценностям (по вышеприведенным причинам), многочисленных конкретизаций обязательств. Соответственно, она содержит четыре основных обязательства: соблюдение Конституции РФ и законодательства, прав и свобод граждан; исполнять обязанности гражданина РФ; защищать свободу и независимость государства; быть верным России, уважать её культуру и традиции. Едва ли не единственным положением, присутствующим в обоих текстах является обязательство защиты государства (в имперской присяге – в лице его правителя), в остальном же текст присяги при принятии гражданства, несомненно, более нейтрален и в большей степени соответствует текстам присяг на подданство / гражданство других современных государств. Вместе с тем, обещания в тексте присяги гражданина Российской Федерации являются достаточно емкими и, вместе с тем, предметными. С одной стороны, они предполагают знание норм и принципов российского права, системы ценностей, в т.ч. культурных и исторических традиций. В связи с этим не можем не обратить внимания на случаи, когда в рамках рассмотрения вопроса о принятии иностранца в российское гражданство представители органов внутренних дел по своей инициативе задают потенциальным гражданам вопросы по Конституции РФ или по истории России и, в случае неудовлетворительных ответов, не дают возможности принести присягу. В настоящее время такие действия оцениваются как превышение сотрудниками МВД своих должностных полномочий и даже рекомендуется писать жалобы на них29. Однако, полагаем, определенный смысл в таких вопросах есть. Исследователи не без оснований наделяют присягу идеологической функцией30: принося ее, человек демонстрирует, что разделяет систему ценностей государства. Соответственно, для этого он должен иметь представление об этих ценностях, и, по нашему мнению, нет ничего плохого или неправильного в том, что представители органа, принимающего решение о принятии иностранца в гражданство, предлагают ему продемонстрировать наличие этого представления. Другое дело, что на нормативном уровне следовало бы закрепить те пределы, в которых они могли бы быть продемонстрированы. Кроме того, принесение присяги имеет не только ритуальное, но и практическое значение: за нарушение принятых на себя обязательств лицо, получившее гражданство РФ, может быть лишено его. В заключение считаем целесообразным обратить внимание на некоторые формальные моменты, которые могут возникнуть в процессе принесения присяги гражданина РФ. На сегодня каких-либо эксцессов, связанных с принесением именно этого вида присяги авторам статьи неизвестно, однако подобные казусы имели место при принесении других присяг и, полагаем, их следовало бы учесть и при анализе института присяги гражданина Российской Федерации. Например, известны случаи отказа от принесения воинской присяги по религиозным убеждениям: так, в 2005 г. М. Барминов, служивший в воинской части в Улан-Удэ, проходил военную службу, однако не приносил присяги, поскольку в соответствии со своими убеждениями не мог взять в руки автомат, что является необходимым для принесения присяги31. Еще один случай был связан с принятием присяги генерального прокурора РФ И. Красновым в январе 2020 г.: он сначала произнес слово «Клянусь», лишь после этого положив руку на издание Конституции РФ32. При принятии адвокатами присяги, если эта процедура осуществляется одновременно для значительного круга лиц, в целях экономии времени текст присяги зачитывает авторитетный адвокат, а кандидаты лишь произносят слово «клянусь». Можно ли формально считать, что они принесли присягу? Подобного рода казусы, полагаем, возможны и при принесении присяги гражданина Российской Федерации. Безусловно, их рассмотрение и принятие решений в случае их возникновения является темой отдельного исследования, однако и в данном случае, полагаем, может оказаться эффективным обращение к историческому опыту и решению подобных ситуаций в отечественной практике имперского (а при необходимости) и более ранних периодов, когда отношение к присяге в силу религиозного характера этого обряда было более ответственным. Завершая проведенное исследование, хотелось бы выразить надежду, что введение присяги гражданина Российской Федерации не только номинально отражает учет исторического опыта и правовых традиций нашего государства, но и может поспособствовать эффективной реализации тех функций, которые исследователи выделяют для присяги как правового института в целом – приобщение нового гражданина к общности российских граждан, системе ценностей нашей страны, искреннее намерение исполнять ее законы и защищать ее в случае необходимости и пр.33. Соответственно, мы вполне разделяем мнение, что возрождение института присяги для граждан служит цели укрепления российского суверенитета34. 		1. Гришакина Е.А. Институт присяги в праве: состояние и перспективы развития // Вестник Нижегородской правовой академии. 2015. № 7 (7). С. 41–44; Мархгейм М.В. Конституционная присяга: штрихи к восточно-европейскому портрету // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2017. № 1 (80). С. 61–65.

2. Русакова Н.Г. Присяга как общеправовой феномен. Автореф. …. канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2008.

3. Круглякова В.Б. Институт присяги: прошлое и настоящее // Административное право и процесс. 2008. № 3. С. 15–18; Стащак А.Ю. Правовой механизм приобретения подданства Российской империи (вт. пол. XIX – начало XX ст.) // Проблемы правоохранительной деятельности. 2013. № 1. С. 93–97.

4. Дрогавцева Е.А. Присяга как условие натурализации // Правоохранительная деятельность органов внутренних дел в контексте современных научных исследований: материалы всероссийской научно-практической конференции, Санкт-Петербург, 4 декабря 2020 года. СПб., 2021. С. 71–75; Русакова Н.Г. Присяга при приобретении гражданства Российской Федерации иностранцами // Вестник Нижегородской академии МВД России. 2017. № 4 (40). С. 205–207; Чаплицкий Ф.Ф., Мархгейм М.В. Правовое регулирование принесения присяги гражданина Российской Федерации // Государство созидающее: правовые ресурсы формирование: Материалы Международной научно-практической конференции, посвящённой 25-летию юридического института НИУ «БелГУ». Белгород, 22 ноября 2018 года. Белгород, 2018. С. 313–315.

5. Пономарева И.Г. Обряд вассальной присяги в Древней Руси // Исследования по истории Восточной Европы. Вып. 8. 2015. С. 63–76; Русакова Н.Г. Присяга как общеправовой феномен. С. 12; Стефанович П.С. Князь и бояре: клятва верности и право отъезда // Древняя Русь. Очерки политического и социального строя. М., 2008. С. 170, 174–176, 183.

6. Стефанович П.С. Князь и бояре. С. 182, 186.

7. Королева М.В. Становление государственной присяги в России после Смутного времени // Русь, Россия: Средневековье и Новое время. Вып. 6. М., 2019. С. 594.

8. Каменцева В.М. «Присяги правительствам» в Смутное время // Vox medii aevi. 2019. Vol. 1(4). С. 15–48.

9. Королева М.В. Процедура государственной присяги в России XVII в. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2020. № 4 (82). С. 78–79.

10. Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое (далее – ПСЗРИ). Т. XXVI. СПб., 1830. № 19841. С. 614–616.

11. Любопытно, что само слово «присяга» в русской правовой практике стало использоваться лишь в XV в. в процессе активизации отношений со странами Восточной Европы и применялось преимущественно при взаимодействии с Польшей, Литвой и их представителями, см.: Стефанович П.С. Князь и бояре. С. 168–169.

12. Бережков М.Н. Крымские шертные грамоты. Киев, 1894.

13. Зайцев И.В. Проблема удостоверения клятвенных обязательств мусульманина перед христианской властью в России XVI–XIX веков // Российская история. 2008. № 4. C. 4–6. Впоследствии даже для приведения к присяге населения Сибири с разным вероисповеданием использовались «списки с присяги» и «шертовальные записи», см.: Зуев А.С., Слугина В.А. «Служити мне государю своему царю и великому князю Алексею Михайловичю». Русская присяга и шертовальная запись середины XVII в. // Исторический архив. 2011. № 2. С. 185.

14. Слугина В.А. Правовое оформление российского подданства сибирских народов в XVI–XVII вв.: шертовальные записи и процедура шертования. Автореф. … канд. ист. наук. Новосибирск, 2017. С. 15–16.

15. Васильев Д.В. Рождение империи. Юго-Восток России: XVIII – первая половина XIX в. СПб., 2020. С. 284, 291

16. Попов Д.К. Декларация «государевой милости» в дипломатии Московского государства с центрально-азиатскими кочевниками в XVII в. // Актуальные проблемы исторических исследований. Взгляд молодых ученых. Сб. материалов Международной молодежной научной школы-конференции. Новосибирск, 12–14 октября 2020 г. Новосибирск, 2020. С. 378–385.

17. См., напр.: Моисеев М.В. Шертные грамоты в контексте русско-ногайских отношений в XVI в. // Средневековые тюрко-татарские государства. № 6. 2014. С. 85.

18. Ярким примером являются присяги казахских ханов первой половины XVIII в., в русском варианте которых ханы считались подданными империи, тогда как в казахском варианте использовалась терминология, отражавшая дружеские и союзные отношения, см.: Ерофеева И.В. «Между всеми старшинами знатнейший». Первый казахский тархан Жанибек Кошкарулы. Алматы, 2013. С. 93–94. См. также: Акишин М.О. Шертование народов Сибири при присоединении к России // Вестник НГУ. Серия: История. Филология. Т. 12. 2005. № 5: Археология и этнография. С. 234.

19. ПСЗРИ. Т. XII. СПб., 1830. № 9434. С. 748–749.

20. И современники, и исследователи приводили примеры, когда казахи, обращаясь в русский суд, клялись на Коране, давая при этом ложные показания и не считая это нарушением, см., напр.: Аничков И.В. Присяга киргиз перед русским судом // Журнал Министерства юстиции. 1898. № 9. С. 31, 32.

21. Фельдман Д. «…Им быть под нашею царского величества высокою рукою»: документы о принятии присяги и вступлении в российское подданство гродненских евреев в 1656 г. // Judaic-Slavic Journal. 2019. № 1 (2). С. 237–249.

22. Кретинин Г.В. О присяге прусского населения на верность российской императрице в Семилетнюю войну 1756–1763 годов // Веков неспешный ход: проблемы социально-экономической и политической истории России: Сб. статей к 70-летию профессора В.Н. Никулина. Калининград, 2018. С. 99–106.

23. Швенгельбек М. Присяга на верность: об изменении политической коммуникации в XIX веке / Пер. И.Н. Мирославской // Ярославский педагогический вестник. 2003. № 3 (36). С. 1–2.

24. Свод законов Российской империи. Т. IX. СПб., 1912. С. 100, 194. См. также: Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. I. Введение и общая часть / 6-е изд. СПб., 1909. С. 268–273.

25. Стащак А.Ю. Правовой механизм приобретения подданства Российской империи. С. 96.

26. Журавлев В.В. Присяга как идеологический текст: к истории практики оформления отношений власти и политической лояльности на востоке России в период Гражданской войны // Содружество. № 21. 2017. С. 8.

27. Декрет ВЦИК «О приобретении права российского гражданства» от 5 апреля 1918 г. // Собрание узаконений РСФСР. 1918. № 31. См. также: Русакова Н.Г. Присяга как общеправовой феномен. С. 13–14.

28. Подробный анализ формуляра присяг дореволюционного времени и периода Гражданской войны см.: Журавлев В.В. Присяга на востоке России в период Гражданской войны: текстовая форма и идеологическое содержание // Известия Лаборатории древних технологий. Т. 14. 2018. № 4. С. 210–221.

29. См., напр.: www.migranturus.com (дата обращения: 21.07.2021).

30. Русакова Н.Г. Присяга как юридико-символическое отражение культурных традиций // Юридическая техника. 2016. № 10. С. 453–456.

31. >>>> (дата обращения: 02.03.2020).

32. >>>> (Дата обращения: 30.08.2021)

33. Русакова Н.Г. Присяга как общеправовой феномен. С. 20–21.

34. Кавеев К.А. Присяга как фактор обеспечения суверенитета России // Управленческое консультирование. 2019. № 4. С. 100, 103. 
1. 1. Akishin M.O. The oath of allegiance of Siberian peoples during the joining to Russia // Herald of Novosibirsk State University. Ser.: History. Philology. Vol. 12. No. 5: Archeology and ethnography. P. 233–241 (In Russ.).

2. 2. Anichkov I.V. The oath of Kyrgyz at the Russian court // Journal of Ministry of Justice. 1898. No. 9. P. 24–50 (In Russ.).

3. 3. Berezhkov M.N.  Crimean oath charters. Kiev, 1894 (In Russ.).

4. 4. Vasil'ev D.V.  The birth of the empire. Souh-East of Russia: 18th first half of 19th c. St. Petersburg, 2020 (In Russ.).

5. 5. Grishakina E.A. The institution of the oath in the law: state and prospects of development // Herald of Nizhniy Novgorod Academy of Law. 2015. No. 7 (7). P. 41–44 (In Russ.).

6. 6. The Decree of All-Russian Central Executive Committee “On the acquisition of Russian sitizenship” of April 5, 1918 // Collection of statutes of Russian Socialist Federative Soviet Republic. 1918. No. 31 (In Russ.).

7. 7. Drogavtseva E.A. The oath as a condition of naturalization // Law-enforcement activity of internal affairs bodies within the context of modern scientific researches: Materials of All-Russian scientific-practical konference, St. Petersburg, december 4, 2020. St. Petersburg, 2021. P. 71–75 (In Russ.).

8. 8. Erofeeva I.V.  “The noblest among all doyens”: First Kazakh tarqan Janibek Koshkaruly. Almaty, 2013 (In Russ.).

9. 9. Zhuravlev V.V.  The oath as an ideological text: on history of practice of legalization of relations of power and political loyalty in the east of Russia during the Civil War // Commonwealth. No. 21. 2017. P. 7–12 (In Russ.).

10. 10. Zhuravlev V.V. The oath in the east of Russia during the Civil War: textual form and ideological context // Proceedings of the Laboratory of ancient technologies. Vol. 14. 2018. No. 4. P. 210–221 (In Russ.).

11. 11. Zaytsev I.V. The problem of certification of oath obligations of Muslims before the Christian authorities in Russia of 16th – 19th centuries // Russian History. 2008. No. 4. P. 3–9 (In Russ.).

12. 12. Zuev A.S., Slugina V.A. “To serve to my sovereign, tsar and grand prince Alexei Mikhailovich”. Russian oath and allegiance settlement of the mid of 17th c. // Historical Archive. 2011. No. 2. P. 183–189 (In Russ.).

13. 13. Kaveev K.A. The oath as a factor of providing of sovereignty of Russia // Management consulting. 2019. No. 4. P. 99–106 (In Russ.).

14. 14. Kamentseva V.M. “Oaths to governments” in the Time of Troubles // Vox medii aevi. 2019. Vol. 1 (4). P. 15–48 (In Russ.).

15. 15. Korkunov N.M.  Russian state law. Vol. 1. Introduction and general section / 6th ed., St. Petersburg, 1909 (In Russ.).

16. 16. Koroleva M.V. The procedure of state oath in Russia of the 17th c. // Medieval Russia. Questions of medieval studies. 2020. No. 4 (82). P. 73–82 (In Russ.).

17. 17. Koroleva M.V. Formation of state oath in Russia after the Time of Troubles // Rus, Russia: Medieval Age and Modern Times. Iss. 6. Moscow, 2019. P. 593–596 (In Russ.).

18. 18. Kretinin G.V. On the oath of Prussian inhabitants on allegiance to Russian empress during the Seven Years War of 1756–1763 // Slow course of ages: problems of social-economic and political history of Russia: Collected works on occasion of the 70th annyversary of professor V.N. Nikulin. Kaliningrad, 2018. P. 99–106 (In Russ.).

19. 19. Kruglyakova V. B. The institution of the oath: past and present // Administrative law and procedure. 2008. No. 3. P. 15–18 (In Russ.).

20. 20. Markhgeym M.V. Constitutional oath: strokes on the Eastern-European portrait // Science and education: household and economics; business undertakings; law and management. 2017. No. 1 (80). P. 61–65 (In Russ.).

21. 21. Moiseev M.V. The oath charters within the contextr of Russian-Nogay relations in the 16th c. // Medieval Turkic-Tatar states. No. 6. 2014. P. 84–91 (In Russ.).

22. 22. Complete collection of laws of the Russian Empire. Vol. 12. St. Petersburg, 1830 (In Russ.).

23. 23. Complete collection of laws of the Russian Empire. Vol. 26. St. Petersburg, 1830 (In Russ.).

24. 24. Ponomareva I.G. The ceremony of vassal oath in the ancient Russia // Studies on history of Eastern Europe. Iss. 8. 2015. P. 63–76 (In Russ.).

25. 25. Popov D.K. declaration of “sovereign’s grace” in the diplomacy of the Moscow state with Central-Asian nomads in the 17th c. // Actual problems of historical studies. View of young scientists. Collected works of International youth scientific school-conference. Novosibirsk, October 12–14, 2020. Novosibirsk, 2020. P. 378–385 (In Russ.).

26. 26. Rusakova N.G. The oath as an general legal phenomenon: Abstract of Cand. Sci. Thesis (Law). Nizhniy Novgorod, 2008 (In Russ.). 

27. 27. Rusakova N.G. The oath as and legal and symbolical reflextion of cultural traditions // Juridical techniques. 2016. No. 10. P. 453–456 (In Russ.).

28. 28. Rusakova N.G. The oath for accession of citizenship of the Russian Federation by foreigners // Herald of Nizhniy Novgorod Academy of Ministry of Internal Affairs. 2017. No. 4 (40). P. 205–207(In Russ.).

29. 29. Code of laws of the Russian Empire. Vol. 9. St. Petersburg, 1912 (In Russ.).

30. 30. Slugina V.A. Legalization of Russian citizenship of Siberian peoples in 16th–17th cc.: allegiance settlements and procedure of the oath: Abstract of Cand. Sci. Thesis (History). Novosibirsk, 2017 (In Russ.).

31. 31. Stashchak A.Yu. Legal mechanism of accession of citizenship of the Russian Empire (2nd half of 19th – beginning of 20th c.) // Problems of law-enforcement activity. 2013. No. 1. P. 93–97 (In Russ.).

32. 32. Stefanovich P.S. Prince and boyars: an oath of allegiance and right to leave // Ancient Russia. Essays on political and social system. Moscow, 2008. P. 148–209 (In Russ.).

33. 33. Feldman D. “They are to be under our tsar’s high hand”: document on the oath and accesion of Russian citizenship of Grodno Jews in 1656 // Judaic-Slavic Journal. 2019. No. 1 (2). P. 237–249 (In Russ.).

34. 34. Chaplitskiy F.F., Markhgeym M.V. Legal regulation of the oath of citizen of Russian Federation // The constructicve state: legal resources of formation: Materials of the Internationa scientific-practical conference on occasion of 25th annyversary of Institute of Law  of the National Research Belgorod State University. Belgorod, November 2018. Belgorod, 2018. P. 313–315 (In Russ.).

35. 35. Shvengelbek M. The oath of allegiance: on changing of political communication in the 19th century / Russ. ytansl. By I.N. Miroslavskaya // Yaroslavl’ Pedagogical Herald. 2003. No. 3 (36). P. 1–8 (In Russ.).

36. 36. https://www.infpol.ru/168099-soldat-otkazalsya-prinyat-prisyagu  (accessed: 02.03.2020) (In Russ.).

37. 37. www.migranturus.com (accessed: 21.07.2021) (In Russ.).

38. 38. https://www.mk.ru/politics/2020/01/22/na-prinyatii-prisyagi-novogo-genprokurora-proizoshel-konfuz.html  (accessed: 30.08.2021) (In Russ.).

Система Orphus

Loading...
Up